Чтение 4–й страницы книги ~Волк прыгнул~

- Я как раз ввожу последние поступления...

- Валяй, валяй, рисуй... Моцарт, - ухмыльнулся Данил, сел в мягкое кресло и покойно расслабился, убрав и сутулость, и выражение лица, свойственное провинциальному юридическому крючку. Здесь он мог побыть самим собой, а столь приятные минутки, такое впечатление, станут в этом городе редкостью...

- Ну, здорово, Капитан, - сказал он второму, лысоватому, с обликом замотанной жизнью канцелярской крысы. - Испытываешь трепет при виде нежданного явления начальства?

- А как же, - в тон ему ответил Лемке. - Вам как, фельдмаршал, - шашки в положении "подвысь" или сразу сауну с блядями?

- Первое - неосуществимо за отсутствием реквизита, второе для нас, стариков, как бы уже и не нужно...

Несмотря на фамилию, Лемке (он же Капитан, он же Крокодил, он же Наша Рэмба) был чистокровным русаком, подобно лермонтовскому доктору Вернеру. И, что важнее, единственным кадром интеркрайтовской службы безопасности, который побывал с Данилом в деле в той, прошлой жизни, когда Данил, уйдя из "девятки", но еще не уйдя из конторы, оказался южнее речки Пяндж.

Дело это затянулось на два месяца. Была такая, оставшаяся совершенно не известной посторонним история, когда некий полковник из ограниченного контингента, не удовлетворясь мелкими бытовыми сделками по продаже местным горючки и бушлатов, захотел разбогатеть резко. И знал, сколько обещали обосновавшиеся в Пакистане белозубые англосаксонские ребята за новейший вертолет огневой поддержки, буде его доставят целехоньким. Из-за златолюбия полковника серьезные конторы по обе стороны границы надолго увязли в сложной и кровавой игре, втянувшей в свою орбиту массу разнообразного народа, в одних высоких кабинетах стучали кулаками по столу и требовали не жалеть ни зелененьких, ни людей, в других, столь же яростно обрабатывая столы верхними конечностями, вперемежку с матом обещали Золотые Звезды тем, кто сумеет вернуть вертушку или хотя бы уничтожить ее дотла, не выпустив в Пакистан.

Вертолет, так и не упорхнувший за кордон, сгорел дочиста в одном живописном ущелье, но Данил с Капитаном вместо обещанных Золотых Звездочек получили эмалевые красные - размером побольше, но рангом пониже. И вышло так не оттого, что высокое руководство не держало слово, а из-за живого характера Капитана - Лемке не стал тащить назад взятого с поличным корыстолюбивого полкана, поступив с ним довольно скверно, так что подыхал полкан долго и беспокойно. А он, сволочь этакая, был племянником бардзо Большого Дяди, кто-то из группы оказался стукачом, Данил с Лемке и красных эмалевых звезд не получили бы, но командующий, мужик правильный, встал в амбицию, отмазал, сделал все, что мог...

Правда, немного погодя, едва подвернулся случай, Лемке вылетел в отставку - Большой Дядя был злопамятен, Данила он, будучи армейцем, достать не смог, а на Капитане отыгрался. И когда Большой Дядя проворовался настолько, что вынужден был застрелиться из двух пистолетов сразу, четырьмя пулями, Лемке в армию уже не вернулся, прибившись к "Интеркрайту".

Это и была настоящая Данилова резидентура, угнездившаяся на безопасном отдалении от "Клейнода", понятия о ней не имевшего, - девять человек, аналитики Валахова и боевики Лемке, группа, составленная так, чтобы при нужде действовать кто мозгами, кто дубьем...

- Прошу, шеф, - сказал Валахов, освободив Данилу кресло перед компьютером и поставив для себя рядом второе. - Если отобразить графически, получается такая вот картина...

