замерли в ожидании и в церкви царила тишина, трепетный голос
его был отчетливо слышен всем:
подмышек. Левый со слабым стуком упал, а правый успела
подхватить бросившаяся вперед с испуганным возгласом Мелангель.
Она замерла, стоя на коленях и сжимая в руках отброшенный
братом костыль, в то время как Рун поставил больную ногу на
пол. Ему предстояло сделать несколько шагов до подножия
ступеней, ведущих к алтарю. И он пошел -- медленно, неуверенно,
но неуклонно, не отводя взгляда от раки. Тетушка Элис
вздрогнула, порываясь броситься к нему, но что-то остановило
ее, и она застыла на месте, глядя на племянника с изумлением и
страхом. Приор Роберт вновь протянул ему руку, предлагая
помощь. Но Рун ни на кого не обращал внимания. Похоже, он не
видел ничего, кроме своей цели, и не слышал ничего, кроме
беззвучного зова, манившего его вперед, ибо шел затаив дыхание,
словно младенец, делающий первые в жизни шаги, преодолевая
кажущееся огромным расстояние до поджидающей его с
распростертыми объятиями и подзывающей нежными, ласковыми
словами матери. Первой на нижнюю ступень ведущей к алтарю
лестницы он поставил именно больную ногу. Поставил несмело,
неловко, ибо еще не умел уверенно пользоваться ею. Но стопа не
подвернулась, беспомощная до сего дня нога держала его надежно
и даже внешне выглядела как здоровая.
окаменели: не было слышно ни шепота, ни вздоха, ни шороха. Люди
смотрели как завороженные, не веря своим глазам, еще не решаясь
признаться себе, свидетелями чего им выпало стать. Даже приор
Роберт застыл, словно величественная статуя, не сводя с юноши
зачарованного взгляда. Мелангель недвижно стояла на коленях,
прижимая к груди костыль, и, казалось, была не в силах даже
пальцем пошевелить, чтобы помочь брату, как будто на нее было
наложено заклятие. С болью и тревогой в глазах она следила за
каждым неловким, старательным шагом Руна, словно желая бросить
ему под ноги свое сердце как искупительную жертву за исцеление.
всякой опоры, лишь слегка придерживаясь за бахрому алтарного
покрова, опустился на колени и молитвенно сложил ладони. Глаза
его были закрыты, но бледное лицо светилось внутренним светом.
Звуков не было слышно, но все в церкви видели, как шевелились
его губы, произнося обращенные к святой молитвы. Кадфаэль знал,
что юноша не просил Уинифред о своем исцелении. Он просто
вручил себя ей, покорно и радостно отдаваясь на ее волю, и
святая ответила ему благосклонностью и милосердием.
покрова и поднялся с колен, держась за драпировку, подобно тому
как дитя держится за юбку матери. несомненно, сама святая
помогла ему встать. Выпрямившись, юноша припал губами к
серебряному ободку раки. Чьи бы кости ни хранились в ковчеге,
святая незримо присутствовала в храме и явила всем свое
могущество и милость.
перед алтарем в глубоком поклоне, а затем повернулся и, ступая
легко, как всякий здоровый шестнадцатилетний юноша, с улыбкой
на устах направился к трепетно дожидавшимся его тетушке и
сестре. Взяв свои, ставшие теперь ненужными костыли, он
вернулся и положил их у подножия алтаря.
народ в оцепенении, спал, ибо всем стало ясно, что свершилось
великое чудо. Сначала послышался единый глубокий вздох, затем
нестройный гул голосов, напоминавший рокот приближающейся бури,
и, наконец, собравшаяся в церкви толпа разразилась неистовыми,
ликующими криками. Охваченные умилением и восторгом, люди
смеялись и плакали одновременно. Радостные восклицания
заполнили оромную церковь от края до края, эхом отражаясь от
каменных сводов, стен и аркад. Сам воздух был напоен восторгом
и верой. Доселе горевшие ровным, спокойным пламенем высокие
алтарные свечи затрепетали, словно на ветру. Мелангель, едва не
лишившаяся чувств, рыдая от счастья, повисла на шее Мэтью.
