дежурного расчета смотрели на него невидящими глазами - они слушали
передачу.
Теперь Центр управления был надежно изолирован от всех других помещений. Без
разрешения Камроу никто не смог бы ни войти, ни выйти.
лежала вся полнота ответственности за выполнение программы "Скуп".
динамика доносился голос Шоуна:
пить дать...
не то... Смотрите, вон еще - везде лежат. Сколько их!..
убра...
На этом передача оборвалась, и восстановить связь с фургоном "Капер-1" Центр
управления на базе Ванденберг так и не смог.
Глава 3
Кризис
<Чарлз Джордж Гордон (1833-1885) - английский генерал-колонизатор, руководил
зверским подавлением Тайпинского восстания в Китае, участвовал в захвате
Англией Египта.> в Египте, премьер пробормотал раздраженно, что британский
генерал мог бы выбрать для своей смерти и более удобное время: смерть
Гордона породила в правительстве Гладстона разброд и вызвала кризис.
Какой-то подчиненный заметил, что здесь имеет место уникальное стечение
обстоятельств и предвидеть это никак нельзя, на что Гладстон сердито
ответил:
году не было и в помине; впрочем, их не было и на протяжении последующих
почти сорока лет. Зато потом разразились восемь кризисов первостепенной
важности, и два из них получили широкую огласку. Интересно, что оба эти
кризиса, связанные с открытием атомной энергии и выходом в космос,
затрагивали химию и физику, но не биологию.
стала полностью современной и насквозь математизированной. Затем
математизировалась и химия, биология же оставалась дефективным ребенком,
сильно отставшим от своих сверстников. Ведь еще во времена Ньютона и Галилея
люди знали о Луне и других небесных телах больше, чем о собственном теле.
влиянием открытия антибиотиков в биологических исследованиях началась новая
эра. Внезапно биологи обрели как моральную, так и материальную поддержку, и
поток открытий не заставил себя ждать: транквилизаторы, стероидные гормоны,
иммунохимия, генетический код. К 1953 году была произведена первая пересадка
почки, а к 1958-му - испытаны первые противозачаточные таблетки. Вскоре
биология оказалась самой быстрорастущей отраслью науки: биологические
познания за десять лет буквально удвоились. Дальновидные исследователи уже
всерьез поговаривали об изменении генов, управлении эволюцией и контроле над
психикой; десятилетием раньше подобные идеи считались чисто умозрительными,
чтобы не сказать сумасбродными.
толчок первому.
обстоятельств, ранее вполне приемлемая, вдруг, с появлением какого-то нового
фактора, становится совершенно неприемлемой, причем почти безразлично,
является ли новый фактор политическим, экономическим или научным: смерть
национального героя, колебания цен, новое техническое открытие - любое
обстоятельство может явиться толчком для дальнейших событий. В этом смысле
Гладстон был прав - все кризисы одинаковы.
("Культура, кризисы и перемены") и пришел к интересным выводам. Во-первых,
он отмечает, что любой кризис зарождается задолго до того, как фактически
разразится. Например, Эйнштейн опубликовал основные положения теории
относительности в 1905 - 1915 годах, то есть за сорок лет до того, как его
труды привели в конечном счете к началу новой эпохи и возникновению кризиса.
личностей и характеров и все они неповторимы:
Эйзенхауэра на поле Ватерлоо; столь же трудно представить себе Дарвина,
пишущего письмо Рузвельту о потенциальных опасностях, связанных с атомной
бомбой. Кризис творится людьми, которые вступают в него со всеми своими
предрассудками, пристрастиями и предубеждениями. Кризис есть сумма промахов,
недоумений и интуитивных озарений, совокупность замеченных и незамеченных
факторов.
их сходство друг с другом. Характерная особенность всех без исключения
кризисов - их предвидимость в ретроспективе. Кажется, будто им присуща некая
неизбежность, будто они предопределены свыше. И хоть это замечание и не
относится ко всем кризисам, оно справедливо по отношению к столь
значительному их числу, что закаленнейший из историков может стать циником и
мизантропом..."
характеры тех, кто был вовлечен в историю со штаммом "Андромеда". До
"Андромеды" кризисов в биологической науке не было, и первые американцы,
столкнувшиеся лицом к лицу с фактами, не были подготовлены к тому, чтобы
мыслить приличествующими случаю категориями. Шоун и Крейн были люди
способные, но не глубокие, а Эдгар Камроу, дежурный офицер на базе
Ванденберг, хотя и был ученым, но тоже оказался неподготовленным и ощутил
только раздражение от того, что какая-то непонятная история испортила
спокойный вечер.
начальника майора Артура Мэнчика, и тут-то вся история приняла другой
оборот. Ибо Мэнчик был вполне подготовлен и даже предрасположен к тому,
чтобы иметь дело с кризисом самого большого масштаба.
Камроу, он слушал передачу из фургона в магнитофонной записи. Когда запись
кончилась, он сказал:
и прикурить.
транзиторная гипертония грозила вот-вот прекратить его дальнейшее
продвижение по армейской служебной лестнице. Много раз ему советовали
согнать вес, да только он никак не мог собраться. Он даже подумывал, не
бросить ли военную службу и не поступить ли куда-нибудь на частное
предприятие, где никто не станет допытываться, какой у сотрудников вес и
кровяное давление.
"Райт Паттерсон" в Огайо. Там он возглавлял эксперименты по отработке
методов приземления космических аппаратов - он ставил себе задачей найти
оптимальную форму спускаемого аппарата, одинаково безопасную при спуске на
сушу и на воду. Мэнчику удалось разработать три многообещающих варианта; его
успех был отмечен повышением в должности и переводом в Ванденберг.
наскучили, хитрости управления подчиненными и причуды их характеров не
занимали его нисколько. Нередко ему хотелось вернуться к своим
аэродинамическим трубам, в институт. Особенно в те ночи, когда его
стаскивали с постели, чтобы срочно решить какой-нибудь идиотский вопрос.
подобное состояние по-своему; стал нарочито медлительным, ходил медленно,
думал медленно, работал со скучной, обстоятельной неторопливостью. В том и
был секрет его успеха. Когда все вокруг шалели от возбуждения, Мэнчик,
казалось, терял последний интерес к происходящему, чуть ли не начинал
дремать. Таким хитроумным способом он умудрялся сохранять ясность мысли и
объективность суждений.
трубку.
и сейчас...
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Ильин Андрей
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Кервуд Оливер Дж.