Элизабет-стрит, который, по всей видимости, ему суждено было покинуть лишь
в день вступления в брак с мисс Дженни... Но еще раз: оставим пока мисс
Дженни Гьюдельсон в покое и скажем лишь, что добрая Митс была поверенной
всех тайн хозяйского племянника, которого она обожала как сына или,
вернее, как внука, - ведь бабушки, как известно, побили рекорд материнской
любви.
в наши дни, обладала некоторыми свойствами, как бы заимствованными от
собаки и кошки: к хозяевам она была привязана, как собака, а к дому - как
кошка. Нетрудно догадаться, что в разговорах с мистером Форсайтом она
проявляла полную свободу. Когда он бывал неправ, она выкладывала ему это
начистоту, хотя и облекала свою речь в такую неслыханно красочную форму,
изощренность которой-на французском языке можно передать лишь весьма
приблизительно. Если же он не желал признать ее правоту, ему оставалось
только ретироваться, найти убежище у себя в кабинете и там запереться на
все замки.
своем кабинете он окажется в одиночестве. Он мог быть уверен, что всегда
найдет там одного человека, который, так же как и он сам, укрывался от
причитаний и воркотни Митс.
прозвищем он был обязан своему худощавому сложению. Вполне возможно, что
его прозвали бы "Омега" [шутка, построенная на игре слов: омикрон - 15-я
буква греческого алфавита; микрон - миллионная часть метра; омега -
последняя, 24-я буква греческого алфавита, одновременно обозначает число
800], если бы он не был так мал. Достигнув к пятнадцати годам четырех
футов и шести дюймов, он с тех пор перестал расти. В этом возрасте Том
Уайф - таково было его настоящее имя - появился в доме еще при отце Дина
Форсайта в качестве молодого слуги, и так как сейчас ему было уже за
пятьдесят, то можно легко подсчитать, что вот уже тридцать пять лет как он
находился на службе у дядюшки Фрэнсиса Гордона.
помогал мистеру Дину Форсайту в его работах, к которым питал страсть не
меньшую, чем сам хозяин.
страсти он вкладывал в свой труд.
области, ли медицины, права, литературы, искусства или коммерции, что так
распространено среди граждан свободной Америки?
в единственном числе. Одной-единственной божественной наукой, которая
зовется "астрономией".
Ничего, или почти ничего, из происходящего на поверхности земного шара не
вызывало в нем интереса. Мистер Дин Форсайт жил в бесконечных
пространствах. Принимая, однако, во внимание, что почтенному ученому в
этих пространствах негде было бы ни позавтракать, ни пообедать, ему
поневоле приходилось хоть дважды в день спускаться на поверхность земли. И
вот именно в это утро мистер Форсайт не спустился в свой обычный час в
столовую и, заставляя себя ждать, вызывал сетования Митс, беспокойно
вертевшейся вокруг стола.
хватает ног_ (именно так и выразилась почтенная Митс), чтобы взбираться к
нему на его насест.
верхняя открытая площадка которой возвышалась футов на двадцать над крышей
дома, - скажем, "обсерватория", чтобы назвать ее настоящим именем. Под
этой площадкой помещалась круглая комната; четыре окна ее открывались на
все четыре страны света. Находившиеся в комнате подзорные трубы и довольно
сильные телескопы при желании можно было повернуть на подставках, и если
их объективы до сих пор не износились, то уж во всяком случае не оттого,
что ими мало пользовались. Зато с полным основанием можно было опасаться,
что мистер Дин Форсайт и Омикрон в конце концов испортят себе глаза, - так
часто и подолгу простаивали они у оптических инструментов.
ночи, - правда, от времени до времени сменяя друг друга. Они глядели,
наблюдали, парили в межпланетном пространстве, увлеченные неугасимой
надеждой сделать какое-нибудь открытие, с которым будет связано имя Дина
Форсайта. В ясную погоду все еще было терпимо. Но не так уж часто небо
бывает ясным над той частью тридцать седьмой параллели, которая пересекает
штат Виргинию. Немало здесь роится туч, перистых и кучевых облаков и
туманов! Во всяком случае, куда больше, чем этого желали и господин и
слуга. Зато сколько жалоб, сколько угроз обращалось к небу, - ведь ветер
всегда так некстати тащит по нему лоскутья пара!
подвергалось особенно жестокому испытанию. Вот уже несколько дней как
небо, к великому отчаянию астронома, ни на мгновение не прояснялось.
необычайно густых облаков.
Форсайт после последней бесплодной попытки преодолеть густую мглу. - У
меня предчувствие, что от нас ускользает какой-то исключительный случай,
что мы упускаем сенсационное открытие!
как на днях, когда на мгновение прояснилось, мне почудилось...
многозначительно кивнув головой. - Но когда мне почудилось, что я вижу...
вот ту самую штуку... я подумал... что это может быть... что это...
метеор, передвигавшийся с севера на юг.
башенным часам.
с угрозой протягивая руку к небу.
дней как на небе не видно даже такого крохотного кусочка синевы, из
которого можно было бы выкроить носовой платок.
казаться, что такие вещи случаются только со мной.
в работах своего хозяина.
на густые облака, обволакивавшие их небо. Сияет ли солнце, или не сияет -
это касается всех без различия.
такое скверное настроение, как мистер Дин Форсайт, когда небо обволакивала
такая плотная пелена тумана, что с ней не могли бороться ни самые мощные
телескопы, ни самые усовершенствованные подзорные трубы. А такие туманы не
редкость в городе Уостоне, хотя омывают его чистые воды Потомака, а не
мутные волны Темзы.
слуга 16 марта, когда небо ненадолго прояснилось?.. Не более и не менее,
как болид сферической формы, с чрезвычайной быстротой передвигавшийся с
севера на юг и такой блестящий, что яркостью своей он вполне мог поспорить
с рассеянным светом солнца. Хотя расстояние этого тела от земли и должно
было исчисляться изрядным количеством километров, за ним можно было бы,
невзирая на быстроту его движения, проследить еще некоторое время, если бы
туман не помешал наблюдениям.
неудача. Появится ли болид снова на горизонте Уостона? Возможно ли будет
рассчитать соотношение его составных частей, определить его размер, его
вес и свойства? Не удастся ли другому, более счастливому, астроному
заметить его на иной точке небесного пространства? Сможет ли Дин Форсайт,
на столь короткие время удержавший этот болид в поле зрения своего
телескопа, связать свое имя с этим открытием? Не выпадет ли в конечном
счете честь этого открытия на долю какого-нибудь ученого Старого или
Нового Света, ученого, который всю жизнь, и днем и ночью, ощупывает своим
телескопом небесное пространство?
на скверную погоду, решиться хоть на мгновение отойти от окна, выходившего
на север. Гнев хозяина и слуги возрастал по мере того как ускользали часы.
Они уже не разговаривали. Дин Форсайт окидывал взглядом широкий горизонт,
ограниченный с севера причудливой линией Серборских холмов, над вершинами
которых довольно сильный ветер гнал сероватые тучи. Омикрон поднимался на
цыпочки, чтобы расширить поле зрения, которое суживал его низкий рост.