Чтение 297–й страницы книги ~Тысяча и одна ночь~

Когда аль-Мамун увидел ее, он изумился ее красоте и прелести, и
Абу-Иса почувствовал боль в душе, и цвет его лица пожелгел и вид его из-
менился.

"О Абу-Иса, сказал ему аль-Мамун, - твой вид изменился". И Абу-Иса
ответил: "О повелитель правоверных, это по причине болезни, которая
иногда на меня нападает". - "Знал ли ты эту невольницу раньше?" - спро-
сил это халиф. И Абу-Иса ответил: "Да, о повелитель правоверных, и разве
бывает сокрыт месяц?" - "Как твое имя, девушка?" - спросила аль-Мамун. И
невольница ответила: "Мое имя Куррат-аль-Айя, о повелитель правоверных!"
- "Спой нам, о Куррат-аль-Айн", - сказал халиф. И девушка пропела такие
два стиха:

"Вот уехали все возлюбленные ночью,

Они тронулись с паломниками под утро,

Раскинули палатки славы вокруг шатров

И завесились занавескою парчовой".

"Твой дар от Аллаха! - сказал ей халиф. - Чьи это стихи?" И девушка
ответила: "Адбиля аль-Хузаи, а песня Зарзура-младшего".

И посмотрел на нее Абу-Иса, и слезы стали душить его, и удивились ему
люди, бывшие в помещении, а девушка повернулась к аль-Мамуну и сказала:
"О повелитель правоверных, позволишь мне переменить слова?" - "Пой что
хочешь", - отвечал ей халиф. И она затянула напев и произнесла такие
стихи:

"Когда лишь угоден ты, и друг твой с тобою хорош

Открыто - так тайно будь вернее еще в любви.

И сплетников речь ты разъясни - не случается,

Чтоб сплетник не захотел влюбленного разлучить.

Сказали: "Когда влюбленный близок к любимому,

Наскучит он, а когда далек он - любовь пройдет".

Лечились по-всякому, но все же нездоровы мы,

И все же жить в близости нам лучше, чем быть вдали.

Но близость домов помочь не может совсем тогда,

Когда твой возлюбленный не знает к тебе любви".

А когда она окончила эти стихи, Абу-Иса сказал: "О повелитель право-
верных..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста восемнадцатая ночь

Когда же настала четыреста восемнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что, (когда Куррат-аль-Айн окончила эти стихи,
Абу-Иса сказал: "О повелитель правоверных, выдав себя, мы находим отдых!
Позволишь ли ты мне ответить ей?" - "Да, говори ей что хочешь", - отве-
тил халиф. И Абу-Иса удержал слезы глаз и произнес такие два стиха:

"Я промолчал, не высказал любви я,

И скрыл любовь от собственной души я.

И если любовь в глазах моих увидят,

То ведь луна светящая к ним близко".

И взяла лютню Куррат-аль-Айн и затянула напев и пропела такие стихи:

"Будь правдой все то, что утверждаешь,

Надеждой бы ты не развлекался,

И стоек перед девушкой бы не был,

Что дивна по прелести и свойствам

Но то, что теперь ты утверждаешь,

Одних только уст слова - не больше".

И когда Куррат-аль-Айн окончила эти стихи" Абу-Иса стал плакать, ры-
дать, жаловаться и дрожать, и затем он поднял к ней голову и, испуская
вздохи, произнес такие стихи:

"Одеждой скрыта плоть изнуренная,

В душе моей забота упорная.

Душа моя болезнью всегда больна,

Глаза мои потоками слезы льют,

И только лишь с разумным встречаюсь я,

Тотчас меня за страсть бранит горько он.

О господи, нет силы для этого!

Пошли же смерть иль помощь мне скорую".

Когда же Абу-Иса окончил эти стихи, Али ибн Хишам подскочил к его но-
ге и поцеловал ее и сказал: "О господин, внял Аллах твоей молитве и ус-
лышал твои тайные речи, и согласен он на то, чтобы ты взял ее со всем ее
достоянием, редкостями и подарками, если нет у повелителя правоверных до
нее охоты. "Если бы у нас и была до нее охота, - сказал тогда аль-Мамун,
- мы бы, право, дали преимущество перед нами Абу-Исе и помогли бы ему в
его стремлении".

И потом аль-Мамун вышел и сел в Крылатую, а АбуИса остался сзади,
чтобы взять Куррат-аль-Айн. И он взял ее и уехал с нею в свое жилище, и
грудь его расправилась.

