завидовал орлам.
рукоять ее не била его по ноге. Он не ведал, куда он бежит и зачем, но
нельзя было пропустить мимо ушей молнию-весть, посланную ему Прыгуном.
Прыгун мертв. - думал Перрин. - Он погиб. Но воин-кузнец бежал вперед.
Перрин замечал, как одни уходили вверх, другие уводили вниз. Но все прочие
коридоры схожи были с тем, что увлекал воина вперед. Те же каменные стены,
нигде не пробитые дверьми, и полосы тьмы.
осаженный. Там, недоверчиво щурясь, стоял мужчина, облаченный в странного
покроя кафтан и штаны. Полы кафтана будто юбка свисали с бедер, точно такого
же ярко-желтого цвета были и расклешенные штанины. Сапоги у снящегося
господина были тоже желтого цвета, только чуточку бледней, чем одежда.
не Перрину. У него в речи слышался странный, будто блестки, акцент. - Я вижу
во сне не просто крестьян, но крестьян-иностранцев в чуждой мне одежде.
Убирайся сейчас из моих снов, дылда!
будто ему нанесли оскорбление. Тень вокруг них обоих зашевелила своими
полосками. Одна из черных полос, словно отлипнув от потолка, стала вдруг
дрейфовать вниз с явным намерением коснуться головы незнакомца. И вот она
уже словно бы слилась с его волосами. Глаза у иностранца распахнулись во всю
ширь, и все дальнейшее разразилось в единый миг. Взлетая на свое место, на
потолок, тень вытягивала свою добычу вверх, футов на десять. Лицо Перрина
обрызгало влажными каплями.
лед, Перрин не отрываясь взирал на бьющуюся об пол и вопящую кровавую
фигуру, облаченную в тот самый ярко-желтый наряд. Затем взгляд невольно
поднялся к потолку, к чему-то бело-бледному, что напоминало пустой мешок,
свисающий с высоты. Часть его была уже поглощена черной полосой, но в
остатках Перрин без труда узнал человеческую кожу, с виду целую и
неповрежденную.
вокруг него возбужденно приплясывали тени. Вслед за ним гнались посланные
мраком отряды черных пятен.
спалит вас Свет! Пропадите!
бросающих сиянье на белые плиты пола и потолок, где блистали нарисованные
облака и летящие причудливые птицы, вдоль стен зала висели цветастые
гобелены. По всему обширному помещению, простирающемуся столь далеко, как
только мог видеть Перрин, и в стрельчатых белокаменных арках, кое-где
нарушавших пространство стен, не двигалось ничего, кроме подрагивающего
пламени свечей.
звучал как будто более настойчиво.
покидал зал, бормоча: "Проснись! Пробудись, Перрин. Ты знаешь: это ведь сон,
сейчас все переменится, ты проснешься. Да приди ты в себя, спали тебя Свет!"
Но коридор, по которому он теперь шагал, казался Перрину реальным.
огромную комнату, лишенную окон, но уставленную богато отделанной мебелью,
точно дворцовые покои: затейливая резьба, позолота, инкрустация костью.
Посреди комнаты стояла женщина, она хмуро рассматривала лежавшую на столе
потрепанную рукопись. Да, черноволосая прелестная дама, черноглазая, в белом
с серебром наряде.
свой взгляд. От растерянности и гнева глаза ее засверкали.
представления иметь не способен!
плоскую картину. Сжимаясь в сторону своего собственного правого края,
нарисованное изображение стало превращаться в яркую вертикальную линию,
вонзенную в пасть тьмы. Линия вспыхнула белым сияньем и пропала, оставив
темноту более черную, чем мрак ночи.
Затаив дыхание, воин наблюдал, как быстро чернели их белые края - точно
смываемый водой песок. Перрин отпрянул от наступавшей на него тьмы.
израненный, сплошные раны.
твою смерть.
