Да, отец оплакивал свою молодую жену, которая умерла, подарив ему дочь
Илону... Илона помнит рукописные книги, старинные раскрытые грузные
фолианты, рабочий стол с микроскопом, а за ним отец... Оторвет глаз от
окуляра, посмотрит на дочь, погладит по голове эту маленькую синеволосую
девочку, вздохнет, скажет:
- Илона... Иди к тетке Глафире... Спать тебе пора... Я приду к тебе,
поцелую... А мне пусть тетка чаю крепкого подаст...
Илона подошла к книжному шкафу. Да, те же знакомые названия на корешках
толстых переплетов. Она прошлась по даче и заглянула в одну комнату:
узенькая походная кровать, тумбочка с лампой, раскрытый тортик английского
романа, шкура волка на полу и пара ночных мягких туфель. В другой комнате
с большим венецианским окном - письменный стол с обычными, небрежно
расставленными предметами и валяющимися книгами... На полке глобус и
начатая работа по выпиливанию. Лобзик висит рядом на гвоздике. В углу -
большой зеркальный шкаф, плотно стоящий на полу, словно вросший в него.
- Это кабинет профессора,--тихо сказала Глафира за спиной Илоны. Илона
слегка вздрогнула.
- Ты испугала меня... Где моя комната?
- Наверху... Светелочка-чистая игрушка. И постелька новая... Голубое
одеяльце... Вся комната голубая... Любимый твой цвет. Пойди, полюбуйся...
После осмотра Илона прошлась по роще. Седоволосый юноша в светлой куртке
сидел на пенечке и играл на самодельной свирели. Тонкие руки высвистывали
что-то похожее на птичье пение. Илона остановилась и прислушалась. Юноша
опустил свирель и поднял на Илому синие глаза.
- Вам нравится?
Илона качнула головой вниз.
- Это какая-то птица... Не знаю... Иволга?.. Щегол? Но очень похоже...
Юноша довольно улыбнулся.
- Похоже? И даже очень? Это и требовалось доказать... Благодарю вас...
В раще звонкий девячий голос раскатисто аукнул:
- Ay.. Эй-эй!..
Юноша легко вспрыгяул на пенек, вытянулся всем телом и взмахнул
свирелочкой.
- Иду!.. Эй-эй!.
Крепко отталкиваясь тугими носками, он убежал и скрылся за стволами
деревьев. Илона медленно пошла домой.
От луговины поднимался блеклый туман. Новый месяц осторожно показал из-за
деревьев свои тонкие серебряные рога.
В светелке наверху Илона быстро разделась и легла. Хотелось спать. Она
закрыла глаза и забылась. Уже совсем засыпая, она всомнила белые волосы и
синие глаза юноши, игравшего на смешной свистульке, и улыбнулась. Роща...
Золотые стволы берез... Звонкое ауканье... Из рощи выходит человек в серой
шинели... Ближе к Илоне... Отец? Он кладет ей руку на голову, но не
ласкает, как прежде а давит, больно, сильно...
- Отец!
Илона проснулась и, дрожа, осмотрелась вокруг. Тусклый свет проходил через
балконную дверь и бросал два холодных пятна на голубую стену. Цепкая
тишина окутывала Илоиу. Захотелось крикнуть. Молодая девушка спрыгнула с
постели и подошла к окну. Над бугристым краем луговины далеким смутным
миражом трепетали огоньки города. Деревья в палисаднике, спали.
Илона прильнула горячим лбом к холодящему стеклу и посмотрела на крупную
зеленоватую звезду, вясеяшую в пустом небе. На нее она любила смотреть и
раньше, когда не спалось. Названия звезды Илона не знала, но вид этого
далекого мира всегда успокаивал ее. В светелке показалось душно. Под
потолком в темноте жалобно скулил одинокий комар. Илона захотела открыть
дверь и выйти на балкон. Она нащупала ключ и повернула его.
В это время чужие холодные руки легли на ее плечи.
Илона слабо вскрикнула.
Глаголев кончил доклад и теперь смотрел на толпу, которая забила весь
клубный зал и возбужденно аплодировала. Глаголев был доволен своим
докладом.
В нем заговорила старая кровь рабочего и массовика. Он сказал именно то,
что нужно было сказать, лишний раз подчеркнуть необходимость сплоченности
и единства, цементирующего рабочий класс в мощный гранит. Он сказал так, и
эти бурные аплодисменты, оживленные лица, клики и трепетания красных
платков - вот сейчас перед ним, значит, показывают, что он нашел верные
нотки, нащупал пульс, который бьется в жилах развертывающейся новой
полнокрввной жизни.
Глаголев сошел е эстрады, сел рядом с директором завода и любопытным
взглядом посмотрел, как беловолосый юноша, стройный и ловкий, стал на
возвышении перед оркестром заводских домрачей и поднял уверенную
дирижерскую руку.