Он коснулся клавиш. На экране возникла широкая, направленная острием вниз красная стрела, точнее, ее незамкнутый контур, очерченный жирной линией, внутри у нее имелась стрелочка поуже, зеленая, были еще стрелочки, ведущие от основания стрелы к кругам и квадратикам.

Данил так и не выучился обращаться с компьютером - не было времени в последние годы - и потому к тем, кто умел, относился с капелькой суеверного уважения. Другое дело, что подобные схемы были ему прекрасно знакомы:

"звездная" разработка, анализ системный и анализ по слоям, фрактальный поиск...

- Вот это, - пояснил Володя, подведя стрелочку курсора к алому контуру широкой стрелы, - в символической форме отображает наезд через СМИ на президента Лукашевича. В отличие от кампании прошлых лет, нынешняя отличается одной любопытнейшей особенностью - уже третий месяц президента целеустремленно и безостановочно обвиняют в тайном заключении некоего ядерного соглашения с Россией. Формулируется все достаточно туманно, чтобы не было поводов вытащить "возняков" в суд. По сравнению с прошлыми наездами, у них появились толковые юристы, заранее просчитывающие возможные последствия...

- Это-то мне известно, - сказал Данил. - Читал краем глаза. Я пока что не ухватил характера этого пресловутого соглашения: российские ядерные боеголовки на рутенской земле или коварно завезенные радиоактивные отходы?

- А это не только вам непонятно, - ухмыльнулся Володя. - Это всем пока что непонятно. Они ж, сволочи, избегают конкретики - вроде бы и боеголовки, но не исключено, что и отходы... Версии и гипотезы очень грамотно сменяют друг друга так, чтобы читатель и слушатель оставались в тягостном недоумении, но меж тем не сомневались: что-то такое тут есть... Многие тут после Чернобыля очень болезненно относятся к любым упоминаниям о радиации, чему-то ядерному - здесь же тоже в свое время накрыло осадками несколько районов, сами знаете...

- Знаю. Пропаганда имеет успех?

- Некоторый. Определенный. Я повторяю, они очень грамотно уходят от конкретных географических точек и конкретизации "ядерной напасти". Кое-кто верит, кое-кто нервничает, Батька несколько раз выступал с опровержениями, но атаки продолжаются... И, внимание! - он указал на зеленую стрелочку. - С некоторых пор, точнее говоря, восемнадцать дней подряд, создатели "ядерной версии" начинают потихоньку приплетать к "направлению главного удара" фирму "Клейнод", а равно и ее дочернее предприятие "РутА"... В описательности это выглядит так: сначала их упомянули в числе "подозрительных оршанских контор", не исключено, служащих прикрытием для какой-то злокозненной деятельности против республики. Потом частота упоминаний росла и росла - с той же туманной виртуозностью, без всякой конкретики. Еще позже нашлась рожа, печатно возгласившая: стоило бы проверить, что возят за рубеж и из-за рубежа грузовики "Руты", с дозиметром вокруг них побродить, в кузовах пошарить... Четыре дня назад с десяток народофронтовцев явились...

- Климов мне сообщал, - кивнул Данил. - Явились в "Руту" с парой дозиметров и потребовали общественной проверки. Дали им поиграться вдосыт с приборами... Ушли разочарованные.

- Вот именно. Но печатные нападки тем не менее продолжаются. Мало того-"Клейнод" и "РутА" упоминаются в проплаченных "возняками" точнее, за "возняков" - западноевропейских публикациях. Вот здесь у меня ксероксы статей с отмеченными упоминаниями, это - западноевропейские газетки, переводы подколоты... Начинайте с этих...

Данил бегло, но внимательно перелистал ворох бумаг. Влад был прав несомненный наезд, оформленный с тем туманным иезуитством, что никак не позволяет притянуть к суду хоть бы одно блудливое перо. Отточенно-уклончивые формулировки, ни единого конкретного утверждения, но это как раз тот случай, когда количество незаметно переходит в качество, вбивая читателю в подсознание некие гипотезы уже в качестве истины...

