на нее жалуются ныне... Так вот он говорил мне, что, мол, русский человек
не может быть социалистом, это евреи выдумали - попытка народа,
рассеянного по миру, к объединению... Я, говорит, видел русских
социалистов, беседовал с ними, даже иногда увлекался перспективами
будущего, но потом быстро трезвел... Это у нас на день, на праздник...
Сегодня социалист, завтра - черт знает кто... Кто виноват в эпидемии
самоубийств? Те, которые вчера учили молодежь - "вперед!", а сегодня
командуют ей "стой!". Настроили юные души на идеалистический лад и,
проиграв партию, отошли в сторону, а те - разбились насмерть... Вера
требует дисциплины... Если я верю - "так надо!" - я сознательно и свободно
ввожу мою волю в общий поток воль, одинаково направленных, имеющих одну со
мною цель... А вот именно этого-то мы не умеем делать... Недавние рабы и
холопы, мы сегодня хотим быть владыками и командовать... Не ошибались
древние, говоря про нас, славян: "Ни в чем между собою не согласны, все
питают друг ко другу вражду, и ни один не хочет повиноваться другому"...
Вот у немцев есть дисциплина... Не пойму, социалисты ли они - в глубоком,
еврейском смысле, то есть насквозь, до костей, - с этим дьявольским
чувством общности, с умением помочь друг другу... Но - дисциплина! Не за
страх, а за совесть! Общая работа, общая ответственность! А мы оттого и
некультурны, что не способны к дисциплине. Мы - подчиняемся, пряча волю
куда-то в темный, глубокий уголок души. Кто-то командует: "Равнение
налево, марш!" - идем налево. "Равнение направо!" - равняемся. Но всегда в
этом есть что-то подневольное, шумное, крикливое и - неискреннее... Мы -
прирожденные анархисты... Но - пассивные при этом. - Горький поднял на
Дзержинского свои бездонные, но в то же время требовательно-цепкие глаза.
- Каково?
взрыв национализма, копание в истоках, поиск мистических феноменов,
рассечение народных характеров, отход от социальной проблематики... Это -
реакция на поражение, страх, желание уйти от самих себя... А тем более у
нас в империи, где закона, как такового, никогда не существовало...
Англичанин держит народ делом, мы - запретом на него, всеобщим, слепым,
равным запретом на выявление человеческой сути...
начнем д е р г а т ь... Так - без наживы, на один лишь блеск крючка -
пробовали?
м о д у р я т, прекрасная копчушка получается.
была так пронизана идеями революции, как Сибирь: ссылать самых умных и
честных сынов в один из прекраснейших уголков страны! Парадокс...
расслабилась, рука стала как у пианиста, кончившего играть гамму;
усмехнувшись чему-то, спросил шепотом:
слишком вольно трактую психологию пресмыкающихся и птиц, - когда написал
одну из своих сказок, - может, читали, - о соколе...
великолепно вас читал...
таковой, не существует, так... журналистика...
профессионального рыбака, с какой-то горделиво-ленивой снисходительностью,
и снова опустил снасть в тугую глубину моря.
дрогнула, поползла вниз; он не торопился подсекать, смотрел, как зеленое
режет зеленое - леска толщу моря.
- только не торопиться! Всегда помнил слова Дмитрия Викторовича, лесника
из-под Вятки, - тот впервые водил его на медведя, сдерживал: "Куда бежишь,
храни силу, у тебя разум, у зверя инстинкт, обмозгуй, куда он норовит
уйти, стань на его место, думаешь, медведь куда попадя прет?! Он, Юзя,
живет по своим законам, и оне, милок, тоже разумные. Научись ждать, если
вышел на медведя, ждать и д у м а т ь так, будто сам мишка; тогда -
скрадешь зверя, а иначе упаришься и бабы в деревне будут смеяться:
"Горе-охотник, только сапоги попусту топчет"...
выбирать снасть; снял с крючков шесть рыб, целая гирлянда; Горький
несколько обиженно заметил:
прикасается к удаче, закон игры... Я, как здешний старожил, ловлю не
торопясь, зато без рыбы никогда не возвращаюсь.
тоже невероятно везуч в рыбалке... Я - по здешней науке, как Джузеппе
учил, а он, изволите ли видеть, по-нашему, по-волжски, приладился и каждый
день меня так облавливал, что я прямо-таки диву давался... Вообще же,
видимо, талантливый человек во всем талантлив, а потому - удачлив...
Знакомы с Владимиром Ильичем?
Питере, в шестом году.
Валентиновичу, к Льву Давыдовичу и к нему, к Ленину... Что поразительно, -
я в Лондон, на съезд, вместе с ним приехал, город он знает, как Петербург,
масса знакомых, говорит без акцента, - так вот он, для которого понятие
дисциплины есть некий абсолют, бился с Плехановым и Троцким за то, чтобы
мне был определен статут участника, а не гостя, как настаивали эти
товарищи... Я спросил его, отчего он делает для меня исключение, ведь
вопрос о членстве в партии был главным поводом его раздора с ближайшим
другом, Юлием Цедербаумом-Мартовым, а он ответил, что, мол, вы, Алексей
Максимович, больше многих других партиец - в истинном смысле этого слова,
так сказать, в рабочем... Вы трудитесь, а у наших трибунов сплошь и рядом
трепетная страсть к вулканной болтовне... Членство в партии должно
определяться полезностью работы, производимой человеком ко всеобщему благу
трудящихся... Как ведь точно слова расставил, а? Экий прекрасный лад
фразы! И еще: те в первый же день пригласили меня принять участие в
дискуссии, а Ленин потащил за рукав:
сыро, раскашляетесь, а уж потом почешем языки, бытие, знаете ли,
определяет сознание, а не наоборот... И весь вечер водил меня по отелям,
смотрел, куда окна выходят, спрашивал, с какой стороны солнце встает, -
тщательность, знаете ли, поразительнейшая, совершенно не наша, а чисто
европейская...
причем известная часть будущих министров не была приведена к присяге,
поскольку сидела в карцерах...
верандочку маленького ресторанчика, Горький спросил два стакана
черно-красного виноградного вина и тарелочку миндаля, жаренного в соли.
моря, задумчиво, словно бы прислушиваясь к кому-то, кого он сейчас видел,
Горький заговорил:
человек ловкой, в деле - хваток и смел, а говорит - с оглядкой... Даже
здесь, за тысячи верст от России, всего страшится... Каждое неосторожное
словцо рождает паузу, думает - как бы подправить его, сделать спокойным,
привычным любому уху.
заранее обдуманного намерения, как господь на душу положит, ухабисто и
тряско - то вправо кинет, то налево мотнет. Раскачались у нас все
внутренние пружины, так что механизм души работает неправильно, шум есть,
а дела не видно...
оттого как левый революционер побывал, набросал там всяких разных намеков
и ушел, а правый - всегда с нами и шумит в очень неприятном смысле.
Скажем, еврей. Сейчас:
Гамбурга за дубовой клепкой для винных бочек приехал, и - как не разрешено
ему свободно ездить, так он несколько и скрывается... То же и с немцем:
"Почему немец?!" Не хорошо-с..."
- заметил:
больше полустакана за день не пьют, и то - разбавляя водой, поэтому пьяных
нет, а кураж - всегда пожалуйста, ощущение алкоголя имеет место быть, хотя