осьминог, вдруг отделилась, превратилась в абстракцию. Гилл с
необыкновенной тщательностью критически исследовал ее со всех сторон,
и вот вывод; вполне осуществимо. Лишь хватило бы времени... И в этой
бешеной скачке умирающий Норман, пожалуй, даже не умирающий, а прежний
Норман во всем его величии отступит куда-то в сторону, превратится в
карлика.
пульту управления Большим Мозгом. Быстро подсчитал свободные емкости,
определил незначительные по тематике информации, быстро стер их из
памяти. "Но ведь это можно сделать и позже!" - мелькнула мысль. Он
опрометью бросился в медицинский отсек. "Не спеши, не дергайся!" -
осадил он себя. Укол получился неловко, тонкая игла причинила
неожиданно острую боль. "Постарайся оставаться нормальным".
Нормальным? Каким образом это можно установить, если судья и ответчик
выступают в одном лице? "Не знаю, не знаю, - бормотал он вслух,
подготавливая микроскоп. - Знаю одно - остается рискнуть. И я рискну!"
пересчитал лимфоциты трижды, боясь допустить ошибку. Но все было в
порядке, во всяком случае, здесь, под объективом равнодушного прибора.
Через шесть часов надо будет повторить анализ. Старательно записав
показатель, Гилл отодвинул журнал в сторону и положил перед собой
чистый лист бумаги.
бумаге, разумеется. Но как осуществить всю сложную систему включений в
монтаже, на деле? Отсюда, из медицинской лаборатории, вмонтированные
наглухо приборы он не потащит в командирский отсек. Нужны кабельные
подводки, а потом долгие часы монтажа, пайки, коммутации. Выдержит ли?
Ведь допинг придется исключить. Правда, искусственную живость, которую
приносит таблетка фортфера, нельзя назвать анормальной, но лучше
все-таки быть поосторожней.
в свое лоно присоски кабельных головок. Зато с протяжкой кабелей по
коридорам и переходам пришлось изрядно повозиться, особенно следя из
тем, чтобы они точно и ровно ложились в угол, образованный стеной и
полом, иначе сам о них споткнешься и разобьешь лоб. Медицинская
комната была тесновата, пришлось вывинтить и передвинуть к двери
рабочий стол. Конечно, придется всякий раз через него перелезать, зато
удобнее дотянуться до приборных шкафов. Настала очередь паяльника,
пришлось изрядно попотеть. Поначалу он работал стоя на коленях, потом
лег на живот. Бранил последними словами конструкторов за то, что они
разместили выводные каналы так низко и почти вплотную друг к другу, но
потом сообразил, что ругается зря. В самом деле, могли ли они
предугадать схему, которую монтировал сейчас Гилл?
одна косточка не осталась в покое. Но он взирал на перевернутую вверх
дном лабораторию с чувством удовлетворения и торжества. Оставалось
лишь снять шлем-полусферу главного консоциатора, чтобы заменить его
одним из двух других, поменьше, висевших на стене в командирском
отсеке. Великие оптимисты, конструировавшие "Галатею", создали их для
высоких целей: "на предмет общения и контактов с разумными
представителями инопланетных цивилизаций", как гласила инструкция. До
сих пор они лишь занимали место и служили помехой и давно бы уже
оказались в складском отсеке, если бы командиром корабля был не
Норман, а кто-нибудь другой.
системы. Включив напряжение, мельком взглянул на большие часы в
командном отсеке. В свое время в институте, еще там, на Земле,
подобный эксперимент проводился, но в упрощенном варианте. Проверка
результатов продолжалась несколько месяцев. Здесь все иначе - если в
течение тридцати минут система будет функционировать нормально, надо
приступать к делу. Времени в обрез, если не меньше.
рисковать. А вдруг проснется в самый критический момент эксперимента?
Набрав в пневмошприц большую дозу снотворного, он быстро прижал
маленький блестящий прибор к руке Нормана, чуть ниже локтя. Норман
вздрогнул.
движением, будто невзначай, повернул шприц присоском к вене. Норман
пробормотал еще что-то, затем голова его повалилась набок: "Дома, на
Земле, за такое дело тебя лишили бы диплома врача, дорогой Гилл. Хотя
я его не убил, и он еще придет в сознание. Норман на моем месте
поступил бы точно так же". Твердо уверенный, что система выдержит
пробные испытания, Гилл решил начать подготовку главной, самой важной
части программы. Но прежде срочно проверить кровь... Он бегом
спустился в лабораторию.