"Ничего не понимаю", - подумал он чуточку растерянно. Чего-чего, а "ядерного следа" за "Интеркрайтом" никогда не тянулось. Ничего даже отдаленно похожего. И тем не менее сработана клевета чертовски профессионально, нехилыми умельцами, которые потратили немало времени и денег, случайно такие вещи на свет не появляются. Но зачем? Помимо всего прочего, "Клейнод", как и его папа "Интеркрайт", точнее, их хозяева и сотрудники, никогда и нигде не светились в качестве "симпатиков" президента Лукашевича. И не перебегали дорогу его противникам. Чуть ли не демонстративно стояли в стороне и от здешних политических баталий, и от того бизнеса, что как-то с этими баталиями связан. Отчего же вдруг угодили на прицел к "вознякам"? Шар-рада...

Он еще раз перечитал вырезки, уже внимательнее. Ну да, все правильно страшилка раскручивается умело и целеустремленно, как в фильме ужасов: сначала загадочные звуки и шорохи, потом мелькание непонятных теней, потом в кадр попадает когтистая, явно нечеловеческая лапа, и наконец монстр, явив себя во всем безобразии, атакует полуголую грудастую блондинку... Но мы-то, мать вашу, вам не блондинка!

Мало того, мы, в отличие от дурехи-блондинки, даже не шастали по заброшенным "нехорошим домам" и вурдалачьим лесам, мы тихо занимались своим делом, никого не трогали, никому не перебегали дорогу... Тогда почему?

- Спасибо, - сказал Данил. - Неплохо поработал. Что "Клейнод"?

- Начинают немножко нервничать, что вполне естественно. Тышецкий пишет подробную докладную, просит либо принять должные меры, либо разрешить им самим организовать толковую и убедительную контрпропагандистскую кампанию.

Оксана Башикташ по его просьбе делает наметки...

- Интересно, с чего они взяли, что толковые и убедительные объяснения убедят этих? - Данил похлопал ладонью по стопке ксерокопий.

- И все равно, следует отреагировать...

- Безусловно следует, - кивнул Данил. - Подождите, я кое-что обдумаю, прокачаю, тогда и решим... Я вижу, нападки носят, можно так выразиться, абстрактный характер? Конкретные фамилии ни разу не упоминались? Или я проглядел?

- Ни разу. Я же говорю, юристы у них пошли толковые... Как и вообще консультанты.

- Согласен, - проворчал Данил. - Правда, возникает очень интересный вопрос: отчего это толковые - и, мы-то с вами знаем, хорошо оплачиваемые - вдруг ни с того ни с сего прицепились к серой, незаметной, невеликой фирмочке, обвиняя ее в том, к чему она решительно непричастна? Вот этот вопрос как раз из категории гамлетовских... Ладно, продолжайте работать. - Он встал. - А вы меня проводите до остановки, Лемке...

Глава 3

МЛАДШИЙ ЛЕЙТЕНАНТ, МАЛЬЧИК МОЛОДОЙ...

Они медленно пересекли дворик, свернули в тихую короткую улочку, где посреди крохотного скверика стоял на невысоком постаменте бронзовый бюст некогда обитавшей на этой улочке знаменитости - писателя Явгена Дрозда, так и не вышедшего в классики, а потому удостоившегося не монумента в полный рост, но компромиссного бюста.

Присели на лавочку, справа от уставившегося в пространство бронзового Явгена, острой бородкой и печально-философским взглядом крайне напоминавшего английского короля Георга V, в свою очередь смахивавшего на Николая II.

- Все спокойно? - спросил Данил.

- Абсолютно. Никому мы в око пока что не попали.

- Хоть в чем-то обстоит нормально... - вздохнул Данил. - Что думаешь о Климове?

- Ничего. Не располагаю данными, чтобы выносить какие-то заключения.