Тетушка Элис, извергая фонтаны слез из сияющих, радостных глаз,
бросалась в объятия то к одному, то к другому из стоявших
поблизости, лопоча что-то невнятное.
громовым голосом начал благодарственный псалом. Песнопение
подхватил брат Ансельм, а за ним и весь монашеский хор.
крепких, стройных, здоровых ногах Рун и растерянно озирался по
сторонам, глядя на восхищенные, исполненные благоговейного
экстаза лица. Звуки песнопения перекатывались через него,
словно волны, ибо он не слышал их, не слышал и не замечал,
будто в огромном храме не было никого, кроме него и святой,
которая нежно и доверительно вела с ним безмолвную беседу.
вынося наружу свое изумление, выплеснулась из церкви на залитый
солнцем монастырский двор, оглашая его громкими криками и
разнося по городу и предместью весть о случившемся чуде,
Кадфаэль, как и другие братья, поднялся с колен и покинул храм.
тавернах толковали только о чудесном исцелении. Вечером
горожане и паломники как один собрались к вечерне. В церкви был
отслужен благодарственный молебен.
далеко за пределами Шрусбери и новые паломники устремятся в
аббатство Святого Петра и Павла, неся свои печали и беды к
алтарю милостивой святой. Братья же после службы отправились в
трапезную, где их ждал обычный скромный ужин. Каковы бы ни были
их чувства, они соблюдали орденский устав и были немногословны.
Впрочем, молчание давалось им легко. Они рано встали, изрядно
потрудились и очень устали. Не удивительно, что после такого
напряжения телесных и духовных сил монахи с благодарностью и
смирением молча вкушали свою скудную пищу.
когда Мэтью, все еще раскрасневшийся от радостного возбуждения
и пребывавший под впечатлением утреннего чуда, неожиданно
вспомнил о делах более обыденных, принялся озабоченно
оглядываться, хотя лицо его по-прежнему светилось. Он искренне
разделял ничем не омраченную, чистую радость мистрисс Вивер,
Мелангель и Руна, и их счастье заставило его на время забыть о
своих заботах. Но только на время: очевидно, что рано или
поздно он должен был вернуться к реальности. В отличие от
Мэтью, Рун все еще пребывал в блаженной отрешенности, не впелне
осознавая, что происходит вокруг. Он почти ничего не ел и не
пил и рассеянно выслушивал охи и ахи тетушки и сестры.
Мелангель и, слегка привстав, окинул взглядом битком набитое
людьми помещение. -- Ты, случаем, не приметила его в церкви?
озабоченное лицо возлюбленного, мигом вспомнила, как обстоят
дела, и сердце ее болезненно сжалось. Но если ей и стало не по
себе, Мелангель не подала виду. Потянув Мэтью за рукав, она
усадила его на место и принялась успокаивать.
углядишь? Но он наверняка был там, а как же иначе? Скорее всего
твой приятель был среди тех, кто подходил к алтарю в числе
первых. Мы же все время оставались возле Руна, а его место было
далеко позади. Где уж тут было увидеть твоего дружка.
того, чтобы голос ее звучал увереннее, ибо стремилась сохранить
секрет Сиарана как можно дольше.
я его здесь не вижу.
снуют туда-сюда. Каждому охота поговорить о том, что он видел.
Оно и понятно -- не каждый день случается такое чудо.
вставая. Пожалуй, он еще не был сильно встревожен и лишь хотел
удостовериться, что его волнения напрасны.
денется? Наверняка где-нибудь здесь, поблизости. Оставь ты его
в покое, если нужно будет, он сам тебя отыщет. Может, он прилег
отдохнуть -- в конце концов, завтра ему снова в дорогу. Зачем
его сейчас беспокоить? Неужто ты и одного дня без него обойтись
не можешь? Да был бы сегодня обычный день, это бы еще куда ни
шло, а так...
Суворов Виктор
Скальци Джон
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Суворов Виктор