Чтение 30–й страницы книги ~Прощай, моя красотка~

- Вы останетесь здесь, - отрезала она. - Вы больны.

- Я не настолько болен, чтобы у меня копались в мозгах, - сказал я с
отвращением и быстро отвернулся. Она быстро выбежала из комнаты, в два шага
достигнув коридора. Затем вернулась в длинном плаще поверх костюма и без
головного убора. Ее рыжеватые волосы выглядели так же безумно, как и ее
лицо. Она открыла дверь бокового выхода, ее шаги процокали по бетонной
дорожке, и раздался звук открываемого гаража. Дверка в машине открылась и
захлопнулась. Завелся мотор, и свет фар пробился через открытую боковую
дверь.

Я взял свою шляпу, выключил свет и обратил внимание на то, что на двери
английский замок. Я оглядел комнату и вышел, захлопнув дверь. Комната была
очень мила. В ней очень приятно было бы носить домашние тапочки, Я сел в
Подъехавшую машину.

Энн Риордан всю дорогу выглядела злой, поджав губы. Она вела машину, как
фурия. Когда я вышел перед своим домом, она буркнула ледяным голосом:
"Спокойной ночи" и, развернувшись по центру улицы, исчезла из виду раньше,
чем я успел достать ключи из кармана. Дверь в подъезд закрывалась в 11. Я
отпер ее и прошел через пыльный вестибюль к лестнице. В лифте поднялся на
свой этаж. Там горел слабый мирный свет. Молочные бутылки стояли у служебных
дверей. В темноте неясно вырисовывалась красная дверь пожарной лестницы. Я
был дома, в спящем мире, таком же безвредном, как спящий котенок.

Я открыл дверь своей квартиры, вошел и принюхался. Домашний запах, запах
пыли и табачного дыма, запах мира, где живут и продолжают жить люди. Я
включил свет.

Разделся и лег спать. Меня мучили кошмары, и я несколько раз просыпался в
холодном поту. Но утром я снова был в порядке.

Глава 29

Я долго сидел на кровати в пижаме, все не решаясь подняться. Я чувствовал
себя неважно, но не был так болен, как следовало бы после всего пережитого.
Состояние, как после постоянной работы за заработную плату. Голова болела и
казалась разбухшей и горячей, язык был сух, во рту и горле был песок, а
челюсть ныла. Но у меня бывали деньки и похуже.

Серое, туманное, еще прохладное утро, но день обещает быть теплым. Я с
трудом поднялся и, помяв живот, потом желудок, почувствовал признаки
тошноты.

С левой ногой все было в порядке. Она не болела. Поэтому, очевидно, я
должен был стукнуться ею о кровать.

Я все еще извергал проклятья, когда раздался стук в дверь. Тот
начальственный стук, когда хочется открыть дверь на пару дюймов, запустить в
физиономию нахала сочную ягоду и снова захлопнуть дверь.

Я открыл немного пошире, чем на дюйм. Передо мной стоял лейтенант Рандэлл
в темном габардиновом костюме, в мягкой шляпе с загнутыми кверху полями,
очень чистый и изящный, с важным видом и недоброжелательным взглядом.

Он слегка толкнул дверь, и я отступил в сторону. Он вошел, закрыл за
собой дверь и огляделся по сторонам.

- Я ищу вас уже два дня, - сказал он, не глядя на меня. Его глаза
оценивали комнату.

- Я был болен.

Он обошел комнату легкими пружинящими шагами. Его светлые волосы сияли,
руки были в карманах, а шляпа под рукой. Для полицейского он был не очень
крупного телосложения.

- Не здесь? - спросил он, вытащил руку из кармана и положил шляпу на
журналы.

- В больнице.

- В какой больнице?

- В ветеринарной.

Он дернулся, как будто я залепил ему пощечину, и слегка смутился.

- Немного рановато для острот, не так ли? Я ничего не ответил, а закурил,
затянувшись, и снова сел на кровать.

- Таких, как вы, нельзя вылечить, - сказал он. - Разве что бросить в
каталажку.

- Я очень болен и еще не выпил кофе. Вы не можете ожидать от меня ума
высокой пробы.

- Я говорил вам, чтобы вы не работали по делу об убийстве.

- Вы не Бог, - я затянулся еще раз.

- Вы бы удивились, если бы узнали, сколько неприятностей я могу вам
принести.

- Возможно.

- А вы знаете, почему я до сих пор ничего не предпринял в этом
направлении?

- Да.

- Почему? - он аж согнулся, наклонившись вперед, зоркий, как терьер, с
тем холодным выражением лица, которое рано или поздно должно было появиться.

