Чтение 30–й страницы книги ~Жизнь или смерть~

К полудню агитационная кампания была в самом разгаре. В 12.01 о проис-
ходящем стало известно в штабе Картрайта. В 12.35 были предприняты отве-
тные шаги.

Все очень просто, объяснил Картрайту маршал Дворшански. Этим добро-
вольцам результаты выборов на самом деле абсолютно безразличны, так что
преподайте паре-тройке из них наглядный урок, и остальные тут же найдут
достаточно причин, чтобы вернуться к своей игре в маджонг.

Эти слова тут же передали Теофилу Педастеру и Гумбо Джексону, которые
и должны были преподать женщинам наглядный урок.

- Женщинам, говорите?- хихикнул Педастер.- Старым или молодым?

- Пожилым.

Казалось, Педастер разочарован, но Гумбо Джексона это не смутило. Он
был посообразительнее дружка и уже успел спрятать в карман четыреста до-
лларов, причитающихся им за работу.

- Старые, молодые, какая разница?- сказал он.- Всего-навсего небольшой
урок,- и ухмыльнулся, потому что ему заранее объяснили что к чему.

К сожалению, они забыли столь же доступно объяснить все маленькому
старичку-азиату в оранжевом кимоно, который сопровождал группу активис-
ток, первой столкнувшуюся с Педастером и Джексоном.

- А ну, давайте сюда ваши листовки,- потребовал Педастер.

- По одной в руки,- ответила полногрудая дама в голубом, возглавлявшая
отряд.

- Мне нужны все,- повторил громила.

- Нет, только одну.

Педастер достал из кармана нож.

- Вы меня плохо поняли: я прошу все.- И он посмотрел на Гумбо Джексо-
на, который тоже стоял с ножом в руках.

- Спасай Чиуна!- завопила полногрудая предводительница и, замахнувшись
сумочкой, больно стукнула Педастера по голове. К ней присоединились еще
трое, размахивая увесистыми ридикюлями. Это было достаточно неприятно, и
в конце концов Педастер решил пустить в ход оружие.

Но это ему не удалось. Он увидел, как в клубке тел, рук и дамских су-
мочек мелькнула высунувшаяся из оранжевого кимоно рука и нож исчез. Но
что еще хуже, рука перестала действовать, 0бернувшись к Гумбо, он успел
заметить, как оранжевый рукав глубоко вошел тому в живот. Гумбо растекся
по тротуару, как сырое яйцо.

Педастер взглянул на друга детства, распластавшегося по земле, на жен-
щин, склонившихся над ним, и сделал то, чему его учили с младых ногтей,-
дал деру.

А сзади доносились женские голоса:

- С Чиуном все в порядке? Он не пострадал? Эти черные не ранили вас?

Только оказавшись за три квартала от места происшествия, Педастер
вспомнил, что те четыре сотни остались у Гумбо. Ну и черт с ним, решил
Педастер. Если останется жив, считай, он их заслужил. Педастеру они ни к
чему, потому что он едет в Алабаму, к семье. Прямо сейчас.

К вечеру каждый житель города получил листовку, брошюру или буклет с
призывом голосовать за Полани. На следующий день команда женщин обошла
все дома, объясняя, почему честные, уважающие себя люди должны голосо-
вать только за Полани. На улицах было столько активистов, агитирующих за
Полани, что агитаторы Картрайта начинать чувствовать себя белыми ворона-
ми. Они крались вдоль стен, ныряли в бары и предпочитали лучше выбросить
остатки рекламной литературы в сточную канаву, чем попасться под горячую
руку острым на язычок женщинам, почему-то поддерживающим Полани.

По всему городу ездили грузовички с громкоговорителями, из которых до-
носилось: "Свет солнца приятней. Голосуйте за Полани".

А в кабачках и гостиных, где шум кондиционеров заглушал уличные гром-
коговорители, реклама лилась из телевизоров и радиоприемников, заполняя
Майами-Бич. "Голосуйте за Полани!"-требовала она.

Через установленный в каюте радиоприемник она долетела и до серебрис-
то-белой яхты, мягко покачивающейся на волнах в полумиле от берега.

Маршал Дворшански с разлаженном выключил приемник и повернулся к доче-
ри, казавшейся невозмутимой в безупречном брючном костюме из отбеленного
льна.

- Я такого не ожидал,- сказал маршал и принялся расхаживать по каюте,
играя мощными мускулами плеч, рельефно выделяющимися под облегающей си-
ней тенниской.

- Чего именно?

- Что Полани сможет развернуть такую мощную агитацию. Не ожидал,-
произнес он, и в голосе его прозвучал упрек,- что твоя работа принесет
такие плоды.