- Хороший профессиональный ответ... Ну, а о его поведении что думаешь?

Мог он вдруг реально удариться в гусарский разгул, разболтаться?

- Вряд ли. Скорее уж все это могло служить удобным прикрытием для чего-то. Мне неизвестного. Тебе виднее, для чего. Характер наших контактов с ним ты сам устанавливал.

- Ну, а что собой представляет Оксана Башикташ, если отвлечься от сухих строчек оперативной информации?

- Умненькая, работящая - как бизнесвумен. Осторожная блядь, никогда не нарушающая внешних приличий. Одним словом, современная деловая женщина.

Потерять голову из-за нее, конечно, можно, но сильно сомневаюсь, чтобы такое могло случиться с Климовым. Не тот кадр.

- У медведика на шее ленточка-вызов...

- Я знаю. В тот день, в час дня, Волчок, как ему и было предписано, снял сигнал. Но вечером Климов на место встречи не явился.

- Время?

- Девять тридцать вечера.

- Если верить экспертизе, в это время он еще был жив... - сказал Данил. - Твои мальчики потом вокруг озера шарили?

- Ну конечно. Волчок обошел четыре дома со своей пустышкой - внутри удостоверения чистые странички, без единой буквы, зато снаружи золотым тиснением - "КГБ Рутенской республики", идеальный вариант, чтобы не загреметь при оплошности за подделку документов. Народ здесь патриархальный, достаточно махнуть перед носом такой обложкой с золотым тиснением... Ничего.

Ни одна душа не заметила подозрительной возни возле озера, подозрительной компании... Время-то было позднее.

- Климов в последние дни обращался с какими-нибудь просьбами?

- С одной-единственной, за сутки до... происшедшего. Просил побыстрее и тщательно проверить Граков и еще несколько деревушек вокруг Дома писателя.

На предмет возможного обнаружения приезжих. Причем приезжие эти должны были, во-первых, проживать компанией, группой из нескольких человек, во-вторых, происходить из строго определенной страны: ныне незалежного южного рутенского соседа. Никаких конкретных наводок - ни словесного портрета, ни фамилий, ни прочих данных.

- И ты?

- А что - я? Я, как мне и полагается, стал выполнять просьбу. Отправил ребят. Только дело это непростое, в деревне работать сложнее, сам представляешь. Особенно в таких небольшеньких, как Граков и иже с ним. С другой стороны, правда, в чем-то и легче - приезжие на виду... Словом, они еще работают. В том круге, что очертил Климов, одиннадцать деревушек, с маху не прочешешь...

Одно Данил знал совершенно точно: такого задания он Климову не давал.

Значит, самодеятельность - на которую, между прочим, Климов имел полное право. Вот только зачем ему вдруг понадобилось знать, в какой деревушке обосновалась - если только обосновалась - группа "незалежников"? Вообще-то, "возняки" давненько уж работают в контакте со всякой сволочью из-за южной границы вроде "Куренных стрельцов" или "Гетманской славы"... Так что, это след? Не факт пока что...

- Ребятам продолжать?

- Непременно, - кивнул Данил. - А имеешь ты хотя бы приблизительное представление, где может находиться Ярышев?

- Ни малейшего. Мы же что с ним, что с Климовым имеем право контачить в строго определенных случаях, только тогда, когда они сами решат выйти на связь. Правилами, конечно, при нужде предусмотрено и обратное, но исключительно по твоей инициативе, а ты такого приказа ни разу не давал...

- Теперь придется дать, - сказал Данил. - Вызовите Ярышева на встречу по всем каналам, какие у вас только есть... Капитан, а чутье тебе что вещует?

- Неспроста все это...

- Вот и у меня такие же ощущения, - вздохнул Данил. - Только их к делу не подошьешь... Знаешь, чем мы сейчас займемся? Подобно приснопамятному советскому парткому, будем рассматривать облико морале клейнодовцев, пройдемся по ним частой сетью, и начнем, пожалуй что, с Багловского.