раз. Гилл усмехнулся. Процесс протекает слишком быстро. Но если сейчас
потерять присутствие духа, будет еще хуже. Он должен действовать так,
словно ничто не изменилось за эти шесть часов, и состав крови тоже
прежний.
работала безупречно уже двадцать восемь минут. Этого достаточно. К
управлению новой системой он подключил автопилот. Похвалил себя за
находку; в самом деле, не приди в голову запрограммировать автопилот
для управления системой, как выполнить эксперимент над самим собой,
требующий абсолютного хладнокровия?
выдержать четверть часа полнейшей неподвижности. Эластичное кресло
удобно, даже слишком. Если закрыть глаза, непременно уснешь. Отложить
до утра? Выспавшись, он будет свежее. Однако за восемь часов, истекших
с момента облучения, число лимфоцитов сократилось на двадцать
процентов. Если уснешь, пройдет еще восемь часов... Нет, нет, спать
нельзя, надо действовать сейчас, немедленно!
дистанционного управления автопилотом. Затем, собрав все силы и
сосредоточившись, чтобы представить себе все, что произойдет за
предстоящие четверть часа, он нажал кнопку.
восемь минут. Или десять? Вдруг он почувствовал, что больше не
выдержит. Слова, обрывки фраз, умозрительные картины мешались в
хаотическом беспорядке, теряя смысл, словно преследуя друг друга. Его
охватил страх: неужели все, что он делает, просто глупость? Но ведь
самая великая глупость именно этот страх! Лучше уж смутные, отрывочные
картины; где-то в скрытых от нас тайниках сознания они выстроятся в
логическую цепь, образуя единый комплекс знания. Только животный страх
не признает заданных правил. И в данном случае бояться неуспеха само
по себе означает неуспех. Гилл расслабил мышцы и стал смотреть
мелькавшие картины, воспроизводимые консоциатором из его памяти,
смотреть со стороны, словно любопытный ребенок, прильнувший к
калейдоскопу. Осторожно, чуть-чуть напрягая память, он направлял ее на
земные воспоминания, на дела давно минувших дней. Все равно на что.
Пусть это будет длинный, унылый коридор института, клетки с
подопытными животными, перекресток двух оживленных улиц, крупным
планом лица людей, обращавшихся к нему или разговаривавших между
собой. Вот они о чем-то заспорили, отчетливо слышны даже их голоса. Да
ведь это профессор Херцер и милый старый Лоуренс! Очень, очень хорошо.
Если он будет думать о них, его учителях и наставниках, это непременно
поможет ему войти в колею. Постепенно успокоившись, Гилл почувствовал,
что психологически опять готов продолжать запись информации. Длинная
вереница событий, фактов, сентенций вновь потянулась на экране,
послушная логике и последовательности. Гилла охватило чувство радости.
Теперь уж безразлично, умрет он раньше или позже, удастся или не
удастся то, чему он посвятил крохотный кусочек безмерного времени,
отведенный ему для жизни. Власть над мирозданием - вот идея, вот
сверхзадача! Простая, подчиняющая себе без остатка; только теперь он
видит ее с предельной ясностью. Автомат-оператор с мелодичным звоном
доложил, что программа окончена, но глаза Гилла остались закрытыми;
радость обретенного счастья погрузила его в глубокий сон.
Мысль пришла еще во сне. Норман лежал в том же положении, что и вчера,
но дышал тяжело, прерывисто. При выдохе в углах рта пузырилась
розоватая пена, на белую подушку стекала тоненькая струйка крови,
смешанной со слюной, расплывалась багровым пятном. С помощью
дистанционного пульта Гилл поднял спинку кресла повыше, придав телу
Нормана полулежачее положение, включил вентилятор. Так ему легче будет
дышать. Лекарство давать бессмысленно, это лишь продлит мучения.
Впрочем, сейчас он уже не чувствует боли, даже приходя в сознание.
Гилл решил положиться на судьбу. Пусть все решится само собой.
специалистов в течение двух-трех недель. Он решил взять на выборку
шесть элементов памяти, не больше. Их просмотр займет не более часа.
Большего времени взять неоткуда. Сбоев или брака он не обнаружил, но
это не принесло радости. Девять часов он проспал как убитый, а
усталость не прошла, желудок сжимала пустота. Надо бы поесть, однако
при воспоминании о пище к горлу подступала тошнота. Разжевав и
проглотив таблетку фортфера, он вернулся в кресло и с нетерпением
ждал, когда пройдет тупая боль в голове, сжимавшая виски железным
обручем. Надо распределить работу так, чтобы все, что требует
Лукьяненко Сергей
Никитин Юрий
Круз Андрей
Володихин Дмитрий
Каменистый Артем
Лукьяненко Сергей