Чтение 4–й страницы книги ~Последний полустанок~

- Туман, туман, - покачивая головой, говорил Дерябин, шагая по длинной
ковровой дорожке к выходу. - Туман...

ГЛАВА ВТОРАЯ

Туман рассеивается не сразу, но автор дает обещание,

что читателю многое будет ясным гораздо раньше, чем

большинству героев нашего повествования. А сейчас

начинаются приключения.

Дождь только накрапывал. Он принимался идти несколько раз еще с вечера,
но не прибил даже пыли на дороге. Мелкие капли, как дробинки, катались в
пыли.

Свет прожекторов заливал своими лучами и эту дорогу, и белый забор,
вдоль которого она шла, и будку часового, охраняющего территорию НИИАП. В
будке, приподнятой над оградой, чуть слышно поскрипывали доски, - ходил
часовой.

По черному небу медленно плыли клочковатые облака. Сквозь них
проглядывали яркие, пылающие звезды. В кустах рядом с подземным складом
чуть теплился слабый огонек.

Возле него, вздрагивая от холода, как у потухшего костра, сидел
Багрецов с карманным приемничком на ладони. Рядом примостился Бабкин.
Светилась не шкала, как у обыкновенного приемника, а крышка с нанесенным
на нее специальным люминесцентным составом. Нажмешь кнопку - и ток от
батарейки заставит работать и сам приемник и его необычное освещение. Этим
приемником можно пользоваться как карманным фонариком. Его придумал
Багрецов, а потом уже Бабкин сделал что-то похожее и для себя. Он редко
включал свой приемник - трудно доставать специальные батарейки, - а потому
сейчас работал один, Димкин. Друзья контролировали работу ЭВ-2,
электронного влагомера, установленного в кабине автоматической
радиометеостанции.

На Бабкина эта командировка свалилась как снег на голову. Он прекрасно
себя чувствовал в Девичьей Поляне, где работал в филиале
метеорологического института. И вдруг телеграмма из Москвы: инженеру
Бабкину Тимофею Васильевичу срочно выехать в командировку в распоряжение
начальника лаборатории Дерябина для испытаний ЭВ-2. Не ожидал Тимофей, что
вспомнят об этом приборе, который уже давно был сделан совместно с Димкой.
Димка шлет телеграмму, чтобы встретиться на узловой станции и вдвоем
приехать в Киев.

Как всегда, друзья ездили в командировки вдвоем, а сейчас это было
просто необходимо: соавторы.

Багрецов вышел на условленной станции, а Бабкина нет как нет, хотя
местный поезд давно уже прибыл. Так хотелось увидеться поскорее, несколько
месяцев не встречались. "Дружба есть дружба, и от нее никуда не денешься",
- как однажды признался в письме Тимофей. Мало того что Тимкина жена,
Стеша, навсегда увезла друга из Москвы, сегодня она заставила Вадима
помучиться ожиданием и тревогой. В самом деле, Тимка такой аккуратный и
вдруг не приехал вовремя! Что же могло случиться?

Вадим бегал по платформе, пытался звонить по междугородному телефону -
места себе не находил. Но вот целым и невредимым появляется Тимофей и,
пряча виноватые глаза, признается, что жена перепутала расписание местных
поездов.

Понадеялся на нее, а сам не проверил. Димка так обрадовался встрече,
что простил его тут же. Разве он предполагал, как эта пустяковая
оплошность может повлиять на дальнейшие события? Во всяком случае, если бы
они приехали в НИИАП засветло, то, глядишь, все бы обернулось иначе. А тут
еще Димка настоял, чтобы по пути в институт обязательно заехать к маминой
подруге - тете Люде и передать ей забытую сумку. Пока ждали рейсового
автобуса, Димка уже успел дать телеграмму домой.

Короче говоря, там часок, там минутка, все это накапливалось, и прав
был Борис Захарович, что рассердился за опоздание. Оставались считанные
часы до отправки метеостанции, и, толком ничего не объяснив, Дерябин
поставил условие:

- Успеете справиться - пожалуйста. Нет - пеняйте на себя. Обойдемся
старым прибором.

Бабкин втайне побаивался своего бывшего начальника, да и Багрецов,
который знал его не меньше, тоже робел перед ним. Во всяком случае, не
только выговора, но и простого замечания от Бориса Захаровича получать не
хотелось.

Человек он заслуженный, уважаемый, что перед ним оправдываться? Не
солидно.

В приемной директора НИИАП разговаривать было некогда. Бабкин только
успел спросить:

- На том же месте устанавливать?

