порога, исподволь озирая пространство дома.
Сутки, как из дома...
сунул в руки доктора и стал щедро бросать туда банки с тушенкой, сгущенкой,
сухари и печенье в пачках. Изголодавшийся врач оживал, и вместе с ним оживала
скромность.
только...
охватывающий разум. Ражный добавил пару банок деликатеса - тресковой печени,
чем окончательно растрогал доктора.
секрету, она не была проституткой.
девственницей.
осмотр. Там еще, в избушке, пока была жива... Так положено...
Ражный достал две бутылки водки и тоже положил в корзину.
позволяло откровенно порадоваться неожиданному и приятному обороту.
самое то. Спирта нам теперь не дают!.. А вы с нами?..
Ночами сижу... Чайник и посуда есть в гостинице.
зубами.
водки и уложи спать. Он спиртного, пожалуй, еще не пробовал. Должен сразу
сломаться.
расслабиться.
в зале трофеев - там горела керосинка - и пегие стреноженные кони пасутся за
сетчатой изгородью вдоль реки, где на солнцепеке еще зеленела и цвела поздняя
трава. Он выждал полчаса, наблюдая за окнами, где маячили три тени, после чего
достал запасной ключ от "шайбы" и в полной темноте приблизился к каменному
круглому строению посередине территории базы. Так назывался каменный сарай, где
когда-то была электроподстанция. В зимнее время здесь остужали парное мясо
битых лосей и кабанов, поэтому под потолком висели крючья, а бетонный пол был
залит и пропитан почерневшей звериной кровью.
потому действовал решительно. Тело Мили лежало на стопке поддонов из-под
кирпича, как на постаменте. По прежнему завернутое в мокрый пододеяльник, оно
казалось маленьким и щуплым; свечение смерти довлело в пространстве и мешало
дышать. Ражный нашел ее ледяную кисть у подбородка, скомкал тоненькие пальцы в
своей огромной руке и замер.
констатировал профессиональный врач. Только по молодости и неопытности не
заметил одной детали - не наступало трупного окоченения, поскольку кровь еще не
сворачивалась в сосудах, не превращалась в печенку, и мышцы сохраняли прежнюю
эластичность, допивая остатки жизненной силы из этой крови, костей и
позвоночника, как растения допивают мельчайшие частицы влаги в засушливую пору.
воскрешение, если бы витающая над телом душа проявила к этому волю.
"шайбы", цепляясь за мясные крючья, и тончайшая связующая цепочка, напоминающая
жемчужную нить, - единственный ее корешок, еще касался плоти в области
солнечного сплетения, оставляя путь к отступлению. Но утлая, иссохшая скорлупа
- то бишь, тело, не выражало ни малейшей охоты продолжать биологическое
существование.
диагноз был иной и весьма распространенный в текущее время, хотя никак не
трактовался и не признавался современной медициной. Смерть наступила из-за
крайнего противоречия между душой и телом, не совместимым с жизнью.
направился домой.
гул проволоки, по которой скользила собачья цепь. Кого-то носило ночью по
территории базы - овчарка свой хлеб отрабатывала честно, знакомств с людьми не
заводила и никому не доверяла, кроме своего хозяина- старика Прокофьева, и
работодателя Ражного.
"шайбы" человеческую фигуру - кто-то ковырялся с замком на двери. Вероятно,
хмель на братьев Трапезниковых подействовал не так, как хотелось, и вместо сна
и утешения в скорби еще больше взяло за сердце горе. Наверняка это был младший
Макс - старший умел сдерживать свои порывы и чувства.
душам, но вдруг там, у "шайбы", возникло какое-то стремительное движение,
сдавленный человеческий крик, и в тот же миг все пропало. Когда он подбежал,
возле мясного склада никого не было и замок оказался закрытым, услышать же
топот ног мешал яростный лай Люты. Так и не поняв, кто подходил к двери и что
здесь произошло, Ражный снял цепь с проволоки и привязал овчарку возле "шайбы":
нечего молодым пацанам ходить ночью к покойной, даже если она- возлюбленная...
договорились.
настроен решительно. Он попытался выдернуть руки из пасти - зверь не отпустил,
мало того, потянул к себе.
умерла. Я знаю, вы были друзьями... Ну и что? Мне тоже ее жаль... Но все равно
она бы не смогла жить в этом мире. И в лесу бы не смогла, потому что - человек.
не нашлось места, понимаешь? Жить среди людей - значит продаваться. Торговать
душой и телом. А здесь она скоро бы озверела. Вот так, брат. Смерть для нее -
спасение...
оставив в пасти клок камуфляжной куртки.
человеческую жизнь! И в смерть тоже! А ты уже раз вмешался!.. В лес. Иди в лес
и не показывайся на глаза!
через порог, обиженной походкой спустился с крыльца и тотчас же скрылся в
темноте. Поведение его было порывом отчаяния, а значит, слабости, никак не
сочетающейся с волчьей жизнью. Правда, следовало учесть, что Молчун почти с
самого рождения познавал и впитывал не звериный, а человеческий образ жизни и,
надо сказать, перенимал не лучшие его стороны, поскольку слабость губила всех
одинаково, зверей и людей. Но отпущенный на волю, он больше не имел права на
чувства - иначе его ждал бы такой же печальный конец, как и девицу со старинным
и редким именем Милитина...
от мыслей, вызывающих дисгармонию, Ражный стал думать о предстоящем поединке и
сразу забыл обо всем. Заложив двери на засов, он вошел на поветь и, не зажигая
света, стал готовить станок для работы. Для этого требовалось совсем немного
времени - поднять и поставить каждый противовес на сторожок, чем-то
напоминающий шептало в ружейном механизме, после чего сковать себя по рукам и
ногам. Остальное уже никак не относилось к.дедовской технике и зависело от воли
и самоорганизации. Нехитрое это устройство могло возвысить человека, поднять и
ввести его в состояние Правила, но могло превратиться в орудие казни - попросту
разорвать на части.
впитывал его энергию. Человеческий организм, точнее, костяк, представлял собой
самую совершенную солнечную батарею, способную накапливать мощнейший заряд.
Иное дело, сам человек давно забыл об этом, хотя интуитивно все еще тянулся к
солнцу, и потому весной и стар и млад - все выползали на завалинки, выезжали к
морю, на пляжи и бессмысленно тянули в себя миллионы вольт, если солнечную
энергию можно измерять как электрическую. Бессмысленно, поскольку энергия эта
оставалась невостребованной по причине того, что была утрачена способность
высвобождать ее и управлять ею.
абстрагироваться от действительности, отключиться от всего, что было важным,
значительным еще несколько мгновений назад, избавиться от земного. Одним
словом, совершить то, чего в обыкновенной жизни сделать невозможно - уйти от
себя, как это делают монахи, чтобы служить Богу. Поэтому старых поединщиков по
древней традиции, заложенной еще отцом Сергием, называли иноками, то есть
Земляной Андрей
Шилова Юлия
Гюго Виктор
Марко Джон
Сертаков Виталий
Орловский Гай Юлий