подумал, что Нолан не упускал ничего, учитывал в его работе, даже
частности.
сдвиги синтеза фермента при облучении каких-нибудь других животных, я бы
вовсе оставил возню с насекомыми. Терпеть не могу насекомых. Любых. Все
они вызывают у меня гадливое чувство, а некоторые, признаться стыдно,
отвращение, порой просто боязнь.
какой-то степени подтверждает правоту Ваматра.
потом я уже не встречал их. Он умер?
влиянию этих страшных существ... Уцелел.
быть неприятен Нолану, всегда уклонявшемуся от разговоров о катастрофе, о
гибели близких. И в самом деле, Нолан сам поспешил задать вопрос Крэлу:
получить совершенно необычные типы ферментов? Впрочем, вам, как биофизику,
трудно было бы разобраться во всем этом. И все-таки без энтомологии, Крэл,
вам, пожалуй, не обойтись. Разумеется, если вы... Пойдемте.
одышка была вызвана скорее волнением, чем необходимостью преодолевать
довольно крутую лестницу.
портфеля пакет и передал его Крэлу. - Здесь статья Ваматра. Она написана
им вместе с доктором Бичетом... Бичет... Бичет не уцелел, погиб, как и
Эльда... Прочтите. Статья нигде не опубликована, хотя написана тогда, еще
до несчастья.
сумасшедшей, что могла показаться гениальной. Поначалу Крэл не без труда
пробирался через дебри энтомологических определений и описаний, но
выводы... Выводы, сделанные Ваматром и Бичетом, заставили Крэла
перечитывать их работу вновь и вновь. Теперь он уже совсем иначе
воспринимал описания, раньше казавшиеся многословными, излишне подробными.
Крэл стал понимать, что в каждом разделе обстоятельной статьи авторы очень
умело приводят доводы, помогающие уверовать в их гипотезу. Педантично,
вместе с тем совершенно по-новому открывают читателю мир насекомых.
впечатляла не она, а сопоставление, иллюстрирующее статью: "Видов мух в
одной только Франции больше, чем видов всех млекопитающих, населяющих
земной шар, причем мухи разных видов отличаются одна от другой в большей
степени, чем мышь от слона".
что-человек живет в мире насекомых. Они проникли всюду, заполнили весь
мир, однако... не стали главенствующими на Земле.
показали, каким путем пришли к нему. Начали они свои исследования,
занявшись вопросами "социологии" высших насекомых. Здесь еще сомнения и
поиск: "а может быть, насекомые - это неудавшийся эксперимент природы?
Может быть, ставка жизни на Земле делалась на них, а не на человека?!" Их
не миновало увлечение, свойственное многим энтомологам, которые, наблюдая
общественных насекомых, старались найти сходство между "цивилизациями"
насекомых и цивилизацией, созданной человеком. Вскоре они, как и другие
ученые, пришли к выводу, что "логика насекомых." совершенно отлична от
нашей логики. И вот первый, пожалуй, фундаментальный вывод, сделанный в
результате долгих наблюдений и тщательно поставленных опытов: "Мы различны
по самой своей природе". Почему?..
загадочных для человека существ. "Да, насекомые подчинены общему закону
развития в сторону повышения уровня психики. Но на этом пути встретилась
одна серьезная помеха - размеры насекомых. Насекомые так малы, что у них
неизбежно должны существовать ограничения в числе нервных элементов. Как
обойти это препятствие? В какой-то мере задачу решили _общества_ насекомых
- _переплели в одно целое крошечные индивидуальные мозги_, способами, в
тайну которых человек только начинает проникать. Так, у насекомых,
например, муравьев, создалась основа для головокружительного взлета:
развилось земледелие, скотоводство, сбор и создание запасов
продовольствия, возникли войны.
сделать один только шаг. Но насекомые продолжают стоять на месте...
Миллионы лет... Кто знает, не пошло ли все по иному пути на других
планетах?.." К этому выводу пришел Реми Шовен. А Ваматр и Бичет? Они
рискнули пойти дальше. Работы Реми Шовена, несомненно, помогли им
сформулировать гипотезу, так как они приводят в своей статье его слова об
обществе насекомых: "Здесь мы сталкиваемся с посрамлением всяческих
теорий. Может быть, пределы нашей планеты и нашей науки слишком
ограничены. Если бы нам были известны пути, по которым развивается жизнь в
других точках Вселенной, эта проблема, несомненно, показалась бы менее
запутанной".
