Чтение 4–й страницы книги ~Наложницы ненависти~

войнах Кадаф.

— Одна осечка еще ничего не значит, — пробубнил Святополк. — В конце
концов, именно Сантьяга уничтожил Ктулху.

— Благодаря хитрости, а не силе! — парировала воевода. — Комиссару
удалось заманить погонщика в ловушку, где решающий удар нанес Кортес! Лучшие
аналитики и предсказатели Зеленого Дома просчитывали поведение Сантьяги всю
ночь, и их вывод таков: комиссар делал хорошую мину при плохой игре! Он не был
готов к сражению с иерархом Кадаф.

— Сантьяга отличный барометр состояния Темного Двора, — задумчиво
произнесла Мирослава. — Если высший боевой маг князя пребывает не в лучшей
форме, значит...

— Значит, мощности Источника навов не хватает! — перебил старуху
Станислав. — Темный Двор переживает спад!

Колдовство, как и любое другое действие, также требует энергии.
Особой, магической энергии, которую Великие Дома получали из древних
Источников, в работе которых случались периодические сезонные спады,
оставляющие магов на голодном пайке. Генетические различия позволяли колдунам
использовать только «свою» энергию, и их состояние лучше всего показывало
положение дел в Великом Доме. А поскольку никто не знал природу Источника
навов, то в данном случае это был вообще единственный показатель.

— Поэтому они не спешат поддерживать претензии чудов!

— А должны были бы, — вставил Мечеслав. — Когда ты слаб, надо искать
союзников.

— Навы пытаются избежать войны! — махнул рукой Станислав. — Они никому
не хотят показывать свою слабость.

— Если Темный Двор вне игры, — жестко усмехнулась Всеслава, — чуды
вряд ли рискнут связываться с нами в одиночку. Станут просто тявкать.

— И у нас будет пять дней на то, чтобы привести в чувство Монастырева
и запустить производство «стима»! — радостно закончила Милана.

Королева величественно поднялась с трона:

— Выслушав все мнения, мы предлагаем затягивать переговоры с чудами
относительно выдачи Монастырева и лаборатории, используя для этого любые
предлоги. Приложить максимум усилий для скорейшего выздоровления Монастырева.
Через пять дней еще раз провести большой королевский совет с целью
корректировки действий. Все ли согласны с этим решением?

— Да!

И только барон Мечеслав задумчиво погладил старый шрам, украшавший его
шею:

— А почему никого не интересует, что случилось с Вероникой
Пономаревой?

— Она погибла, — чуть высокомерно бросила Милана.

— Кто это сказал?

— Сантьяга.

И распаленная принятым решением воевода тут же отвернулась, полностью
позабыв о сомнениях барона.

Муниципальный жилой дом.

Москва, набережная Тараса Шевченко, 2 августа,

четверг, 14:01

Голод. Странный голод терзал ее плоть, властно требуя пищи. Она уже
съела целую тарелку спагетти с грибным соусом, сейчас приканчивала бутерброды с
найденной в холодильнике колбасой и размышляла, не поставить ли варить еще одну
кастрюлю макарон. Еще два дня назад после такого обеда она бы лежала без
движения по меньшей мере полдня, если бы вообще сумела впихнуть в себя столько
еды, а теперь никак не могла унять голод. Пришпоренный Золотым Корнем организм
требовал энергии.

«По крайней мере, это никак не отразится на фигуре», — улыбнулась
девушка, поглаживая бритую голову, с правой стороны которой змеилась
причудливая черная татуировка. .

Небольшой телевизор, приткнувшийся на холодильнике, продолжал бубнить,
усиливая и без того плохое настроение, и Вероника схватила пульт:

— Да заткнись, ты, трещотка!

Но остановилась, привлеченная передаваемыми новостями.

— За последние два дня в больницы города поступило не менее десятка
наркоманов с одинаковыми симптомами: жуткая, сопровождающаяся яростной
агрессией ломка, приводящая в дальнейшем к полному параличу. — На экране
появилось изображение бьющегося в истерике молодого парня с длинными сальными
волосами. Его с трудом удерживали трое здоровенных санитаров.

— Мы не понимаем, что происходит, — угрюмо глядя в объектив, сообщила
женщина в белом халате. В нижней части экрана появились титры: главврач
наркологического отделения известной больницы. — Пациентов доставляют в
состоянии крайнего возбуждения, вызванного отсутствием наркотика. Это понятно.
Но стандартный комплекс мер, применяемый медициной в подобных случаях, не
действует. Через три-четыре часа после начала приступа у пациентов наступает
мышечный паралич, а затем — кома.

— Были зафиксированы смертельные случаи? — поинтересовался репортер.

