ты от карт ждешь разрешения вклю-чить двигатель?
Стальной Кокон, прямехонько в ту ды-рочку, через которую вылезли в свое
время. Это наш постоянный ход. Мы его нашли с Шаном и Си-пом, мы его и
застолбили. Кроме нас, здесь никто не ходит.
вспышку за полпарсека. Мы и так выскочили из минусовки чересчур близко.
Вспышки при этом, правда, не бывает, но радиоэхо есть. Если ря-дом шастали
слухачи -- мы уже на крючке. Так-то, милый.
сложный пасьянс, прихлопывая каждую карту ладонью и бормоча не то
ругательства, не то заклинания. Оттаивающий Шан втиснулся в третье кресло
рядом с Бином, с трудом вживаясь в роль Сипа. Сип, судя по всему, был
человеком своеобразным, ибо прозвище "Гадюка" надо заслужить.
фактуру Стального Кокона.
наколки "Слава Кормчему" по-розовели. Шанин невольно потрогал свою свежую
на-колку -- она еще побаливала.
меньше трех часов, а это значит, что мы успеваем к рассвету совсем
впритирку. Но если даже и часок светлого времени прихватим -- не страш-но.
Силай не Дрома, в силайских буреломах нас за сто лет не сыщешь.
властей. Пестрый народ. По-донки, торгаши, уличные головорезы. И все должны
дер-жаться вместе -- порознь Силай проглотит, как муху. Силай -- заповедник
преступности, для городского жите-ля между словами "силаец" и "преступник"
нет разницы.
прямо в лобовой экран. -- Великий Кормчий! Зачем я только согласился лететь
третьего числа? Ведьма всегда учила меня -- не ставь на тройку, тройка --
твое несчастливое число! А я как полоумный... Надеремся! Напоремся...
раскис? Раз веришь в приметы -- надо было раньше думать. Ведь вы уже шесть
лет втроем летаете -- ты, Сип и Шан. Шесть -- это две тройки, а вас трое --
еще тройка. Целых три тройки!
росли и росли, точно пытаясь вырвать-ся из орбит. И вдруг взвыл дурным
голосом: -- О-о-о! О-о-о! Пропади все пропадом! О-о-о!
пилоту и сильно ударил его реб-ром ладони по затылку. Потом неторопливо
развернул к себе и влепил две увесистые затрещины. Мож перестал выть, только
изредка вздрагивал всем телом.
Реакция после чаки. Не заме-тил, когда он к ней успел приложиться...
растет, но не размножается. Семена завозят контрабандой. Из листьев чаки
варят настой.
зато потом начинается такое... Пробовал я это зелье. Не советую. Даже для
изучения жизни на Свире.
спасителей... Сам себя спа-сай...
зашипел:
недорезанных проников... Вот Шан -- свой парень, сразу видно. А ты проник.
Вы все на правителя зуб держите. А я за Кормчего любому глотку пере-хвачу!
отражению в экране. "Вот и первый сюрприз Свиры, -- невесело подума-лось
Шанину. -- Гонимый и презираемый неудачник, жи-вая мишень, нищий, у которого
Кормчий отнял все, кроме права умереть, и тот боготворит правителя, вме-сто
того чтобы его ненавидеть".
не увидел. Свира выгля-дела как и все подобные планеты с близкого
расстоя-ния -- ощутимо вогнутая тарелка, и ничего больше. По-скольку на этой
половине была ночь, то никаких деталей поверхности или причудливых
атмосферных образований видно не было: тарелку до краев наполняло
черно-синее густое желе. И, только присмотревшись, на терминанте можно было
уловить что-то вроде серебристого пушка. Этот пушок рос и окружал Свиру
уплотняющимся орео-лом. На темном круге центральной части проступила сеть
светлых прямых линий. Словно марсианские каналы, только погуще.
Она вращается, за пределами атмо-сферы и практически не изнашивается.
Крупные метео-ры, конечно, оставляют дыры, но таких камешков не-много.
Корабль ее тоже пробьет, но неизбежно взорвется... Скорость! Кроме того,
сеть заряжена электри-чеством колоссальной мощи.
грозы.
лабораторий и просто строительных спут-ников. На них теперь находятся базы
полицейских гвар-дейцев и причалы сторожевых катеров. В космос они почти не
выходят -- нет надобности и опасно. Они шас-тают в стратосфере и несут
патрульную службу. Счи-тается, что они охраняют планету. Но поскольку никто
на Свиру до сих пор нападать не собирался и десантов не забрасывал, бравые
пограничники грабят возвращаю-щихся контрабандистов.
полицейской гвардии...
тех пор как слово "проницатель-ный" запрещено на Свире, всех представителей
этого клана называют прониками.
снова похож на человека. Только
причину его беспредельной отваги.
Дальше нас все равно засекут, с дви-гателями или без. Поэтому сейчас главный
козырь -- скорость. Низко над лесом нас они потеряют: мешает эхо. Значит,
надо прорываться отсюда почти до самой Земли на предельной струе, чтобы
катера не успели выйти наперерез. А там выручай, парашют и тормозная
ба-тарея. Но стукает все равно прилично...
вот обратная власть образа! -- тут же захотелось сотворить какое-нибудь
заклинание.
синее пятно впереди, свободное от серебряной паутины, ощутимо прогнулось,
поползло во все стороны.
потом третий. После десяти-минутного затишья удары возобновились, но стали
сла-бей и чаще. Скоро они перешли в трескотню крупного града и добродушное
бормотанье летнего ливня.
верхний экран кругового обзора.
экстравагантных планетах, ни в космосе. Не было ни традиционных вспышек, ни
мгно-венных ветвистых молний. Со всех сторон, откуда-то из-далека, где
угадывались острые ребра и пики Кокона, тянулись живые щупальца сиреневого
света. Они ловили корабль в свое жадное перекрестье, конвульсивно ощу-пывали
его обгоревшую обшивку, пытаясь найти хотя бы маленькую щелку внутрь, не
находили и, истончаясь, рвались, чтобы со следующим толчком голубой крови
ожить и повторить все сначала. Эта одушевленность действий гипнотизировала,
угнетала, лишала воли и сопро-тивления -- щупальцам не было числа и конца, и
поиск их казался осмысленным. Они, липкие и холодные на взгляд, тянулись
прямо к сердцу, искали сердце, чтобы выпить всю теплую красную кровь и
согреться самим.
Афанасьев Роман
Лондон Джек
Гюго Виктор
Контровский Владимир
Глуховский Дмитрий
Глуховский Дмитрий