- Я сама ничего не понимаю,- откликнулась Дороти Уокер.- Я лично утве-
рдила рекламу на телевидении и в газетах - потому что в жизни не видела
ничего хуже. Я считала это лучшим способом впустую истратить их деньги.

- Впустую? Ха,- сказал старый маршал, который в этот момент вдруг пре-
вратился в злобного старикашку.- Эти деньги помогут им выиграть выборы.
Мы должны придумать что-то еще.

Дороти Уокер встала и оправила пиджак.

- Отец, полагаю, это должна сделать я. Мы узнаем, есть ли у этого Римо
слабое место.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

- Мне нужно, чтобы в каждой пачке было по сотне штук,- заявила Римо
миссис Этель Хиршберг.- Не девяносто девять, не сто одна, а ровно сотня,
так что потрудитесь пересчитать.

- Сами считайте,- ответил Римо.- В этих пачках ровно по сотне штук.

-- Как вы можете это утверждать, если не пересчитали их?! Сделали все
кое-как, наспех, а теперь говорите, что здесь сто штук. Слава Богу, я не
так легкомысленна в делах.

- Здесь сотня,- упрямо повторил Римо.

Вот уже час, как Этель Хиршберг пристроила его к делу,- он должен был
распаковывать большие коробки, битком набитые рекламной литературой, и
увязывать брошюры в пачки по сто. Для Римо это было не сложнее карточно-
го фокуса - пробежав пальцами по пачке, он мог точно сказать, сколько в
ней штук.

- Здесь сотня,- снова произнес он.

- Нет, вы сосчитайте,- не унималась Этель Хиршберг.

Тут из кабинета Тери Уокер вышел Чиун. На нем было тяжелое кимоно из
черной парчи, и от него исходила вселенская безмятежность.

- Чиун!- взмолился Римо.

Чиун обернулся, бесстрастно взглянул на ученика, а затем расплылся в
улыбке, увидев миссис Хиршберг.

- Прошу тебя, подойди сюда!- попросил Римо.

Миссис Хиршберг покачала головой.

- Это ваш отец, а вы говорите с ним в таком тоне. "Подойди сюда!" Ни-
какого уважения к старшим!

Чиун приблизился к ним. Римо и Этель, перебивая друг друга, попытались
изложить ему суть спора.

- Мне нужны пачки по сто штук,- говорила Этель.

- Здесь в каждой по сто штук,- перебивал Римо.

- Разве трудно их пересчитать? Хотя бы чтоб убедиться, что мы не рас-
ходуем лишнего!

- Зачем мне их считать, если я и так знаю, что их там сто?!

Наконец Римо взмолился:

- Скажи сам, сколько здесь штук?

Кореец перевел взгляд на пачку брошюр, взвесил ее на руке и авторитет-
но произнес:

- В этой пачке сто две штуки.

- Вот видите,- воскликнула Этель.- Сейчас же все пересчитайте!

Когда она ушла, Римо спросил:

- Зачем ты это сделал, Чиун? Ты же знаешь, что здесь ровно сто!

- Откуда такая уверенность? Что, непогрешимый не может ошибаться?

- Нет, я могу ошибаться, но в данном случае я прав. Здесь ровно сто
штук.

- Ну и что? Из-за каких-то двух брошюрок ты ссоришься с нашей активис-
ткой! Разве можно выиграть войну, проиграв все сражения?

- Черт побери, Чиун, я не в силах терпеть, чтобы эта женщина все время
мной командовала. Кажется, я уже целую вечность ишачу на нее. Сотня есть
сотня. Зачем мне их считать, если я могу по весу определить, сколько их?

- Потому что в противном случае все наши дамы уйдут. Что ты тогда ста-
нешь делать? Вернешься к своему глупому ребяческому плану применять про-
тив врага ограниченное насилие? К плану, который, скорее всего, приведет
тебя к самоуничтожению? А как насчет твоего мистера Полани? Он что же,
должен снова смириться с мыслью о поражении?

- Честно говоря, мне больше нравилось, когда мы проигрывали.

- Проигравшим всегда нравится проигрывать. Победа требует не только
дисциплинированности, но и высокой нравственности.

- По-твоему, нравственно заявлять, что в пачке сто две брошюры, когда
их там ровно сто?

- Даже двести четырнадцать, если это необходимо.

- Чиун, ты возмутителен.

- А ты самонадеян, что еще хуже. Даже если в этой пачке сто штук, то
вон в той всего девяносто девять.- И он указал на пачку брошюр, лежащую
чуть поодаль на столе.

- Ошибаешься. Ровно сотня.

- Девяносто девять.

- Вот увидишь, сто.- Он нагнулся, схватил пачку и принялся громко счи-
тать вслух: - Один, два, три.

Пока он считал, Чиун вышел в приемную и подошел к столу миссис Хир-