- С Багловским проще всего. В смысле быстрого ответа. Виктуар опять принялся за старое. Оцени, - он продемонстрировал Данилу цветную фотографию. - Хороша лялька? Они тут до сих пор носят эти умилительные фартучки советского образца. Вот только есть один нюансик...

Данил выслушал все про нюансик, но ничего не сказал, вообще никак не выразил своего отношения. Как он ни доверял Капитану, каждый в данный конкретный момент знает ровно столько, сколько ему положено. Умные все-таки люди были создатели "перекрестного опыления"...

Потом он со столь же равнодушным лицом выслушал доклад о поведении еще одного индивидуума, на сей раз женского пола, забрал у Капитана фотографию ляльки в передничке - нет никакого криминала в том, что человек держит в кармане снимок юной старшеклассницы, это вам не порнуха какая-нибудь, девочка вполне одета, - спрятал снимок в объемистый бумажник и встал, уже легонько сутулясь согласно роли:

- Ну, мне пора. Если объявится Ярышев, немедленно дай знать. А в остальном... - Он помедлил пару секунд и решился:

- А в остальном - объявляю режим боевой тревоги. Лучше пересолить, чем недосолить, все равно никто не узнает, и в случае чего смеяться над нами будем лишь мы сами... И, бога ради, осторожнее, Лемке. Извини, но я уж на правах старого другана... Что-то ты оживлен самую чуточку больше, чем следует, что-то ты при звуке боевой трубы стал излишне бойко прядать ушами и рыть копытом землю. Я ж тебя сто лет знаю, вот и вижу, что оживление не вполне оправданное...

- Ты понимаешь, мне две недели назад стукнул полтинник...

- Понимаю, - сказал Данил. - Самому через пару месяцев стукнет "последний-раз-сорок", а там и полтина грядет согласно законам природы и арифметики. Потому я и говорю: оживлен ты, на мой взгляд, не вполне нормально. Это опасный путь, Лемке, когда мужики-"полтинники" начинают со страшной силой заваливать девочек, без нужды скрипеть мышцой и выкидывать прочие номера, дабы доказать себе, что они еще ого-го...

- Тьфу ты, черт. Что, заметно?

- Заметно, Палыч, - сказал Данил. - "Синдром полтинника", уж извини, я тебе диагностирую. Для постороннего глаза заметно, знаешь ли. Ты стал чуточку другой...

- А может, ты не только мне пеняешь, но и себе заранее делаешь предостережение в преддверии того же диагноза?

- А может, ты знаешь, - тихо сказал Данил. - Полтинник - это все же рубеж, Палыч. Как между полковником и генералом, может, у меня синдром как раз в брюзжании и выражается, пойми тут... В общем, не скрипи мышцой зря.

- Не буду, - серьезно пообещал Лемке.

- Вот и ладушки... Ну, всего тебе веселого! Пройдя несколько шагов по тихой улочке, он ощутил легкий, мимолетный укол страха - страха старости.

Все правильно, есть рубеж. И есть синдром. Кто-то начинает, как Багловский, задирать подолы школьницам, кто-то, подобно Лемке, начинает двигаться с нарочитой энергичностью, а кому-то, как, например, некоему Черскому, начинает лезть в голову всякая тоскливо-лирическая чепуха: можно вспомнить хотя бы, что ты, вопреки известной пословице, и дерева не посадил, и дома не построил (зато спалил не менее полудюжины), произвел, правда, на свет аж двух сынов, но все чаще начал призадумываться: что же от тебя останется на этой грешной земле? Пригоршня юбилейных медалей, среди коих замешалась Красная Звезда? Память о крутом волкодаве? Хоть парочка слезинок, которую Ларка в свое время, будем надеяться, проронит? Желтеющие фотографии, на которых ты торчишь за плечом Леонида Ильича Брежнева? Груда горелого железа в живописном ущелье - все, что осталось от новейшего некогда вертолета?