Не время быть тебе здесь! Тебе грозит опасность! Злая напасть. Она сильнее
всех Никогда-не-рожденных! Тебе нужно спасаться! Убирайся немедля! Сей же
миг!
***
руками горло, ток крови в горле, несущей его жизнь. Пальцы его коснулись
гладкой кожи.
пятна какой-то влаги.
умывальнику, схватил кувшин и выплеснул воду в таз, рассыпая повсюду брызги.
Он умывался, и вода в тазу становилась розовой. Розовой - от крови того
странно одетого чужеземца.
себя одежду, воин зашвырнул ее в дальний угол. Пусть она там и валяется.
Саймон потом сожжет испачканную одежку.
нижнем белье, Перрин уселся на полу, прислонившись к кровати. Вот так будет
неудобно, ни за что не заснешь! Ворочались у него в уме какие-то кислые
мысли, нагоняли на воина страх и заботу. Но и определенность явилась во всей
красе. Я не отдам себя этой силе! Не желаю!
слабый полусон, перемежающийся с явью окружавшей Перрина комнаты и ощущением
холода. И захватившие его наконец дурные сны казались ему приветливыми - не
то что те, иные...
***
наблюдал за черным широкогрудым псом, все ближе подступавшим к его убежищу.
В боку ныла рана, не до конца Исцеленная чудодействием Морейн, но сейчас ему
было не боли. В слабом свете луны он явственно видел пса, достигающего
ростом человеку до пояса, пса с толстой шеей и массивной головою, с клыками,
сквозь ночь сверкавшими, точно начищенное серебро. Пес повел носом по ветру
и стал подкрадываться к Ранду. Ближе! - подумал тот. Подскочи ближе ко мне.
Твоего хозяина я на сей раз предупреждать ни о чем не стану. Давай, давай!
Так, песик, так... Пес был уже шагах в десяти от Ранда, в груди его
заворочалось глухое рычание, и он внезапно прыгнул вперед. Прямиком на
юношу.
что-то, неведомое ему самому, вырвалось с рук Ранда. В нападавшего
устремилось острие белого света, твердое, точно сталь. Жидкий огонь! На миг,
очутившись в самой сердцевине этого "нечто", пес стал весь прозрачным и тут
же исчез без следа.
Прислонившись к стволу клена, юноша потерся щекой об его шершавую кору.
Сознание своего торжества вырвалось из груди Ранда безмолвным смехом.
Получилось! Спаси меня Свет, на этот раз оно у меня получилось! Сила
давалась ему не всегда. В эту ночь были и другие псы.
пятна Темного на саидин скрутило желудок, который порывался вывернуться
наизнанку. На лице, несмотря на охлаждающий ветер ночи, бусинками выступал
пот, а болезненный привкус ощущался даже во рту. Ранда так и тянуло
повалиться наземь да и помереть. Но хотелось ему, чтоб Найнив спасла его
каким-нибудь снадобьем, или чтобы Морейн Исцелила его, или... Хоть кто-то
пускай дал бы хоть что-нибудь, пусть исчезнет удушающее чувство тошноты.
жизнь, энергия и осознание всего. Жизнь без саидин станет лишь бледной
копией настоящей жизни. Без нее все окружающее обратится в бесцветную
имитацию существования.
изловить. Но мне необходимо во что бы то ни стало добраться до Тира! Там я
все узнаю. Если я и на самом деле Дракон, там придет конец всему. А если
нет... Если я купился на ложь. - все равно, в Тире и лжи, и всему этому
будет коней! Либо мне, либо им всем придет конец!
с саидин, сбрасывая его объятия, словно лишаясь дыхания, дарящего ему жизнь.
Ночь стала теперь серовато-бурой. Тени утратили резкость своих границ,
размылись, сливаясь вместе.
Буджолд Лоис
Свержин Владимир
Сертаков Виталий
Панов Вадим
Круз Андрей
Андреев Николай