— Да, — после паузы ответила женщина. — Мы уже потеряли трех человек.
Интенсивная терапия, реанимация — ничего не дает результата. Они просто
выключаются.

— Можно ли говорить, что это новая болезнь? Вирус?

— Маловероятно, — покачала головой женщина. — Мы успели опросить двух
пациентов и узнали, что они употребляли новый синтетический наркотик, «стим».
Нам ничего не известно об этом препарате, но мы подозреваем, что дело именно в
нем.

— Он убивает?

— Любой наркотик убивает.

Интервью закончилось, на экране появился репортер, стоящий на фоне
больницы:

— Итак, в городе появился новый, смертельно опасный наркотик.
Насколько он распространен? Кто его распространяет? Что предпринимает полиция?

Вероника выключила телевизор и медленно подошла к окну, из которого
открывался великолепный вид на величавую Москву-реку.

«Мышечный паралич, затем кома. Врач забыла упомянуть еще один симптом:
золотые глаза. Полностью золотые, лишенные белков и зрачков, когда «стима»
много. Золотая радужная оболочка, когда «стима» почти нет. И снова полностью,
когда обезумевший от его отсутствия организм впадает в ломку. Вытаращенные
глаза длинноволосого наркомана буквально сочились холодным золотом Кадаф, он
был даже не на грани — за ней. И никто не выведет его оттуда».

«Стим». Без него — смерть. Люди в белых халатах не знают самого
главного: «стим» не наркотик, его попадание к драгдилерам — случайность. Да, он
дает кайф, но требует взамен слишком многого. — Девушка развела руки, поднялась
на цыпочки, вытянув в струну стройное сильное тело, и легко повернулась вокруг
оси. — Фабрика разгромлена, а значит, у этих торчков, решивших по глупости
вмазаться новой дурью, нет шансов — Великие Дома не дадут им ни грамма «стима».
Ни грамма Золотого Корня. А без него организм, хоть раз попробовавший эту
древнюю отраву, не выживет. Ничей. Даже организм гиперборейской ведьмы».

Именно благодаря «стиму», разработанному гениальным фармакологом
московского наркобизнеса, обычная девушка Вероника Пономарева обрела свою
подлинную сущность, узнала, что является перерожденной Тасмит, одной из трех
наложниц Великого Господина Азаг-Тота. Благодаря «стиму» она получила
колоссальные способности чистокровной гиперборейской ведьмы и магическую силу,
открыла врата в Глубокий Бестиарий и вызвала оттуда Ктулху.

И потеряла все.

Прошлая жизнь растаяла, да девушка и не смогла бы вернуться к ней. А
вот будущее было совершенно неопределенным. Сейчас Великие Дома считают ее
мертвой, но...

Вероника открыла стоящую на столе сумочку и посмотрела на оставшиеся у
нее четыре ампулы с прозрачной жидкостью.

«Одного укола в неделю вполне достаточно. Значит, у меня есть месяц. А
что будет потом?»

А потом заблуждение Великих Домов станет реальностью, и серая
муниципальная труповозка отправит в городской морг еще одну наркоманку,
скончавшуюся от странного мышечного паралича и вызванной им комы. И врачи будут
с удивлением разглядывать ее золотые глаза.

«Надо искать друзей».

«Наша сила заключается в нашей ненависти! Она увлекает слабых и
сомневающихся! Она ведет вперед! Найди тех, кто разделит с тобой яростный огонь
ненависти, и тебе не будет равных!»

ТРЕТЬЕ ОТКРОВЕНИЕ АЗАГ-ТОТА.

— Никто не хочет умирать в одиночестве, — прошептала девушка. — И нет
смысла ждать месяц, чтобы сдаться — события должны разворачиваться
стремительно.

— Ты что-то сказала? — Вовчик наконец покончил с телефонными делами и
появился в гостиной.

— Да так, — слабо улыбнулась Вероника, — бормочу про себя.

Она подняла на Вовчика золотые глаза, прищурилась, медленно провела
рукой по бритой голове, отчего ее высокая грудь, подчеркнутая тонкой тканью
блузки, пришла в движение, и, с трудом подавив брезгливость, спросила:

— Можно я переночую у тебя?

— Сегодня?

Она увидела вспыхнувшие глаза Вовчика и едва ли не физически
почувствовала скользящий по телу жадный, раздевающий взгляд. Вероника знала,
что всегда нравилась ему, и не сомневалась в ответе.

— Оставайся, — кивнул Вовчик. — Буду рад. — Он помолчал. — Мне надо
уехать по делам, а вечером... Может, сходим куда-нибудь?

— Давай потом, — девушка небрежно одернула блузку. — Завтра?

— Договорились. — Вовчик помялся в дверях. — Знаешь, мне нравится, как
ты теперь выглядишь. Ты царственно эротична.