генетических связей с другими представителями живого мира планеты, изучив
все, что может подтвердить их гипотезу, они пришли к заключению, что
насекомые _чужие_!
нашей планете жизнь зародилась и развивалась. Уже теперь ученые могут
проследить, как разрастались ветки земного древа жизни, могут показать,
как шла эволюция. Но все ли ветви? А не стоят ли насекомые особняком
этаким загадочным и совсем не похожим на это дерево кустом, а может быть,
даже не кустом, а цепкими лианами, оплетающими, пронизывающими все живое в
своей борьбе за место на непривычной планете? Насекомые и родственны
нашему миру, как родственны между собой углеродистые существа, в каких бы
мирах они не зародились, и вместе с тем уж очень отличны от того, что не
входит в их особую, во многом таинственную группу жизни".
например с метеоритами, на Землю попали зародыши. Они не нашли у нас
подходящих для себя условий, не смогли развиться полностью, достичь
высших, может быть, даже разумных форм, каких достигли на своей планете, а
лишь распространились беспредельно и проявили некоторые необычные
свойства, порой ставящие в тупик земных ученых".
исключительности этого класса живого, убеждая, что насекомые действительно
стоят особняком от растений и животных. И авторы идут дальше: "Две жизни у
насекомых: одна - которую они вели у себя, на родной им планете, другая,
которую они вынуждены вести здесь, на Земле, представляя собой
промежуточную стадию, так и не достигшую на чужбине нужного развития".
Отсюда очень логичной представляется их догадка: "А что, если создать
условия, близкие к господствующим на той, гипотетической планете, родине
этих странных и очень жизнеспособных пришельцев? Попытаться искусственно
воспроизвести среду, в которой некоторые виды насекомых развивались бы так
же, как в породившей их среде?" И дают ответ: "Тогда появятся новые формы,
которые, постепенно усложняясь, (недаром для насекомых - и только для
насекомых! - характерен метаморфоз: яйцо-личинка-нимфа-имаго), дойдут до
той формы, которая существует в далеком от нас мире. А что, если она
главенствует там?" Ваматр и Бичет широко и смело использовали право ученых
прибегнуть к фантазии, этому ядру всех открытий: "Что, если эта форма
проявит свойства еще более удивительные, чем у известных нам насекомых,
такие, о которых мы не имеем никакого представления? Существа эти,
развившись в подходящих условиях, будут обладать более тонкими и
эффективными способами воздействовать друг на друга" - и тут же ставили
вопрос: "А может быть, и на другие виды животных?" Это уже настораживало.
фантастическое, произвело на Крэла особенное впечатление.
расстояния, общеизвестна. Что, если новые существа проявят эту способность
в неизмеримо большей степени? Что, если их чувствительность окажется
настолько большой, что они способны будут получать биосигналы из своего
мира? Не откроет ли это для ученых возможность снестись с далеким, не
известным Земле миром?..
он еще в далекую пору первых попыток осмыслить окружающий его мир
стремился разгадать тайны, но не отчаивался, нужно сказать. Живя в мире
тайн, любил таинственное, а то и приумножал его, творя причудливые
легенды, сказки, фантазируя вдохновенно, подчас неповторимо. С развитием
рационалистического мышления мир тайн и непознанного сжимался, и, наконец,
теперь, в наш век, мы думаем, что уже вошли в него, познали, освоили и
держим Вселенную на ладони. Так ли это? Пожалуй, нет. Мир еще полон
загадок, и нередко то, что представляется уже объясненным, на поверку
оказывается таинственным. При умении взглянуть на явления по-новому,
зачастую становятся непонятным окружающее нас, давно привычное.
ограничиться статьей Ваматра и Бичета, а обратиться к трудам других
Маккефри Энн
Флинт Эрик
Роллинс Джеймс
Емилина Ника
Березин Федор
Каменистый Артем