Чтение 30–й страницы книги ~Смерть в театре "Дельфин"~

ему повезло. Падение с высоты двадцати футов обычно обходится значительно
дороже.

- А синяк на челюсти?

- Это загадка. На ручку или спинку кресла не похоже. Больше всего он
напоминает последствия хорошего хука. Я, правда, не поручусь. Это мнение
сэра Джейма - патологоанатома министерства внутренних дел.

- Так, понятно. Думаю, мне не надо спрашивать, когда мальчик придет в
сознание?

- Совершенно верно. Лично я понятия не имею.

- А что он сможет вспомнить? Хирург пожал плечами.

- Типичнейшим следствием сотрясения мозга является полная потеря памяти о
событиях, происшедших непосредственно перед несчастным случаем.

- Увы.

- Что? Ах да, конечно. С вашей точки зрения это просто ужасно.

- Вы совершенно правы. Скажите, а можно измерить рост мальчика и длину
его рук?

- Его нельзя трогать.

- Понимаю, но одеяло-то снять ненадолго можно? Это действительно очень
важно.

Молодой хирург задумался на мгновение, потом кивнул сестре, которая
отогнула одеяло и простыни.

- Я вам крайне признателен, - сказал Аллен три минуты спустя, снова
прикрыв ребенка.

- Если это все...

- Да. Еще раз спасибо. Я больше не буду вас задерживать. Спасибо, сестра.
Если позволите, я только обменяюсь парой слов с констеблем.

Констебль отодвинулся подальше от кровати.

- Вы прибыли сюда вместе с машиной "скорой помощи"? Вас скоро сменят. Вам
передали инструкции мистера Фокса относительно ногтей мальчика?

- Да, сэр, но уже после того, как его вымыли. Аллен шепотом ругнулся.

- Но я обратил внимание, сэр, - тут констебль с невозмутимым видом
вытащил из кармана сложенную бумажку, - еще в машине, когда его укрывали
одеялом и засовывали под него руки, что ладони немного грязные, как часто
бывает у детей, а ногти наманикюрены. А потом разглядел, что два ногтя
оборваны, а под другими застряли красные волокна. Я осторожно вычистил их
перочинным ножиком.

И он скромно подал бумажку Аллену.

- Как вас зовут? - спросил Аллен.

- Грантли, сэр.

- Вам не надоело ходить в форме?

- Немножко.

- В таком случае, когда надоест окончательно, приходите ко мне.

- Спасибо, сэр.

Тревор Вере вздохнул чуть громче. Аллен посмотрел на его неплотно
закрытые глаза с длинными ресницами и по-детски пухлые губы, которые так
неприятно ухмылялись в то утро в "Дельфине", и осторожно коснулся лба. Лоб
был холодный, влажный от испарины.

- Где его мать?

- Говорят, едет.

- Мне сообщили, что общаться с ней будет непросто. Не оставляйте ребенка,
пока вас не сменят. Если он заговорит, записывайте.

- Меня предупредили, что он вряд ли заговорит.

- Знаю, знаю...

В дверях показалась нянечка.

- Да, да. Я уже ухожу, - сказал Аллен. Он поехал в Скотленд-Ярд,
перекусив по дороге яичницей с ветчиной и кофе.

На службе ему сообщили, что прибыл Фоке. Он вошел в кабинет Аллена, как
всегда, рассудительный, солидный и немыслимо опрятный и вкратце доложил, что
близких родственников у Джоббинса, по-видимому, не было, однако хозяйка
"Друга причала" слышала, как он упоминал о кузене - начальнике шлюза близ
Марлоу. Проверили алиби у всего обслуживающего персонала театра, ничего
подозрительного не обнаружили. Осмотр здания после спектакля был, похоже,
весьма тщательным. В гримерных тоже не обнаружили ничего интересного, за
исключением записки Гарри Грава, которую Дестини Мейд беспечно сунула в
гримировальную коробочку.

- Весьма откровенная, - чопорно прокомментировал характер записки Фоке.

- В каком плане?

- В плане секса.

- О... Но никакой зацепки для нас?

- Вроде бы нет, мистер Аллен.

- А комната мальчика?

- Он делит ее вместе с мистером Чарльзом Рэндомом. Груда комиксов. Нашли
закладку на страничке с фигуристой дамочкой по имени Рана, которая на самом
деле - вампир. Она разделывает олимпийских атлетов, оставляя на них роспись
кровью: "Рана". На паренька это, похоже, сильно подействовало. Слово "Рана"
нацарапано красным гримом на зеркалах в комнате и в туалете для зрителей, а
также на стекле возле лестницы, по которой спускаются покидающие театр люди.

