Чтение 4–й страницы книги ~В Бирмингеме обещают дождь~

самой истории видно, что все это -- брехня.

-- И каким же это образом?

Мы остановились у светофора. По тротуару мимо нас прошла компания
болельщиков "Астон Виллы", все -- в одинаковых красно-синих шарфах и
шапочках.

-- Мотивировка у него хромает -- и мужская ее часть, и женская. --
объяснил я, -- Скажем, все эти рассуждения о совести: при всем моем уважении
к Денису Аркадьичу, трудно поверить, что ему в голову придет ...

-- А вот тут я с тобой спорить не стану! -- перебила Юлька, --
Комсомольский вожак, пошляк, зануда беспросветный ... -- да такой троих
убьет, включая собственную мать, лишь бы тюрьмы избежать!

-- Я такого не утверждал. -- не согласился я. -- Я лишь сказал, что в
такой ситуации он рассуждать о совести не будет. Но она, совесть, у него
есть -- немного, но есть ... поверь, я его лучше знаю. Плюс в решающий
момент еще капля должна была пробудиться ... это ж ведь совсем надо через
свои инстинкты переступить, чтобы хладнокровно задушить лежащую без памяти
женщину! И эта капля вполне могла бы удержать его от убийства ... то есть,
конечно, если б эта история вообще правдой была ...

-- Чушь! -- в юлькином голосе чувствовалась хорошо знакомая мне упрямая
нотка, -- Он лишь потому не убил, что испугался ... испугался, что его
милиция поймает, несмотря на его план замечательный!

Справа и слева узкую улицу обступили ярко освещенные дома -- пабы,
рестораны, кинотеатры, ночные клубы ... Тысячи огней преломлялись в мириадах
дождевых капель и смешивались в одно многоцветное марево, оставлявшее во рту
привкус вечера пятницы.

-- Ну, не знаю, как тебя убедить ... -- сказал я, -- У него и с женской
мотивировкой тоже не сходится ... Кстати: у меня по части изнасилования опыт
небольшой, конечно, но откуда у нее кровь на нижнем белье? Я понимаю, если б
он ей нос расквасил ...

-- Я, слава Богу, тоже не эксперт ... тьфу-тьфу-тьфу ... -- Юлька
суеверно сплюнула через левое плечо, -- Однако, говорят, что при
определенной грубости бывает ...

-- Ну, если так,
Бог с ним. -- согласился я, -- Ты тогда вспомни, как он ее
повреждения описывал: глаз подбит, вся в крови, лежит без сознания --
правильно? И при этом: всю дорогу думала, что они "играют", и только кайф
ловила?!... В мои представления о мазохизме это не укладывается!

-- Сознание она могла потерять не от побоев, а ... как бы это
выразиться ... от восторга ... говорят, и такое бывает. -- парировала Юлька,
-- Кстати, я могу тебе попроще объяснение предложить, без этих сексуальных
извращений: очнулась она, значит, и видит, как Саломаха к ней с подушкой
приближается -- он ведь, небось, подушку эту так с собой машинально и
таскал, верно? Рожа у парня перекошена; "Ну, -- думает тетка, -- конец мне
пришел!... Единственный шанс -- к шутке все свести!" И свела ... умная,
видать, баба.

Мы выехали на шоссе, я прибавил скорости.

-- Не получается, Юль. -- сказал я, -- Если б она от страха все это
наплела, то как вышли они потом на улицу -- она бы первому встречному менту
его и сдала бы!

-- А вот и не обязательно, что сдала бы! -- с жаром возразила Юлька, --
Ты здесь, на Западе забурел совсем и от родных корней оторвался: у нас
женщине на изнасилование жаловаться -- себе дороже ... менты у нас, если
хочешь знать ...

-- Не горячись. -- перебил я ее, -- Сама посуди, если даже в ментовку
она его не упекла, то неужели пощечину ему не дала и в рожу не плюнула?...

-- А может, и плюнула! -- вскричала Юля, -- Он, может, просто
рассказать не успел!

-- Успел. -- отвечал я, -- Помнишь, что я у него в самом конце спросил?

Наступило молчание. Дождь слегка усилился, и я внимательно смотрел на
дорогу; справа и слева мелькали ярко-желтые, как во многих местах в Англии,
фонари. Я бросил косой взгляд на Юльку -- та дулась.

-- Юль, ты чего? -- удивился я, -- Из-за такой ерунды
расстраиваешься?... Да что это на всех вас накатило?

Она промолчала. Мокрая дорога блестела черно-желтыми бликами, машин
было мало. Мы приближались к Ковентри.

-- Ты, Жень, стараешься быть в равной степени добрым ко всем людям на
Земле! -- вдруг сказала Юлька странно-злым голосом, -- А быть добрым ко всем
-- это все равно, что быть равнодушным к каждому. Очень удобная позиция для
сохранения собственной душевной чистоты и благополучия.

Опять наступило молчание. Я включил радиоприемник ; "There’s no
aphrodisiac like loneliness ..." -- мягко запел низкий женский голос.
Размеренный стук дворников подчеркивал ритм песни, гудение хорошо
отлаженного мотора создавало ровный уютный фон.

-- Было ли хоть раз, чтоб ты попросила меня помочь, а я отказал? --
спросил я.

-- Нет. -- после паузы ответила Юля.

-- Бывало ли, что я помогал тебе без просьб? -- спросил я.

-- Да. -- после паузы ответила Юля.

В кабине машины было сухо и тепло; "... youth, truth and a picture
review ..." -- выводил низкий женский голос. И тут что-то заставило меня
повернуться к Юле ... она смотрела на меня одним из тех женских взглядов, от
которых у мужчин, в каких бы они отношениях с этими женщинами ни находились,
замирает сердце и перехватывает дыхание.

-- Я на тебя не сержусь. -- сказал я.

x x x

Юля пробыла у нас еще неделю -- я и моя жена по очереди катали ее по
окрестным замкам; пару раз ездили в Лондон. Рассказ Саломахи никак более не
обсуждался, и мне было показалось, что Юля про него забыла. Однако, когда я
подвозил ее к идущему в аэропорт автобусу, она сказала, что собирается по
приезде в Москву проверить саломахину историю, как она выразилась, "на
вшивость". "Каким образом?" -- поинтересовался я ... но тут подошел ее
автобус, и ответа на свой вопрос я не получил.

В следующий раз я встретил свою незабвенную подругу через год после
описанных событий в Москве. Я пришел к ним с Серегой в гости -- и мы
просидели до четырех ночи. Уже незадолго до ухода я вспомнил странную
историю, рассказанную Саломахой, и юлино намерение проверить ее "на
вшивость". "Ничего не получилось, -- отвечала Юля, -- Я и не видела-то его
больше." Согласно ее объяснениям, вскоре после возвращения из Англии
Саломаха спутался с какой-то странной религиозной сектой -- ни то
буддистами, ни то мормонами -- и из Института исчез. А еще через несколько
месяцев до Юли донесся слух, что несчастного экс-комсомольца нашли при
невыясненных обстоятельствах с проломленным черепом в его же собственной
квартире.