Чтение 4–й страницы книги ~Властелин молний~

чертова дыра. Посмотрите на эту лысину: часть моих волос вы можете найти в
библиотеке, во всех учебниках, что стоят на полках, а остальное - в
грязной лаборатории на восьмом этаже. Я знаю, что в стране кризис, но
все-таки, наверное, можно найти лучший способ заработать на пропитание,
чем тянуть лямку аспиранта в этом болоте.

Морроу разгорячился и, сняв очки в золотой оправе, протер стекла,
запотевшие от его собственного пыла. Эрик подошел к книжным полкам,
которые тянулись вдоль стен. Над полками висела надпись: "Для аспирантов.
Просьба возвращать книги". Эрик взял наугад какую-то книгу, решив выждать,
пока Морроу поостынет и займется своим делом. Первая же открытая им
страница была густо испещрена математическими уравнениями с какими-то
неизвестными Эрику знаками, относящимися к величинам, о которых он не имел
никакого понятия. На каждой странице этой толстой книги к тридцати
строчкам формул было не больше двух строчек объяснений.

Эрик робко поставил ее на место, отметив про себя, что на полке стоит
примерно двадцать таких книг, а всех полок больше десятка.

- Над какой темой вы работали? - медленно спросил он.

- Данные о спине из сверхтонкой структуры лития, - бросил Морроу через
плечо, и Эрик, ровно ничего не поняв, поглядел на него с уважением. Морроу
прочел все эти книги, прошел сквозь это горнило и уже имеет докторскую
степень, - а лет ему не больше двадцати пяти.

- А теперь что будете делать?

- Поеду в Гарвард. Только что мне предложили там неплохое место.
Здешняя потогонка имеет одно достоинство - получаешь основательные знания.
Если, конечно, хватает сил выдержать до конца.

- А разве есть такие, что не выдерживают?

Морроу поглядел на Эрика бесстрастным взглядом.

- Пятьдесят процентов сбегает, - с расстановкой, точно произнося
приговор, сказал он, - двадцать пять процентов стреляется, а остальные
двадцать пять постепенно сходят на нет.

Морроу поднял с полу парусиновый рюкзак, набитый книгами, тетрадями,
перепечатанными на машинке рукописями и разными бумагами, которые он решил
разобрать как-нибудь в другой раз. Рюкзак он перекинул через плечо,
поддерживая его одной рукой, две теннисные ракетки в прессах сунул под
мышку, а в свободную руку взял портативную пишущую машинку. Затем радушно
протянул Эрику для пожатия указательный палец.

- Пока, сынок, - сказал он. - Ничего, не робей! Когда станет невмоготу
и все будет казаться в черном свете, думай о Копернике.

- Какого черта, он давно умер.

- Верно! - ликующе воскликнул Морроу. - Ну и умище у тебя - прямо
стальной капкан. Далеко пойдешь. Ну пока, увидимся на ближайшем заседании
Физического общества.

Морроу вышел, сгибаясь под тяжестью своей ноши, и Эрик остался один. Он
поглядел на четыре пустых стола и подумал о тех людях, с которыми ему
придется работать. Вдоль стен тускло поблескивали пыльные стеклянные шкафы
- там стояли приборы, демонстрируемые на лекциях студентам: гальванометры,
блоки, весы, шкалы, измерительные линейки и камертоны. Впервые Эрик вдруг
ощутил в себе мучительную неуверенность. Он снова взглянул на внушительные
полки с книгами, которые ему предстояло прочесть и понять, и поразился
своей безрассудной самонадеянности. Даже при мысли о том, что нужно еще
попробовать третий ключ, лицо его не прояснилось, и щелканье замка,
отдавшееся громким эхом в гулком коридоре, не могло отвлечь его мыслей от
книжных полок.

Он снова медленно вошел в комнату и долго глядел на книги, читая и
перечитывая заглавия на корешках. Наконец он решительно вынул ту самую
объемистую монографию, которая произвела на него такое гнетущее
впечатление, и, взяв ее под мышку, зашагал к лифту. И хотя это был всего
третий этаж, он вставил _свой_ ключ в скважину для вызова и, ожидая, пока
лифт, _его собственный_ лифт, спустился вниз, принялся тихонько, но
уверенно насвистывать сквозь зубы. Книга оказалась совсем не такой
тяжелой, как он думал.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

В тот день, когда у профессора Фокса был назначен прием, которым он
отмечал каждый год начало занятий, Эрик проснулся в таком волнении, словно
в его жизни должен был произойти решительный поворот. Ему предстояло
впервые встретиться с людьми, с которыми придется работать не один год. В
общежитии бурлила шумная жизнь - в коридоре слышался топот ног, голоса,
смех; с теннисных площадок непрерывно доносился глухой стук мячей. Занятия
должны были начаться через два дня, и всю прошлую неделю в общежитие
съезжались его обитатели.