- Несчастный поросенок.

- Хозяйка "Друга причала" предрекает, что мальчишка плохо кончит, и на
чем свет стоит ругает его мать, которая выступает в кафе со стриптизом,
играет там на гитаре. Она через раз забывает брать сына после спектакля, вот
парень и болтается по округе, как утверждает миссис Дженси.

- Миссис?

- Дженси. Хозяйка паба. Очень приятная женщина. Блевиты живут не очень
далеко оттуда, где-то на задворках Табард-стрит.

- Что-нибудь еще?

- Да так, ничего особенного. Бэйли обнаружил в гримерных очень неплохие
отпечатки, которые теперь позволят определить пальчики практически всех
членов труппы. А на подставке скульптуры - какое-то месиво из отпечатков рук
публики, наполовину стертое тряпками уборщиц.

- Для нас ничего интересного?

- Ничего. Между прочим, на подставке из витрины практически нет никаких
отпечатков. Подчеркиваю: не только следов рук вредного мальчишки - вообще
ничьих. Абсолютно чистая поверхность. Ковер, разумеется, в этом плане ничего
и не мог дать. Наши ребята вырезали солидный кусок. Что-нибудь не так,
мистер Аллен?

- Все так, кроме слова "солидный".

- По-моему, вполне нормальное слово, - удивленно поднял брови Фоке.

- Обычно его употребляют в другом контексте.

- В другом так в другом, вам виднее.

- Извини. Я что-то начал цепляться ко всякой ерунде. Ты не мог бы сделать
несколько звонков? Да, кстати, ты завтракал? Впрочем, можешь не отвечать.
Хозяйка "Друга причала" наверняка угостила тебя самыми свежими яйцами.

- Миссис Дженси действительно была настолько любезна, что...

- В таком случае, вот тебе список труппы и телефонные номера. Бери на
себя первую половину, а я займусь второй. Проси всех явиться в театр к
одиннадцати и не забудь про свой прославленный такт. Думаю, Перигрин Джей
действительно предупредил всех, кроме Джереми, потому что ему просто в
голову не пришло, что Аллен захочет увидеть и его.

Когда телефон зазвонил, трубку снял мистер Джонс. Перигрин увидел, как
побелело его лицо, и почувствовал в душе что-то неприятное, холодное;
шевельнулась какая-то неясная мысль, в природе которой он не стал
разбираться.

- Да, конечно, - сказал в трубку Джереми и нажал на рычаг. - Похоже, я им
тоже понадобился.

- Ума не приложу зачем. Тебя же не было в театре прошлым вечером.

- Да. Я был здесь. Работал.

- Может, они хотят, чтобы ты проверил перчатку. Джереми слегка дернулся,
словно прикоснулся к обнаженному нерву, скривил губы, приподнял свои рыжие
брови, буркнул: "Возможно", - и вернулся за свой рабочий стол в дальнем
конце комнаты.

Перигрин с трудом дозвонился до миссис Блевит и был вынужден прослушать
слезливый монолог, в котором под маской горя явственно прослеживались алчные
расчеты на страховку. К тому же, у милой дамы определенно было тяжелое
похмелье. Мистер Джей назначил время встречи, сообщил, где находится
госпиталь, и заверил, что для мальчика будет сделано все возможное.

- Они поймают того, кто сотворил это?

- Возможно, речь идет о несчастном случае, миссис Блевит.

- Тогда за все отвечает дирекция, - безапелляционно заявила миссис. -
Помните об этом.

На этом разговор закончился.

Перигрин повернулся к Джереми, который склонился над своим столом,
однако, похоже, не работал.

- Как ты, Джер?

- В каком смысле?

- Ты неважно выглядишь.

- У тебя тоже вид не слишком цветущий.

- Не сомневаюсь. - Перигрин помолчал немного, потом спросил:

- Ты когда собираешься в "Дельфин"?

- Мне велели к одиннадцати.

- Я буду там раньше. Аллен займет наш кабинет, а актеры смогут устроиться
в круглом фойе или разойтись по своим гримерным.

- Их могут запереть, - заметил Джереми.

- Кого? Актеров?

- Гримерные, придурок.

- Не знаю, с какой стати, но в принципе могут. Кажется, это у них
называется "обычной рутиной".

Джереми не ответил. Перигрин видел, как он на миг прикрыл глаза, провел
рукой по губам, а затем склонился над столом: что-то там вырезать из
дощечки. Джереми взялся за бритву, но его рука дрогнула, и бритва