- Вы не могли найти меня.

Он выпрямился и покачался на пятках. Его лицо слегка сияло.

- Я думал, вы скажете еще что-нибудь, и собрался двинуть вам в
подбородок.

- Двадцать миллионов долларов не испугают вас. Но, наверное, вы получаете
приказы.

Он тяжело дышал, рот был приоткрыт. Очень медленно он достал из кармана
пачку сигарет и разорвал обертку.

Пальцы немного дрожали. Он взял с журнального столика спички, закурил,
хотел бросить спичку на пол, но направил ее в пепельницу и затянулся.

- На днях я вам кое-что советовал по телефону, - сухо сказал он. - В
четверг.

- В пятницу.

- Да, в пятницу. Вы не послушались. Я понимаю почему. Но я не знал этого,
когда вы свидетельствовали. Я просто предполагал линию действий, которая мне
тогда показалась удачной.

- А что я свидетельствовал? Он молча посмотрел на меня.

- Не хотите ли кофе? - спросил я. - Он может сделать вас гуманнее.

- Нет.

- А я хочу, - я встал и направился в маленькую кухоньку.

- Сядьте, - выпалил Рандэлл. - Я еще далеко не все сказал.

Я все-таки пошел в кухню, налил воды в кофейник и поставил его на плиту.
Затем выпил два стакана холодной воды из-под крана. Вернулся со стаканом в
руке, остановился в дверях и посмотрел на Рандэлла. Он не пошевелился.
Завеса дыма, как твердый предмет, стояла возле него. Он смотрел в пол.

- В чем я был неправ, когда поехал к миссис Грейл по ее же приглашению?

- Я сейчас говорил не об этом.

- Да, но говорили немного раньше.

- Она не посылала за вами, - он поднял глаза. В них все еще было холодное
выражение, а свет из окна оттеняла его острые скулы, - Вы навязались ей и
практически влезли в это дело.

- Смешно. Насколько я помню, мы о деле даже не заикнулись. И не думайте,
что в ее рассказе было что-то ценное. Заговаривание зубов, не за что
зацепиться. И, конечно же, я предположил, что она с вами предварительно
переговорила.

- Да, она сказала мне, что эта пивнушка на Санта Моника - укрытие
негодяев. Но это ничего не значит. Ни там, ни в отеле напротив для нас
ничего нет. Дешевые подонки.

- Она вам сказала, что я ей навязался? Он опустил глаза:

- Нет.

Я снова ушел на кухню и приготовил кофе. На этот раз Рандэлл пошел за
мной и остановился в дверях.

- Насколько я знаю, эта ювелирная банда работает в Голливуде добрых
десять лет, - сказал он, - На этот раз они зашли слишком далеко - они убили
человека, и я, кажется, знаю зачем.

- Ну, если это действительно работа банды и вы ее накроете, то это будет
первое расследованное убийство, совершенное бандой, за все время, пока я
здесь живу. Я бы смог вспомнить и описать не менее дюжины.

- Это хорошо с вашей стороны, что вы так говорите.

- Исправьте меня, если я ошибаюсь.

- Черт побери, - сказал он. - Вы правы. Пару дел на бумаге распутали, но
только на бумаге, по ложным свидетельствам. Какой-то подонок теперь
подкладывает эти дела под подушку, чтобы выше была.

- Да. Кофе?

- Если я его выпью, вы со мной поговорите по-человечески, с глазу на
глаз, без головоломок?

- Я попробую. Не обещаю излить все свои соображения.

- Я обойдусь без некоторых, - едко сказал он.

- У вас отличный костюм.

Краска смущения появилась на его лице.

- О, господи, чувствительный полицейский, - сказал я и подошел к плите.

- Хорошо пахнет. Как вы его делаете? Я наливал кофе.

- Французский способ. Грубо помолотый кофе, никаких фильтровальных
бумажек.

Я достал сахар из шкафчика и сливки из холодильника. Мы сели.

- Вы шутили о том, что были в больнице?

- Нет. Я попал в историю в Бэй Сити. Меня туда увезли. Частное лечение
наркотиками и выпивкой.

- Бэй Сити, а? Вам нравится работа с трудностями, Марлоу?

- Нет, мне не нравится. Я просто попал в эти трудности. Меня дважды
огрели по голове. Второй раз меня бил полицейский или просто человек,
заявивший, что он полицейский. Меня били моим собственным пистолетом, меня
душил индеец. Меня в бессознательном состоянии бросили в эту наркологическую
лечебницу, заперли там, и, возможно, часть времени я пролежал, привязанным к
кровати. И я ничего не смогу доказать, кроме того, что у меня действительно