Дерябин ответил утвердительно и, услышав звонок Медоварова, скрылся в
кабинете. К зданию института подъехал закрытый пикап, и заспанный шофер
доставил наших инженеров к огромному ангару. У самого входа оказалась
лесенка, она вела в кабину автоматической радиометеостанции.

В темноте нельзя было разобрать, но Бабкину показалось, что кабина
чересчур велика, гораздо больше тех, где ему не раз приходилось
устанавливать аппараты. Последнюю из таких станций отправили в горы Алтая.

Ничего не было странного в том, что новая, усовершенствованная
радиометеостанция находилась на территории НИИАП; также не было странно и
то, что ее здесь готовили к отправке. А поднявшись по тонкой металлической
лесенке вверх и встретив там знакомую аппаратуру, Бабкин и вовсе убедился,
что придется иметь дело с вещами привычными, какой бы формы и величины
кабина эта ни была.

Времени оставалось мало. В кабину забегали какие-то инженеры, - судя по
всему, к метеорологии касательства не имеющие, - торопили, отчего у
Багрецова падала из рук отвертка и дело не спорилось. Собственно говоря,
дело-то было несложное: подсоединить прибор к выводной трубке, которая
проходила сквозь крышу кабины, подвести питание, включить в
радиопередающую систему и проверить, как это все будет работать.

Радиостанция включалась автоматически на несколько минут, за это время
нужно было передать не только показатели, определяющие влажность, но и
целый ряд других: температуру, давление, направление и силу ветра, -
короче говоря, все то, что интересует синоптиков при составлении карт
погоды.

В кабине метеостанции была установлена стандартная аппаратура, поэтому
даже не такие опытные специалисты, как наши инженеры, смогли бы
разобраться в схеме соединений и включить нужный прибор. Теперь оставалось
лишь проверить на контрольном приемнике, как будут слышны сигналы.
Непосредственно возле мощного передатчика это не делается, нужно отойти
подальше. Вот почему друзья оказались не возле ангара, а в кустах у
подземного склада.

- Я до сих пор не могу прийти в себя из-за этой катастрофы, - говорил
Багрецов, рассеянно поворачивая ручку приемника. - Какая-то паршивая
птица, нелепая случайность - и человека уже нет.

Сдвинув на лоб кепку, Тимофей почесал затылок.

- Всякие бывают случайности. Идешь себе спокойно, ни о чем не думая, и
вдруг падает тебе на голову цветочный горшок. Потом в стенгазете заметка:

"Трагическая смерть..."

- Без шуточек не можешь?

- Какие тут шуточки? Это просто самозащита. А у тебя, я смотрю, руки
дрожат.

Ведь успели же. Осталось только проверить.

Багрецов положил приемник в карман.

- Да, конечно, глупая мнительность.

Вдали послышался собачий лай. Вспыхнул карманный фонарик, луч его
побежал по тропинке. Лохматый одноглазый пес бросился к Багрецову и, вдруг
остановившись, ласково завилял хвостом.

- Здоровеньки булы, громадяне! - певуче приветствовала их девушка,
закутанная в желтый мягкий шарф. - Вас действительно только с собаками
сыщешь.

Она пришла не одна. Кто-то стоял рядом и, как бы гордясь, что
сопровождает столь прекрасное существо, сначала осветил безукоризненно
правильное лицо с пухлыми, ярко очерченными губами, блестящими и в то же
время холодными глазами, чуточку капризным тонким носом, персиковым
румянцем на полных щеках... Потом, задержавшись на округлых плечах и
груди, луч фонарика скользнул к ногам, достойным классической скульптуры,
и лишь тогда мельком остановился на удивленно-восхищенном лице Багрецова и
недовольном - Бабкина.

- Римма, - деловито представилась она, протягивая руку Багрецову, потом
небрежно Бабкину, который, видимо, не произвел на нее никакого впечатления.

- Начальство приказало мне отдать ваши командировки. Через полчаса
пойдет дополнительный автобус. Поедемте вместе, громадяне. Если бы вы
знали, как я тороплюсь!..

Тут послышался хрипловатый басок ее невидимого спутника:

- Я думаю, Риммочка, что вам удобнее воспользоваться моей машиной.
Быстрее.

Римма равнодушно повела плечами.

- Об этом не может быть и речи. Вы же обещали, товарищ Семенюк...

- Пожалуйста, - обиженно произнес Семенюк. - Ноя бы мог и товарищей
подбросить.