Положительно, старость - это как раз и есть то состояние души, когда ты начинаешь мучительно размышлять, каким будет итог... И что-то навсегда останется недосказанным, прав классик.

Он тряхнул головой, отгоняя мимолетную тоску, прибавил шагу - не забывая проверяться.

Но никто за ним не топал, и он, выйдя на оживленную улицу, дождался нужного автобуса, с пересадкой добрался до места, где оставил машину. Никто на нее за время отсутствия Данила не покусился.

Зато...

Едва вырулив со двора, он обнаружил позади неведомо откуда выруливший красный "Фольксваген". Что называется, ежели вульгарно - здравствуй, жопа, Новый год... Давно не виделись, знаете ли.

Объяснить эту встречу можно было одной-единственной причиной: владельцы "Фольксвагена" как раз и были теми, что подсунул в машину Климова "маячок".

Других объяснений попросту нет - нужно быть ясновидящим, чтобы обнаружить в двухмиллионном городе ничуть не примечательную "жигулишку".

Впрочем... Есть и второй вариант. Хвост принадлежит серьезной конторе, которая, потеряв Данила, немедленно бросила немаленькие силы, дабы обнаружить машину с конкретным номером...

Нет, отпадает. Чересчур многих пришлось бы задействовать, объявить общегородскую тревогу для определенных служб. А смысл? Нет, нерационально.

Так что остается единственный вариант, первый...

Поскольку хвосты уже знали, на что он способен, Данил по кратком размышлении отбросил игру в новичка-путника. Ехал, как нормальный, знающий к тому же этот город с точки зрения шофера. Те, в "Фольксвагене", явно слегка нервничали - старались держаться к нему поближе, чтобы не пойматься второй раз на тот же финт.

Можно было и поиграть с ними, вот только стоило ли метать бисер ради чисто морального удовлетворения? И Данил, соблюдая правила, аккуратно ехал себе к особнячку. На проспекте Независимости, возле высоченного Ильича, уже не было ни единого демонстранта, словно они сюда и не приходили вовсе. Даже неизбежный мусор в виде обрывков плакатов и листовок успели убрать. Покой и благолепие.

Ядерные отходы... или ядерные боеголовки... Что за чушь? От военных традиционно можно ожидать всего, да и от политиков тоже, но причем тут "Интеркрайт", "Клейнод", грядущая финансовая трансакция? Трансакция... Есть, конечно, люди, которым она просто не нравится, а есть такие, что хотели бы подставить ножку, сами влезть в дело... Зацепка? Да нет, никакая не зацепка, пока четко не выявлена связь меж недоброжелателями и наездами здешней прессы...

Довнар сидел на прежнем месте, только вместо бутылки с минеральной на столе красовалась полудюжина пива и блюдечко с крошечными сушками.

- Докатился, - проворчал Данил, плюхаясь в кресло напротив и откупоривая себе бутылочку. - К пиву - сушки? Эстет! А вобла где?

- Одичал в Европах, - виновато сказал Довнар. - Скоро приду в норму... Пан Черский, ваше приказание выполнено. Багловский, подсуетившись, отыскал рефрижератор, а я съездил в "Сигму" к Зваричу... Сюда же сплошь и рядом гонят грузы из России в сопровождении нанятой вневедомственной охраны, вот я и подрядил аж две легковушки, которым все равно возвращаться в Москву вхолостую. Нормально договорились. Семеро орлов, три автомата, "Макар" у каждого. В случае чего церемониться не станут, как и принято в наше суровое время, лупанут из тарахтелок...

"Если это держава, никакие тарахтелки не помогут, - подумал Данил. Впрочем, вот вам и случай кое-что проверить. Эти должны быстро понять: тело отправляют в Москву не с бухты-барахты".

- А сам почему с ними не поехал?

