подворачивался. Когда эльф приходил в дом жертвы, он приканчивал там всех,
начиная с того, кого нужно было убить, и заканчивая последней служанкой.
Если ситуация складывалась так, что работать приходилось на улице или в
другом людном месте, Элидор уничтожал охрану - даже тех, кто пытался
сбежать, позабыв о своих обязанностях. Если же не было даже охраны, эльф
считал выход недостойным упоминания.
монах становился совершенно невменяемым. Он без приключений возвращался в
монастырь. И запирался в своей келье, допуская туда только Черного Беркута,
Шарля или брата Павла. Повод к такой уединенности был. И очень весомый.
Элидор признавался брату Павлу, что он ищет повод. Первое время, первые
пару-тройку месяцев по возвращении, он все время ищет повод: кого бы и за
что убить.
возвращается", там досадливо скрипели зубами. Нелюдь - это не страшно.
Главное, что принял Опаление и верит истово, другим бы поучиться. А вот
сумасшествие и как результат - непредсказуемость действий и поступков...
Черный Беркут управлялся с Элидором, потому что знал своего приемыша как
облупленного. Но Черный Беркут был нужен в Румии.
орденского управления, они с Элидором работали с полной отдачей. Начальство
- оно на то и начальство, чтобы лучшие кадры забирать под свое крыло. А
значит, когда вернется эльф из Эзиса - он ведь вернется, хотя бы для того,
чтобы подтвердить прозвище, - придется им сниматься с насиженного места и
отправляться в столицу Зеленого герцогства.
срабатываться, искать компромиссы... Впрочем, Элидор-то считает, что ради
"элиты" вытерпеть можно все. Он рвется наверх. Зачем только, непонятно.
Стать управителем боевого секрета? И что ему в том?
вновь принялся пропалывать морковку. Работы по хозяйству были обязательны
для всех в монастыре. Кроме разве что самого настоятеля.
Баронство Уденталь. Столица
синеглазое чудо, сидящее на кровати с кубком в руках. Красноглазое чудовище
в кресле напротив он старался не замечать. Не потому, что боялся - чего
бояться, это ж сама госпожа Тресса, - а чтобы впечатления не портить.
торжественно вышагивая друг за другом, внесли в комнату подносы с блюдами и
тарелками. Кина проглотила слюну и уставилась на еду горящими глазами.
корзину, из которой торчали горлышки бутылок. Большую корзину. Тяжелую.
мелодичным голосом, одной рукой поднимая корзину, а другой вытаскивая
бутылку. - С ума сойти, "Молоко Драконессы"!
что ежели госпоже эльфийке отдельную комнату надо, то она уже белье
постелила и камин разожгла. - Он ткнул пальцем в стену. - Вон та комната,
куда от вас дверь сделана. Как обычно, в общем.
на пороге парня, потом на упомянутую дверь. Она явно не видела в
заботливости хозяйки ничего особенного.
в голос. - Иди, дитя мое.
Поручение матери передал в точности. В соседней комнате, смежной со своей,
сэр Эльрик действительно часто селил женщин. Нынче к нему, говорят, даже
молодая баронесса заглядывала. А то, что сейчас он не сэр вовсе, а госпожа -
так долго ли шефанго облик сменить?
задумчивости.
второго. Крылышки угрызала помедленнее. А грудку уже поклевывала, явно
наевшись, но еще не находя в себе сил оторваться. Тресса методично и
неторопливо ела поросенка, ела, ела и ела, запивала его вином и явно не
собиралась останавливаться. Кина поглядывала на чудовищные клыки шефанго и
не всерьез, но с некоторой тревогой подумывала о том, что эта леди может и
ее сожрать. Причем так же спокойно, деликатно даже, пользуясь ножом и
вилкой, не забывая время от времени промакивать губы белоснежной салфеткой.