Погода переменилась: после чудесных теплых дней наступила жара и
духота. Раскаленное небо подернулось дымкой, сквозь которую пробивались
неяркие, но палящие лучи солнца.

В половине двенадцатого в комнату Эрика вошел аспирант последнего курса
Томми Максуэл, высокий молодой человек с лицом грустного клоуна и копной
жестких рыжих волос.

- Вы Горин, не так ли?

Эрик кивнул.

- Меня зовут Максуэл. Фокс сказал мне, где вас найти, и велел взять на
свое попечение. Мы можем отправиться к нему вместе, если вы не против.

Максуэл говорил медленно и тягуче, но лицо у него было живое и
подвижное, и смеялся он быстрым беззвучным смехом. Эрик просиял; он был
польщен этим визитом и рад, что проведет часы ожидания не один; кроме
того, его томило любопытство.

- Скажите, - спросил он, - что будет вечером у Фокса? О чем там
говорят, например?

Максуэл пожал плечами и усмехнулся.

- О чем угодно. Но если вы полагаете, что вас ждет что-то особенное, то
ошибаетесь. До того как я поступил сюда в аспирантуру, я преподавал в
Вашингтонском колледже и знаю, что такое профессорские приемы. Не ждите
никаких чудес.

Эрик слегка нахмурился и порывисто отошел к окну.

Обернувшись, он пояснил Максуэлу:

- Я вовсе не думаю, что, как только я войду в комнату, все будут
смотреть на меня с восхищением и спрашивать друг друга: "Кто этот
замечательный молодой человек? До чего он, должно быть, талантлив, до чего
умен!" Знаете, как мечтают в детстве. Но у меня такое ощущение, будто я
сегодня приобщаюсь к чему-то очень большому, будто предстоит официальная
премьера, а я ни разу даже не бывал на репетициях!

Он поглядел на улыбающегося Максуэла, затем вдруг спросил:

- Что, в сущности, значит быть здесь аспирантом?

Подумав с минуту, Максуэл стал перечислять: аспирант загружен
преподавательской работой, но одновременно должен проходить специальный
аспирантский курс, причем эти занятия требуют такого же напряженного
труда, как и преподавание; потом для соискания ученой степени надо сделать
какую-нибудь исследовательскую работу. Экзамены, которые предстояло Эрику
сдать до получения докторской степени, Максуэл перечислил очень спокойным
тоном, и от этого они показались еще внушительнее.

- Одним удается довести дело до конца, другим - нет. Это зависит от
того, чего вы хотите.

- Я хочу довести дело до конца, - просто сказал Эрик. - Я хочу получить
ученую степень и продолжать исследовательскую работу. Я хочу заниматься
научной деятельностью.

Максуэл пристально поглядел на него:

- Вам никогда не случалось передумывать?

Эрик засмеялся.

- Бывает, конечно, но не в тех случаях, когда речь идет о деле, которое
я себе избрал. По-моему, для меня сейчас самое лучшее - сразу же наметить
тему и приступить к научной работе.

- Видите ли, вам это будет трудновато, - медленно произнес Максуэл,
усмехнувшись неопытности Эрика. - Вас возьмет к себе в лабораторию
какой-нибудь профессор, над его темой вы и будете работать. Всех
кандидатов на докторскую степень прикрепляют к лабораториям. Из них
профессора берут помощников для своей научной работы.

- Как же я узнаю, кого из профессоров мне выбрать?

- Положим, выбирать-то будут они. Но здесь почти во всех лабораториях
интересно, - продолжал он. - Тут ведется исследовательская работа по всем
отделам физики, кроме ядерной, да и то доктор Хэвиленд собирается
организовать ядерную лабораторию, как только вернется из Англии. Сейчас он
работает в Кэвендишской лаборатории в Кембридже, - там лучше всего
поставлена работа над атомным ядром.

- Хэвиленд? Не слыхал этого имени. Кто он такой?

- Увидите его сегодня у Фокса. Раньше он работал здесь, у нас, но когда
пошел в гору, решил уехать за границу, посмотреть, над чем там работают,
и, вернувшись в Колумбийский университет, заняться настоящим делом. Он
приехал в Америку всего несколько недель назад и скоро опять уедет в
Англию на год. Он может стать крупным ученым, если _захочет_, но вся беда
в том, что у него слишком много денег. Конечно, деньги - неплохая штука,
только они часто мешают работать как следует. Хэвиленд - парень с головой.
А ведь страшно много зависит от человека, с которым работаешь.

- Ядерная физика, - задумчиво сказал Эрик. - Может быть, это именно то,
что мне нужно. - Он немного помолчал, потом в упор посмотрел на Максуэла.