- Подмастерье Михаил Зубов,- наклонился к уху Глаголева директор, чуть
кивнул на юнвшу и протянул Глаголеву узкий листок программы. Глагелева
неприятно покоробило слово "подмастерье". Он подранил директора.
- Помощник мастера, вы хотите сказать?
-Да, помощник... В отделении точной механики...Новое наше начинание...
Физические приборы и части к ним... Зубов - талантливый юноша... Но
фантазер...
Глаголев хотел возразить директору, но не стал. Сказал тихо:
- После концерта... Я хочу говорить с товарищем Зубовым...
Сзади на Глаголева зашикали комсомолки.
- Шшшш!.. Не мешайте слушать!..
Глаголев подумал;
"Они правы... Не следует разговаривать во время музыки..." - и сделал знак
директору, который хотел продолжить беседу. Директор дернулся и обиженно
замолчал.
Концерт кончился. В зале шумно раздвигали по сторонам стулья и скамейки.
Молодежь готовилась танцевать. На эстраду взбирался красноармейский
оркестр с блестящими тяжелыми трубами. Директор пригласил Глаголева:
- Ко мне в кабинет... Чаю откушать... Прошу...
Глаголев склонил голову вбок. Это у него за последние годы образовалась
такая привычка, наклонять голову. На всех руководящих постах, куда его
ставила революция, он всегда сам принимал посетителей, которые обращались
к нему. Он считал личный пример очень важным делом
И никогда не передоверял этого секретарю Николаше. Слушал посетителей
наклоном головы вбок, на правую сторону, Может быть, это давала себя знать
старая контузия в левую сторвну головы во время комиссарства на фронте
гражданской войны. А потом и здоровье поправилось, а Глаголев вообще,
когда слушает кого, то всегда наклоняет голову особым своим наклоном,
внимательным и чутким.
- Спасибо, товарищ,- мягко поблагодарил Глаголев. Только раньше вы мне
Мишутку представьте...
Глаголев сказал именно "Мишутку". Ему вспомнилось недавнее знакомство с
Лукой и то, как тот ласково зовет сына. Глаголев чуть улыбнулся самому
себе и повторил раскрывшему глаза директору:
- Да, Мишутку... Зубова. Он такой молодой...
Огляделся.
- А где же у вас рабочие пируют? Самое ихнее веселье?
Глаголева и начальство обступила толпа заводских.
- К нам сперва, товарищ Глаголев... к нам...
- Бери его... Айда в буфет..
Заводские оттерли директора и повели Глаголева. Работницы весело захлопали
в ладоши.
- Милости просим...
Старые рабочие солидно покрикивали на ребят помоложе:
- Сторонись!
Один, в чистом пиджаке, шел рядом с Глаголевым и говорил ему:
- Откушай с нами. Хоть присядь да пригубь... У нас в буфете столы
понаставлены, складчинка махонькая... Мы тебя звать думали, а товарищ
директор передупредил нас, с чаем-то своим... Хорошо, что уважишь...
Глаголев почувствовал, что действительно хорошо, если он уважит рабочую
складчину. Вдоль буфетной комнаты были поставлены длинные столы, на
которых лежали нехитрые яства: колбаса, сыр, жареная баранина, огурцы,
картофельные салаты и корзиночки с хлебом. БУТЫЛКИ с пивом и дешевым вином
придавали столам праздничный вид. Глаголев подошел к краю среднего стола.
Ему подвинули стул.
- Спасибо, товарищи,- просто сказал Глаголев.- Сядем, поговорим...
Опять гром аплодисментов и довольный смех присутствующих взметнулся под
ярким светом висячих ламп. Поднялась возня, которая бывает, когда много
народу сразу усаживается за столы. Глаголев смотрел на приготовленное
угощение и на рабочих, которые уселись, но не дотрагивались до еды. Сзади
сидящих сплошной стекой стояли те, кому не хватало места.
- Да ты откушай, - подтолкнул под локоть Глаголева пожилой рабочий, тот, в
чистом пиджаке, который шел сюда с ним рядом. - С рюмочкой поздравь... Они
с тебя начало полагают.
- Знаю, товарищ,- опять просто ответил Глаголев и поднял руку.
Стоя и опираясь о край стола, он заговорил, не докладчиком, а беседовал с
такими же рабочими, каким был сам и каким не переставал себя чувствовать А
когда окончил и поднес к губам рюмку, то уже все кругом кричали так
радостно и так хорошо. Старый рабочий крепко обнял Глаголева за плечи, и
они троекратно расцеловались. Хохотали и весело гомонили. Кто-то шутил:
- Чего он со стариками-то? У нас и помоложе есть...
На середину в просвет между столов вытолкнули молоденькую работницу.
- Дуня!.. Товарищ Рогова!.. Ну-ка!.
Опять захлопали в ладоши.
Мережковский Дмитрий
Шилова Юлия
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Корнев Павел
Емилина Ника