Чтение 4–й страницы книги ~Выбраковка~

печальное развитие. Но русского народного дракона очень вовремя заставили
откусить себе лишние головы. В дальнейшем это тоже сыграло немаловажную
роль - на две трети обновленное, Агентство перестало быть неуправляемой
силой. И когда Правительство народного доверия взорвал последний в его
истории внутренний конфликт, немногие уцелевшие выбраковщики-ветераны уже
не смогли удержать у власти своих покровителей. Им оставалось только
бежать, погибнуть или сложить оружие. А поскольку, как и в прошлый раз, их
пришли арестовывать собственные "младшие" коллеги, то последний выход
избрали немногие.
Как видите, человеку, знающему атмосферу тех дней не понаслышке и к тому
же имеющему некоторый опыт личного общения с выбраковщиками (представьте,
какой именно опыт может быть у правозащитника и репортера нелегальной
газеты), очень трудно не углубляться в частности. "Ловля блох" в
псевдоисторическом художественном тексте вообще занятие довольно
сомнительное. Но мне показалось немаловажным определить, насколько
осведомлен о событиях десяти страшных лет выбраковки сам автор. И
заявленная в самом начале данной статьи установка на поиск "хемингуэевской
правды" в тексте дала определенные плоды. Как ни странно, вывод мой почти
однозначен. Скорее всего, этот человек жил в России тогда и даже принимал
участие в событиях. А разбросанные по тексту отчетливые знаки позволяют
выдвинуть гипотезу (я подчеркиваю - гипотезу), что его деятельность имела
вполне определенный характер. И быть может, некоторые фактические
искажения, допущенные автором, - не более чем камуфляж.
Как известно, писатель - существо особое, наделенное даром подсматривать и
анализировать нюансы личностного общения, ускользающие от взгляда
обывателя, к коим я отношу и себя. Опытный автор, располагающий большим
массивом обработанной информации, также умеет и моделировать ситуации,
которых никогда не видел (недаром так правдоподобны бывают выполненные на
высоком уровне заведомо фантастические романы). Но в данном случае меня не
покидает ощущение, что некоторые поступки и особенно диалоги "Выбраковки"
списаны, что называется, с натуры. Так оно все и было на самом деле. Или,
как минимум, должно было быть.
Но это все-таки не сама правда. Это всего лишь довольно ловкая имитация
правды. Настоящая правда московских улиц и квартир была куда горше и
безнадежнее.
И я рискну заявить, что автору она известна досконально. Поэтому он и
встал за угол, стесняясь явить нам свое истинное лицо. Но лучше бы он
по-честному выглянул. Отсутствие авторской позиции - наиболее серьезный
просчет этой книги, в которой есть замах на проблему, но так и не
происходит удар.
Модный некогда прием - уйти в сторону и оставить читателя наедине с
текстом - в данном конкретном случае ошибочен и не выдерживает критики.
Период так называемой выбраковки - слишком больной момент в новейшей
истории нашей страны, чтобы автору уходить в тень. Еще не затянулись раны,
еще не все преступники водворены туда, где им и место. Отсиживающиеся в
странах "третьего мира" вожди "январского путча" и функционеры
Правительства народного доверия дают обширные интервью враждебным Родине
изданиям. До сих пор не устоялось мнение о том, как все-таки относиться к
"младшим" - уполномоченным АСБ второго потока, не успевшим, как правило,
особенно себя запятнать, потому что их основной задачей оказалась
нейтрализация старших коллег. Не кажется ли вам, что в такое время
подобные "Выбраковке" аморфные, нарочито "объективные" публикации
неуместны?
Десять лет выбраковки, за которые было зверски истреблено по некоторым
оценкам до десяти миллионов россиян (включая умерщвленных младенцев с
аномалиями развития и не считая насильственно прерванных беременностей, по
которым статистика не велась), больно ударили не только по нашей стране,
но и эхом прокатились по всей планете. Мы вынесли из этого кошмара только
одно - четкое понимание того, что насилие как метод врачевания общества
абсолютно непродуктивно. Очень свежая мысль, не правда ли? Спрашивается -
неужели перед глазами кремлевских душегубов ни разу не вставали
исторические аналогии? Оказывается, не вставали. Наверное, единственная
положительная сторона данной книги - лишнее подтверждение того факта, что
Россией, как всегда, руководили маниакально властолюбивые амбициозные
двоечники. Но подтверждение действительно лишнее, потому что любому
мало-мальски образованному человеку сей факт прекрасно известен.
И тем более закономерно, что авторы параноидальной "неоспартанской" модели
общественного устройства в итоге натравили собственных цепных псов друг на
друга, сами перегрызлись и утратили власть. А страна Россия, несгибаемая,
непобедимая и неподвластная уму (во всех смыслах), - осталась. По большому
счету мы снова вернулись к отправной точке, которая описывается емким
словом "разруха" и за которой, слава Всевышнему, обычно начинается подъем.
И если кто-то сможет забыть о миллионах невинно убиенных, ему покажется,
что в нашей стране вообще ничего особенного не произошло. Десять лет
выброшено на ветер, и только. Выбраковка, если воспринимать ее в отрыве от
кровавых реалий, как просто исторический процесс, - не достигла цели, не
дала никаких позитивных результатов, не добилась совершенно ничего.
Тот же самый результат можно с полной уверенностью предречь и одноименной
публикации.