искристым, с необычным, чуть кисловатым вкусом, пилось очень легко и так же
легко хмелило. Кина легла на поднятые подушки. Прикрыла глаза. Было хорошо,
тепло... спокойно. И чтобы не поддаться этому спокойствию, спокойствию,
которое - уж это-то эльфийка знала - всегда ненадежно, всегда заканчивается
и снова вышвыривает тебя в страшный, жестокий и похотливый мир, Кина стала
напоминать себе о том, что шефанго с легкостью меняют пол. Что Тресса,
пригревшая ее, в любой момент может стать мужчиной. Что любое из этих
чудовищ только и мечтает о том, чтобы подмять под себя, унизить, исковеркать
ее, Кину, лишь потому, что выпало ей несчастье родиться красавицей. Она не
поняла сама, как поднялось мутной волной, хлестнуло горечью и рванулось
наружу криком, слезами, злостью и безнадежностью все, что накопилось за эти
долгие, бесконечные полгода.
Открыла окно. Достала трубку и раскурила ее, выдохнув облако ароматного
дыма. Кина плакала и говорила, говорила, говорила. А шефанго подливала ей
вина, не спорила и не соглашалась, смотрела своими страшными, мертвыми
глазами куда-то мимо эльфийки. А когда Кина, выплакавшись, неожиданно для
себя самой уснула, свернувшись на широкой кровати, Тресса забралась в кресло
с ногами и меланхолично уставилась в окно.
женском обличье подумать, потому что она-Эльрик в подобной ситуации, плюнув
на размышления, поступила бы так, как требовали беззащитные и испуганные
синие глаза. Карел Хальпек, впрочем, перешел дорогу как раз ей-Трессе, с
ней-Эльриком он предпочитал просто не связываться. Никогда. Ни при каких
обстоятельствах. А поскольку драться леди Тресса де Фокс не любила до
крайности, несколько раз десятнику сходили с рук оскорбления, над которыми в
мужском облике Эльрик просто смеялся. И прощал. Становясь мужчиной, шефанго
вообще делалась более снисходительной к людям.
следовало за девочку, которая, в отличие от Трессы, не сделала Хальпеку
ничего плохого. Хуже того, Тресса прекрасно понимала, что наказывать одного,
конкретного десятника она-Эльрик будет за всех мерзавцев, которых встретила
Кина за месяцы жизни на Материке. На Материке, населенном преимущественно
людьми. На Материке, где выживает сильнейший, или подлейший, но никак не
юная эльфийка, покинувшая родину после того, как орки сожгли ее дом и убили
ее мать и ни одного эльфа не оказалось рядом, чтобы защитить...
бывали стычки с орками или, того хуже, с объединенными орко-шефангскими
отрядами.
Тресса, отталкивала даже самых ревностных сторонников истребления эльфов.
Так что, по идее, северные границы Айнодора должны были охранять - и
охраняли - весьма бдительно. Кина сказала, что незадолго до нападения
гарнизон, стоявший в их городке (да, на севере Айнодора не было одиноких
усадеб, воспетых эльфийскими поэтами, там были города, и стены, и всегда
готовые к бою войска), так вот, Кина сказала, что гарнизон сняли и отозвали
куда-то в другое место. Совет старейшин объяснил, что где-то восточное
высадились люди... Эльфиечка не помнила подробностей. Словом, туда пришлось
в срочном порядке стягивать все имеющиеся в наличии силы. Вот и стянули.
Орки, как знали, напали на город на следующий же день.
же, привыкнув доверять своей интуиции, могла поклясться, что орки
действительно знали...
эллийцы, ни ригондцы, ни тем более фанатичные румийцы на пошли бы на
подобный союз. Никогда. Да и вообще, весь запад Материка за последнюю тысячу
лет был Опален полностью.
откинулась в кресле. - Пора пообщаться с Карелом. Эх, плакали мои контракты.
За избиение стражника по голове не погладят... Но нельзя, же терпеть эту
свинью до бесконечности, в самом-то деле!"
очень нелегко. Впрочем, в нынешней ситуации выбирать не приходилось. Тресса
неспешно докуривала трубочку, медля принять мужское обличье, и в последний