Посмотри же, каково благородство Али ибн Хишама!

Рассказ ОБ АЛЬ-АМИНЕ И НЕВОЛЬНИЦЕ

Рассказывают также, что аль-Амин, брат аль-Мамуна, пришел в дом свое-
го дяди Ибрахима ибн АльМахди и увидал там невольницу, игравшую на лют-
не, - а она была из прекраснейших женщин. И склонилось к ней сердце
аль-Амина, и это стало ясно по его виду для дяди его Ибрахима. И когда
это стало ему ясно до его состоянию, он послал к нему эту девушку с рос-
кошными одеждами и дорогими камнями. И, увидев ее, альАмин подумал, что
его дядя Ибрахим познал ее, и сделалось ему уединение с ней из-за этого
ненавистно, и он принял то, что было с нею из подарков, и возвратил ему
девушку.

И Ибрахим узнал об этом от кого-то из евнухов и взял рубашку из выши-
той материи, написал на ее подоле золотом такие два стиха:

Клянусь я тем, перед кем все лбы падают,

Не знаю я, под одеждой что есть у ней.

И уст ее не познал я и мысленно,

И были одни лишь речи и взгляды глаз.

А затем он надел эту рубашку на девушку и дал ей лютню и послал ее к
аль-Амину второй раз, и, войдя к нему, девушка облобызала землю меж рук
халифа и настроила лютню и пропела под нее такие два стиха:

"Завесу ты поднял с души, дар вернув,

И всем ты открыл, что расстался со мной.

Но если не любишь того, что прошло

Отдай халифату минувшее в дар".

А когда она окончила свои стихи, аль-Амин посмотрел на нее и увидеть
то, что было на подоле рубашки, и ее мог он владеть своей душой..."

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста девятнадцатая ночь

Когда же настала четыреста девятнадцатая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что альАмин посмотрел на девушку и увидел то,
что было на подоле рубашки. И он не мог владеть своей душой, и приблизил
к себе девушку и поцеловал ее, и отвел ей комнату из числа комнат, и
поблагодарил дядю своего Ибрахима, и пожаловал ему управление арРеем.

Рассказ ОБ АЛЬ-МУТЕВАККИЛЕ И ИБН ХАКАНЕ

Рассказывают также, что аль-Мутеваккиль выпил лекарство, и люди стали
подносить ему диковинные подарки и всякие приношения, и аль-Фатх ибн Ха-
кап подарил ему невинную невольницу высокогрудую из числа прекраснейших
женщин своего племени и прислал вместе с нею хрустальный сосуд с красным
питьем и красную чашку, на которой были написаны чернью такие стихи:

Как кончит имам целебное пить лекарство,

Что хворь приведет к здоровью и исцелению,

Лекарством лучшим будет ему выпить

Из этой чаши этой винной влаги,

И сломит пусть печать ему отданной, -

Оно полезно будет вслед лекарству.

А когда невольница вошла с тем, что было с нею, к халифу, у того на-
ходился Юханна, врач [431]. Увидав эти стихи, врач улыбнулся и сказал:
"Клянусь Аллахом, о повелитель правоверных, поистине, аль-Фатх лучше ме-
ня знает искусство врачевания! Пусть же не ослушается его повелитель
правоверных я том, что ев ему провисал".

И халиф согласился с мнением врача, и употребил это лекарство, как
того требовало содержание стихов, и исцелил его Аллах и оправдал ее на-
дежду.

Рассказ ОБ УЧЕНОЙ ЖЕНЩИНЕ

Рассказывают также, что некий достойный человек говорил: "Я не видел
женщины с более острым умом, лучшей сообразительностью, более обильным
знанием, благородной природой и тонкими свойствами, чем одна женщи-
на-увещательнида из жителей Багдада, которую звали Ситт-аль-Машаих.

Случилось, что она пришла в город Хама, в год пятьсот пятьдесят пер-
вый [432] и увещевала людей целительным увещанием, сидя на скамеечке, и
заходили к ней в жилище многие из изучающих фикх [433], обладателей знания
и вежества, и беседовали с ней о предметах законоведения и вступали с
ней в прения о спорных вопросах, и я пошел к ней, и со мною был товарищ
из людей образованных, и когда мы сели подле нее, она поставила перед
нами поднос с плодами, а сама села за занавеску. А у нее был брат, прек-