Чтение 4–й страницы книги ~Штурмфогель~

удалилась. Толстенькие ягодицы прихотливо двигались под черной юбкой.

Кажется, она меня погладила, неуверенно подумал Слон.

В отделе дешифровки нотную запись, начертанную "почтовиком", перевели в
колонки цифр - по шесть в ряд. В таком виде послание легло на стол шефа
"Факела" Зигфрида Ноймана. Он сверился с мысленным графиком и достал из
сейфа толстенный том "Золотой горы". Быстро листая страницы и почти не
сверяясь с шифровкой - память у него была изумительная, - Нойман выписывал
из книги нужные слова, и вскоре перед ним лежал доклад одного из
"охлажденных" агентов. Нойман перечитал написанное, поправил очки и
задумался.

"Ортвин - Хагену.

На авиабазе Вамос (о. Крит) в обстановке строжайшей секретности
создается новая группа коммандос "Ультра", подчиненная непосредственно
Доновану. Командир группы - Эйб Коэн, 34 года, еврей, уроженец Дрездена,
вывезен родителями в Америку в 1927 году. В формировании группы принимает
участие некий русский по кличке Дрозд, бывший оперативный сотрудник
Спецотдела НКВД, про которого говорят, что он имеет надежного осведомителя в
"Факеле". Декларированной целью группы является покушение на Гиммлера и
Бормана как наиболее вероятных преемников фюрера. Однако есть серьезные
основания полагать, что это ложная цель. Выяснением подлинной цели занимаюсь
сейчас. Следующие сеансы связи по техническим причинам могут проходить вне
обычного расписания".

Что ж. Не было ничего необычного в создании очередной группы "Ультра".
Которой по счету? Никто уже не скажет. И личная опека Донована...

Все это важно, но не очень.

Дрозд. Уцелевший сотрудник Спецотдела... Это уже серьезнее.

Про Спецотдел и его шефа Глеба Бокия Нойман знал почти все. Знал - и
восхищался. Если бы это было возможно, то портрет именно этого человека
висел бы сейчас на стене. Рейхсфюрер - замечательный человек, подчиненные
его обожают, но в некоторых вопросах он... как бы это сказать... неглубок.
Отсюда - упрощенные трактовки, отсюда - излишняя страстность в исполнении. И
в результате - постоянные недолеты и перелеты.

Черт... Нойман поймал себя на том, что разминает бугры на щеках.

Да, Спецотдел... Так до конца и не понятно, действительно ли Бокий был
в полушаге от захвата власти, или же это выдумка конкурентов - тех, кто
почувствовал в нем и в его методах нечто страшное, запредельное, а главное -
полностью отметающее необходимость во всех прежних тайнополицейских
ухищрениях.

И чем был панический разгром НКВД: простым заметанием следов
преступлений или же просто добивали опрокинутое внезапным тычком чудовище,
которое оказалось и сильнее, и страшнее всех охотников, вместе взятых -
включая Сталина?..

Канарис считал, что - второе.

Да. И еще несколько лет потом длились варварские карантинные
мероприятия... примерно так японцы боролись с чумой в Китае: оцепление и
огнеметы. Санпосты на дорогах: при малейших признаках лимфаденита - пуля в
затылок и известковая яма.

Что характерно: эпидемии удалось не допустить.

По каким признакам в России искали бывших спецотдельцев, Нойман не
знал. И сейчас с некоторым трудом заставил себя не думать об этом. Главное,
что система поиска оказалась неэффективной. Поскольку кто-то ускользнул...

Дрозд.

Маленькая певчая птичка. Вредитель садов.

Типичный диверсант. И судя по тому, что уцелел, - высочайшего класса.
Однако и это не главное.

Главное - это, конечно, известие о предательстве внутри "Факела". О
том, чего в принципе быть не может.

И что же тогда? Дрозд блефует? Или кому-то удалось обмануть систему
контроля?

В любом случае... так... Он еще раз внимательно прочел текст, будто
пытаясь отыскать в нем пропущенные слова. В любом случае придется начинать
внутреннее расследование, а значит - ставить в известность Гуго Захтлебена,
шефа безопасности...

Проклятая паранойя. Осведомителем мог быть и Гуго!

Да, теперь, пока не выяснится все и до конца, под подозрением окажутся
все. Нойман побарабанил пальцами по листку. Это тоже могло быть частью
дьявольского расчета Донована. Те, кому надо, знают: Нойман сверх меры
подозрителен. При этом осведомлен о своей слабости и умеет держать себя в
руках. Но эффективность работы, разумеется, падает...

Значит - ждать вскоре чего-то неожиданного, требующего быстрой реакции
и нетривиального мышления. Так?