- А прямого приказа не было, - сказал Довнар, почесав под бородой. - Косвенные намеки я понимать не обязан.

- Черт с тобой, - сказал Данил. - Только сиди тихо и поперек батьки суйся в пекло, лишь получив прямой приказ... Усек?

- Усек.

- Ладно. - Данил встал, прихватил едва начатую бутылешку пива. - Я пойду поработаю...

Прихватил свободной рукой транзистор. Вышел, не спеша поднялся на второй этаж, прошел в конец тихого коридора.

Две комнаты отдыха - обширные, с высокими потолками, как все покои в этом здании эпохи архитектурных излишеств, - были обставлены отнюдь не бедно, чтобы при нужде служить и гостиничными номерами для разных "випов", и местом уединенного развлечения для таковых. Данил прекрасно знал от Климова, что кое-кто из приближенных к главе "Клейнода" лиц использовал "отдыхалки" для собственных амурных дел, но и не думал препятствовать, намекнув лишь в свое время, чтобы тщательно убирали за собой и казенное добро не портили.

Наверняка ни единая живая душа не сунулась бы в эти "нумера", знай заранее, что их по приказу Данила с самого начала напичкали должной аппаратурой. Но кто бы им проболтался? Не Данил, конечно, и не его спецы...

В комнате царил полумрак - плотные шторы тщательно задернуты. Только Верочкина блузка белела - она лежала на широком диване, прикрыв ноги клетчатым пледом. Завидев Данила, легонько ворохнулась, приподнялась на локте.

Данил прошел к дивану, включил лампу на столике. Молодая женщина поморгала от неожиданно залившего ее неяркого света, бледно, растерянно улыбнулась. Подсунутое Пашей снадобье брало свое: она сейчас пребывала в чуточку сдвинутом состоянии, и воля малость подавлена, и легонькая прострация имеет место быть...

Данил придвинул мягкий стул, уселся так, чтобы его лицо не попало в конус неяркого света. Вера все еще улыбалась - вяло, отрешенно:

- Эти ваши штучки...

- Такова се ля ви, - сказал Данил. - Вера-Верочка-Вероника, Вера-Надежда-Любовь, а "веритас", как известно прилежным ученикам, на классической латыни означает "истина"...

- Вы со мной играете?

- Нет, - сказал Данил, тихонько выпил полбутылки и отставил ее подальше. - Или - почти нет. Игра - это всегда притворство, а я нисколечко не притворяюсь, Вера. Я вам сочувствую, я вам и в самом деле сочувствую, я ценил и уважал вашего мужа...

Вялый всплеск агрессии:

- Как охотник - натасканную легавую?

- Вера, вот так со мной не надо, - сказал Данил. - Серега не был юной гимназисткой, а я не был богатым ловеласом... Он делал определенную работу, которую выбрал себе сам. Добровольно. И не хотел другой. Его полностью устраивала эта... Он, кроме того, был взрослым, психически здоровым человеком и потому прекрасно отдавал себе отчет, что его работа опасна, иногда. Вот я вам вкратце обозначил свои соображения по поводу... У вас нет возражений по существу? Серьезных, взрослых?

Она отрицательно помотала головой, роскошные белокурые волосы закрыли лицо. Данил нагнулся и двумя пальцами убрал светлые пряди за уши. Пояснил:

- Мне нужно видеть ваше лицо.

- А если я вас пошлю?

- Далеко?

- Далеко...

- Не стоит, Вера, - сказал Данил тихо. - Я не пират, а вы не принцесса у меня в плену. И не на танцах к вам клеюсь. Вы прекрасно были осведомлены, что может случиться ситуация, когда кто-то вроде меня будет вас, извините, допрашивать. Вы как-никак не жена слесаря и не супружница обнищавшего доцента. Я не хочу быть жестким, мне не доставляет никакого удовольствия на вас давить... Только, бога ради, не прикидывайтесь возмущенной школьницей, которой на танцах одноклассник погладил попку... Вы достаточно взрослая и достаточно умная. Я имею право вас допрашивать, а вы обязаны отвечать.

