Чтение 30–й страницы книги ~Тетя Жанна~

чтобы Анри смирился со своим положением мелкого служащего, приучился к
среднему достатку, гордился своей работой.

Вы меня видите в неплохой роли, верно? Я даже могу - как знать! -
убедить Мад выйти замуж за какого-нибудь славного типа, да еще при этом
не вопить ему сразу же в лицо о своей собственной гнусности.

Луиза мало-помалу начнет меня ненавидеть, но будет беречь меня, чтобы
самой не мыть посуду, и чтобы не слышать крика вокруг себя и чтобы од-
нажды не остаться в одиночестве.

Дети не замедлят почувствовать ко мне неприязнь за те доверительные
разговоры, которые они со мной вели и еще будут вести, когда дойдут до
крупности или когда им просто захочется показаться значительными.

Я стану тетей Жанной, которая встает первом и ложится последней, ко-
торой можно все что угодно сказать и у которой можно все что угодно пот-
ребовав, а она всегда останется невозмутимой; позднее, если Анри или Мад
обзаведутся детьми...

- Боюсь, что вынужден покинуть вас, - произнес доктор, вставая.

- Держу пари, что в субботу нотариус Бижуа тоже в конце концов прер-
вал моего брата. Не бойтесь. Это не угроза.

- Моя профессия заключается в уходе за больными.

- Я знаю. Но поверх очков вы бросаете любопытный, хотя и стыдливый
взгляд на мужчин и женщин - они ведь мужчины и женщины вопреки всему.

- Я пришлю за вами санитарную машину к середине дня. Мы вернемся к
этому разговору в госпитале.

- Вы забываете, что я как неимущая окажусь в общей палате. Он взялся
за дверную ручку, собираясь выйти.

- Во всяком случае... - начал было он, но прервал себя. - Нет! Я не
хочу давить на вас. Увидимся там.

- Я была бы не прочь остаться, чтобы заботиться о тебе, Жанна. Но ты
ведь понимаешь ситуацию так же хорошо, как и я? Обещай мне только, что
ты присоединишься к нам. Я положила адрес в твою сумку. Там нет телефо-
на. Тебе придется послать телеграмму, и Анри приедет встретить тебя на
вокзал, он в двух шагах. Мад прижалась к тетке щекой и прошептала ей на
ухо:

- Я люблю вас. Я хочу, чтобы вы приехали.

- До скорого, тетя, - сказал Анри, глядя из окошка отъезжающего с
сундуками грузовика. Ворота едва успели закрыться, как появившаяся Дези-
ре бросила с облегчением:

- Ну вот, дом опустел! И все, что в нем сейчас есть, вся эта мебель,
безделушки, все эти приспособления, стоившие безумных денег и ради кото-
рых человек создает себе столько хлопот, - все это, так сказать, не при-
надлежит больше никому. Завтра начнут приходить, открывать шкафы, ящики.
Я повидала такое у нас, потому что оставалась до конца и присутствовала
на распродаже. Есть и такие люди, которые приходят, зная, что ничего не
купят, просто из удовольствия.

- Что сказал месье Сальнав?

- У него вид собаки, потерявшей хозяина. Он продолжает - Бог знает
зачем - корпеть над своими записями и беспокоиться по поводу их, словно
он очень хочет опять выполнить задание чисто, без помарок. Ну а ты? Ре-
шилась?

- Еще не совсем.

- Какое-нибудь заведение, послушай меня! Самое плохое из них все же
лучше, чем все остальное. Не слушай доктора.

- Откуда ты знаешь, что думает доктор Бернар?

- Да оттуда, что это видно по его лицу, мне знакомы такие люди. Я
уверена, что у него дома нет ни пылинки, а у служанки нет даже одного
свободного вечера в неделю.

- Дезире!

- Что ты хочешь?

- Ты помнишь тот шкаф?

- Шкаф с бутылками?

- Да.

- Ну и что?

- Не возражай. Не требуй объяснений. Луиза, должно быть, не подумала
о нем. Ты мне говорила, что там оставались три полные бутылки.

- И ты хочешь...

- Чтобы ты принесла мне одну, да. За стаканом на кухню идти не надо.
У меня есть стаканчик для чистки зубов.

- Ты действительно считаешь, что я должна это сделать?

- Да.

- А что скажут в госпитале, когда ты туда приедешь и они почувствуют
запах?

- Они к этому привычны, иди!

- Ты требуешь?