Может быть...

Он нажал кнопку и велел секретарю вызвать Захтлебена.

Пока тот шел - по коридору до лестницы или лифта, два этажа вверх,
снова по коридору... - Нойман достал из картотеки рабочую карточку агента
"Ортвин" и бегло просмотрел.

В рабочих карточках, разумеется, не указывалось ни настоящего имени, ни
должности агента. Просто: "Офицер ВВС США, наземный состав. Приоритет - 5.
Достоверность - 5. Дата вербовки: январь 1942. (Ого, подумал Нойман.)
Направление работы - Юго-Запад. Профиль: калиф, башмак, дождь, Сатурн,
вензель, тесто. (Для посвященного такое перечисление символов означало
довольно многое: в частности, что агент работает исключительно за деньги,
достаточно компетентен в технологии сбора и передачи информации, крайне
осторожен, при аресте вряд ли будет оказывать сопротивление либо пытаться
покончить с собой...) Вербовщик, куратор: Эрвин Штурмфогель".

Интересно, подумал Нойман. Штурмфогель не был специалистом-вербовщиком;
впрочем, как всякий оперативник, он имел собственную агентуру. И, насколько
Нойман знал, еще ни один агент Штурмфогеля не "сгорел".

Это вызывало сдержанную зависть коллег.

- Что случилось, Зигги? - В кабинет вошел шеф безопасности.

Гуго, "рыцарь Гуго", на рыцаря походил меньше всего - скорее на доброго
деревенского коновала. Плешь, нос уточкой, огромные мешки под глазами. Из-за
короткой шеи, вздернутых плеч и несколько искривленного позвоночника все его
пропорции как-то исказились руки и ноги казались чрезмерно длинными. Было
время - удивительно давно, пять лет назад! - когда Нойман ходил у него в
подчиненных. Гуго тогда сам отказался от повышения и продвинул своего
ученика...

- Вот.

Захтлебен пробежал глазами расшифровку. Нахмурился:

- Кто такой этот Ортвин?

- Человек Штурмфогеля. Американец. Работает за компот.

- Он знает, на кого работает?

- Надо спросить самого Штурмфогеля.

- Где он?

- А об этом надо спросить Юргена.

- Но он хотя бы в пределах досягаемости?

- Да.

- Вызови его. Срочно.

- Хорошо... Гуго, ты ведь понимаешь, в каком мы дерьме?

- В многослойном. И что?

- Черт, я даже боюсь произнести это... - Нойман набрал побольше воздуха
и как будто нырнул в упомянутое дерьмо. - Ведь теперь, пока мы не узнаем,
кто из нac... крыса... мы не сможем ни черта. Я прав?

- Абсолютно.

- То есть нам нужно свернуть или приостановить все операции и
сконцентрироваться на поисках ублюдка. Потому что иначе...

- Иначе мы рискуем потерять все, - кивнул Гуго. - И все же одну
операцию мы провести должны - причем максимально быстро.

- Какую же?

- Ты еще не понял? Мы должны уничтожить группу... - он заглянул в
листок, - Эйба Коэна. И тогда, действуя уже оттуда, мы пришпилим крысу. Или
я не прав?

- Атаковать, когда враг видит нас насквозь и каждого?

- Иногда приходится. Не забывай, что мы на войне.

- Ты знаешь, мне иногда действительно хотелось бы забыть об этом...

- И еще. Два момента. Первый: сведения о том, что у нас завелась крыса,
не должны выйти за стены "Факела". Ни Мюллер, ни даже Шелленберг не должны
узнать ни-че-го!

- Вообще-то я как раз хотел просить Мюллера заняться чисто оперативной
разработкой...

- Ты понимаешь, что нас сожрут? Не успеешь сказать "ой". Нет-нет, ни в
коем случае. Кто у нас люди Мюллера?.. - Гуго полез в карман за блокнотом. -
Ага... ну, это легко. Он, конечно, заподозрит неладное, но я ему подкину
что-нибудь вкусное...

- А второй?

- Что "второй"?

- Ты сказал: два момента. Какой второй?

- Второй... Кто уже знает псевдоним агента?

- Ты и я. Теоретически мог бы узнать шифровальщик, но для этого ему
нужно выпытать у меня график смены книг. Все.

- Надо постараться, чтобы никто больше не узнал.

- Я не собираюсь...

- Ты не понял. Есть оригинал письма, есть его первая расшифровка,
вторая...

- Ты хочешь толкнуть меня на служебный подлог?

Гуго потеребил шершавый подбородок.

- Иногда это единственный выход, - сказал он.

Берлин, 10 февраля 1945. 1 час 30 минут ночи