Несмотря на все, что произошло. Я имею право, а вы обязаны... Итак?

- Ну что вам от меня-то нужно?

- Да ничего особенного, - сказал Данил. - Для начала скажите, чего вы боитесь. Или - кого.

- Я-а? - Она чуть не рассмеялась, но передумала в последний момент, грустно покривила губы. - Ничего я не боюсь.

- Врете.

- Да нет!

- Ну, этак перебрасываться мячиком мы можем долго-долго... - решительно прервал Данил.

Вера подалась к нему, придвинулась вплотную, обдавая запахом духов, положила ему руку на плечо и запустила кончики пальцев под воротничок рубашки:

- Данила Петрович, бросьте вы эти преамбулы и скажите прямо, что вы меня хотите... Что я, ваших взглядов никогда не замечала?

Данил пожал плечами, сказал с искренним разочарованием:

- Вера, не заставляйте меня считать вас полной дурочкой. Для вас самой в первую очередь унизительно... Ручку уберите. И застегните верхние пуговки, мне это ничуть не мешает, но все же снижает деловую серьезность момента.

Во-первых, если вы сейчас вздумаете истерически рыдать или просто хлюпать носом, я вас вульгарно отхлещу по физиономии. Во-вторых, послушайте модную песенку. Голос у меня грубее, чем у Аллегровой, но вот хрипотца почти та же самая, а это позволяет рискнуть... Младший лейтенант, мальчик молодой, все хотят потанцевать с тобой... Лейтенант, правда, в данном случае старший...

Ну, расскажите мне про вашего галантного и обаятельного старшего лейтенанта.

Его белоснежная "девятка" меня не особо интересует, равно как и сексуальные подробности, зато во всем остальном прошу полной откровенности. Чтобы я мог сопоставить ваш рассказ с тем, что мне уже известно. А известно мне немало.

Работа такая. И не скулить, я сказал! - прикрикнул он с ненаигранной злобой.

- На пушку берете? - произнесла она с некоторой неуверенностью.

За эту неуверенность Данил моментально и зацепился:

- Ерунда. Этот снимочек, по-вашему, "пушка"? Узнаете себя? Я прекрасно знаю, что сие фото отражает, скажем так, середину бурного романа: на первом свидании господа офицеры все же не кладут этак по-хозяйски лапу на бедро, задирая юбчонку, - по крайней мере, когда объятие происходит средь бела дня на людной улице... Вам напомнить дату? Или показать другие снимки, отражающие этапы бурного романа?

- И вы туда же? - вырвалось у нее чуть ли не стоном.

Данил внутренне возликовал. Конечно, он блефовал - у него не было ни единого доказательства в пользу того, что этого мачо в безукоризненной форме к ней подвели. Просто-напросто работяга Лемке трудолюбиво зафиксировал Верочкин роман с этим типом и сделал пару снимков, не занимаясь глубокой разработкой. Единственная зацепка - это то, что белоснежная "девятка" принадлежала, промежду прочим, вовсе не мужчине, а даме, за каковой и числилась в местной ГАИ. Но это ни о чем еще не говорило - можно ездить по доверенности, можно выпросить машину у любящей тетушки, дабы произвести впечатление на предмет обхаживаний...

Однако ее обмолвка многое меняла...

- Вера, ты меня заставляешь изрекать жуткие банальности, - поморщился он. - Путь у тебя один - откровенно все рассказать. Иначе запутаешься так, что я за твою холеную шкурку и гроша ломаного не дам. Игры у нас серьезные, сама знаешь, а охранять тебя у меня нет возможности...

- Совсем?

- Ну, как сказать... Своих мы охраняем... А вот стукачей не любим.

- Я вам не стукачка!