- Требую. Не бойся. Она странно улыбалась, слушая шаги Дезире по
лестнице.

- Дай! Я открою сама. У меня здесь больше опыта, чем у тебя. Принеси
мне стакан, он в уборной. Ее давняя соученица по монастырской школе раз-
очарованно и оскорбленно смотрела, как она все это проделывает, и
все-таки удивление Дезире было не так уж велико после того, что Жанна
рассказала ей о себе. Жанна произвела на Дезире впечатление, но только в
начале, а теперь это прошло.

- Ты не добавляешь воды?

Это было весьма безобразное зрелище - лежащая в постели толстая жен-
щина, которая крупными, обжигающими горло глотками пьет из стаканчика
для чистки зубов и, поперхнувшись, вдруг начинает кашлять. Жанна знаками
попросила подругу постучать по спине, минута страданий и сиплого дыхания
сменилась наконец нормальным вздохом, и Жанна моментально обрела вновь
свою непонятную улыбку:

- Так-то лучше.

- Ты же опьянеешь!

- Не знаю. С чего бы?

- Ты к этому и стремишься? Она не ответила. Потом все с тем же выра-
жением безмятежности и в то же время откровенной иронии на лице она про-
изнесла:

- Мне нужно принять решение, не так ли?

- Но ты хоть не поступишь, как твой брат?

- Точно нет. Лицо ее оживилось. Глаза влажно блестели.

- Думаю даже, что и в приют я не пойду. Она говорила сама с собой, и
Дезире, должно быть, представляла сейчас для нее не более как черно-бе-
лый силуэт в солнечных лучах.

- Вы слишком уж сложные для меня люди.

- Послушай...

- Ну, разумеется, я тебя слушаю. Но мне нужно проверить, не пришла ли
санитарная машина.

- Я к ним приеду через восемь - десять дней, как только смогу твердо
стоять на ногах. Готова поспорить, что это произойдет даже раньше.

- Согласись, что ты самая обыкновенная, что ты боишься остаться од-
ной.

- Нет.

- И не боишься даже умереть? Жанна продолжала улыбаться, и эта улыбка
выводила Дезире из себя, у нее возник даже соблазн разозлиться из-за
этой улыбки.

- Слишком много у тебя гордыни для приюта!

- Да нет же.

- Выходит, ты хочешь меня убедить, что делаешь это для их блага?

- Я вовсе не уверена, что сделаю им благо. Думаю, что в конце концов
я поняла нотариуса. Он прожил дольше меня. Каждый приходит к тому, что
устраивается - любым способом, каждый создает себе жизнь по своей
собственной мерке.

- Каждый делает то, что может, - словно почувствовав себя задетой,
быстро возразила Дезире.

- Каждый делает то, что может, именно это я и говорю. Каждый с грехом
пополам пытается жить в мире с самим собой.

- А ты не живешь в мире сама с собой?

- Я ощущала его, когда таскала по лестницам Боба на руках и присмат-
ривала за всем домом, чтобы избежать Бог знает какой катастрофы.

- Это ни к чему не привело. Это как твоя большая уборка в среду вече-
ром, после похорон. Стоит мне только подумать, что ты...

- Что ты в этом понимаешь!

- Согласись, что это немного напоминает историю с Лоэ, и ты делаешь
это для того, чтобы...

- ...чтобы вставать утром первой, чтобы кофе был готов, а стол нак-
рыт, когда поднимутся все остальные, чтобы полы были чистыми, а дом уют-
ным, чтобы опустить руки в воду для мытья посуды, чтобы в момент, когда
качаешься от усталости, заметить, что еще не все сделано, что все сдела-
но никогда не будет; чтобы, валясь в кровать от изнеможения, начинать
думать о завтрашних заботах и сторожить сон всех остальных...

- Чтобы стать рабой, вот что! Видно, ты не бывала подолгу в услуже-
нии, да и людей ты не знаешь.

- Речь идет не о людях. Речь идет о... Она налила себе полный стакан-
чик алкоголя, который принялась рассматривать с меланхолическим ликова-
нием:

- Видишь, это последний. Очень хочется попробовать еще раз и...

Она обмакнула губы в коньяк, потом спокойным движением бросила ста-
канчик на пол:

- Ты сама сказала: дом теперь ничей и нет необходимости прибирать.
Это там не санитарная машина?

- Я велю им подняться?

- Да. Не бойся. Я буду благоразумна. Мое дыхание их, может быть, по-
разит, но завтра, в госпитале, я буду самой кроткой из больных, и все