Иван Большаков, шеф-редактор правозащитной газеты "Эхо Москвы" -
специально для ОМЭКС

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Хроники повествуют, что во времена его правления можно было бросить на
улице золотую монету и подобрать ее через неделю на том же месте. Никто не
осмелился бы не то что присвоить чужое золото, но даже прикоснуться к
нему. И это в стране, где за два года до того воров и бродяг было не
меньше, чем оседлого населения - горожан и земледельцев! Как же произошла
такая метаморфоза? Очень просто - в результате планомерного очищения
общества от "асоциальных элементов".
Участковый Мурашкин лениво брел по вверенной ему территории. Задворки
Второй Фрунзенской всегда считались относительно спокойным местом, а
теперь здесь можно было вообще помереть с тоски. Особенно - если в твои
обязанности входит защита правопорядка. Мурашкин учтиво раскланивался с
сидящими на лавочках бабушками и улыбался детишкам, которые весело махали
ему руками из недр кукольно-ярких игровых городков. В какой-то момент
участковому повезло - знакомый мужик ковырялся в двигателе "Москвича", -
но поломка была пустяковая, и вволю почесать языком не получилось.
Заросший грязью пистолет, вечно молчащая рация и планшет со слежавшимися
бланками протоколов казались лишними и страшно раздражали. Мир вокруг был
стерилен, чист и на вид совершенно безопасен - выскобленный асфальт, ровно
подстриженные газоны, спокойные лица прохожих. Мурашкин заглянул в пару
магазинов, поболтал с сонными по случаю дневного безлюдья продавцами и
окончательно сник.
Уселся на лавочку в сквере, закурил и в легком отчаянии подумал, что опять
ему совершенно нечем заняться.
Другой бы на его месте радовался, но участковый Мурашкин был, на свою
беду, человек долга. Он с детства уяснил, что добро просто обязано иметь
кулаки, и если ты за все хорошее и против всего плохого - нужно что-то
делать. Поскольку никаких особенных талантов за Мурашкиным не числилось,
он реализовал тягу к переустройству мира самым естественным образом -
после армии пошел в милицию. И только-только почувствовал себя на своем
месте, как в стране грянули перемены. В первые дни казалось, что новая
власть своим знаменитым "Указом сто два" выплеснула на улицы волну
насилия. Но волна довольно быстро схлынула и уволокла с собой почти весь
тот контингент, что мешал нормально жить как порядочным
налогоплательщикам, так и участковому Мурашкину в их числе.
Нужно отдать должное проклятым выбраковщикам - они причесали город очень
частым гребнем.
И из тех, кого забраковали, не вернулся никто. Выбраковка недаром обзывала
свои машины "труповозками". Не важно, забрали тебя из грязной коммуналки
(а ведь не стало их, коммуналок-то, всего за какой-то год!) или из
роскошного пентхауза - вот тут, на набережной, - урод пропадал, освобождая
место для нормального, честного, достойного человека.
И как бы ни было противно сознавать, что прямо у тебя под носом орудует
сила, которую не сдерживает закон, стальными тисками сковавший тебя
самого, - Мурашкин на выбраковщиков не злился. Он понимал - временная
мера. В "Указе сто два" так и написали, черным по белому. Еще пара лет, от
силы года три... Поэтому Мурашкину никогда не приходило в голову
попроситься в АСБ. Он по своему нынешнему безделью отлично понимал, что
такое оказаться выброшенным из жизни. А ведь это ждет рано или поздно
каждого из тех, кто сейчас вместо него, Мурашкина, подставляется под
бандитские пули. Хотя какие теперь бандиты... Поубивали всех. А кого не
убили - загнали пожизненно на каторгу. По-честному. Мол, вы, ребята,
погуляли за наш счет, теперь потрудитесь на наше благо.
И все-таки интересно, чем займутся парни из АСБ, когда правосудие вернется
на привычные рельсы и милиция из профилактической службы опять станет тем,
чем ей положено быть. Странный народ там, в Агентстве. Своеобразный, если
не сказать больше. "Некоторые, кстати, и говорят не стесняясь", - подумал
Мурашкин. И сразу вспомнил, как на прошлой неделе в отделение зашел
выбраковщик. Что-то ему нужно было от начальника. Мурашкин, без дела
сшивавшийся во дворе и ждавший, когда ребята сменятся и можно будет пойти
вдарить по пиву, сразу его вычислил. Невысокий, даже щуплый, лет сорока, с
заметной сединой в черных волосах... "Скромный такой. И с ласковыми
глазами убийцы". И один лейтенант, видимо знавший выбраковщика в лицо, с