бездны надо драться, и драться насмерть. Невольно ей хотелось сделать
Сатану еще более дерзким, чем даже у великого Джона Мильтона.
собственный вольный перевод великих строчек греет душу куда больше
математически правильных и выверенных строф чужого пера. Великих надо
читать в оригинале - даже твои ошибки дадут тебе больше, чем вложенная
посторонним истина.
читала и читала, забыв о времени. Мильтоновский "Paradise lost" можно
перечитывать бесконечно. И всякий раз ты отыщешь что-нибудь новенькое.
Как, впрочем, и Спенсера, "Королеву волшебной страны", но там требуется
крепкое знание староанглийского.
будить нескольких фермеров и лесных рабочих, что сходили в Теребутенце -
последней крупной станцией перед Кипренью. Соня принялась расталкивать
спутников.
сказывалась; Машка же, тоже как всегда, принялась браниться, посылать всех
куда подальше и грозиться всякими непечатными словами, коих в ее арсенале
содердалось великое множество. Эх, если б их на патроны обменять...
Получилось бы выгодно даже по курсу один к десяти.
не разгуляешься даже в августе после не слишком богатого дождями лета.
дверь оказалась отперта. Соня быстро высунулась наружу - темно, не видно
ни зги, только вдалеке - одинокий фонарь. Черт его знает, как должны
выглядеть эта Кипрень, может, так и надо? Она спрыгнула на гравий.
по инструкции, обязаны выходить с мощными фонарями, следить, чтобы не
случилось бы никаких эксцессов. Но, видать, Кипрень эта настолько мелка,
что ее сочли недостойной даже взгляда славного рейнджера из 82-й
воздушно-десантной.
платформах тут и речи не было - как поезд тронулся. Проводив глазами
исчезнувший вдали красный огонь последнего вагона, Соня вздохнула с
облегчением. Здесь, в глуши, максимум с чем они могли столкнуться - пара
поселковых (то же, что и городовые), только еще ленивее и безалабернее. На
подполье им плевать с высокой лампочки. Это, конечно, не угроза.
натягивая капюшон. Машка вечно или мерзла, или умирала от жары, в
зависимости от времени года, и середины не признавала.
успел взгромоздить рюкзак на плечи.
да еще и где-то у черта на куличиках?
побежал по подступившим совсем близко к полотну лесу, по кустам,
покосившейся, серой от дождей дощатой будке возле переезда - полузаросшая
лесная дорога таранила тут рельсовое полотно, тяжело переваливалось через
него, уползая в заросли на противоположной стороне.
подсвети карту. Ага... все правильно.
ее растерянность видеть вовсе не полагается.
дороги пролег от Теребутенца дальше, через Кипрень к Анциферову.
Большая дорога. Переезд. Пять километров по рельсам до Кипрени.
- принялась вдохновенно импровизировать Соня. - Потому что проводник знал,
докуда мы едем и наверняка стукнул - два; потому что... потому что
американ, когда шмонал, уж очень нехорошо на меня смотрел потом. Вот я и
решила... себя поберечь надо. Пока они разберутся, где мы сошли да зачем!
А до Орташева... - она вновь взглянула на карту, - здесь не так и далеко.
Километров двадцать, если по дорогам? считая со всеми извивами. Вот,
смотри - на ту сторону, по этой дороге, между озерами, Сивериком и
Долгушей, и прямо, через Сивцево, Бакшиху, Михеевку - до Мощичина. А там в
Орташево повернем. Крюк, конечно, изрядный... зато от хвоста избавились.
ведь знаешь - надейся-надейся, а все равно не плошай. Давай, пошли. Что-то
мне не слишком через Кипрень идти улыбается.
казалась давно заброшенной - ферм в здешних краях пока что немного. Да и
что тут толком вырастить можно? Лето короткое, то если не дождливое и
холодное, так испепеляюще-жаркое. Правда, здешние края славились изобилием
и грибов, и ягод, но сейчас народ что-то к ним охладел, как и к
бесчисленным нарезам "садоводств". Только фанатики этого дела и остались.
Остальным и так на бутылку с закусью хватает, особенно если самогон
неподакцизный...
зарослей и полей. Когда-то заброшенные, селения мало-помалу оживали; а в
одной путники заметили даже новенький фермерский дом.
между двумя озерами. Дорога смело вбегала на серо-зеленый покров,
оборачиваясь черным рвом, заполненные болотной водой. Кое-где еще
виднелись остатки некогда проложенной здесь гати.
дороги изб, всего десятка три, наверное. Окрестные поля, однако,
оставались отменно чисты, словно только-только вспаханы под пар. Дома -
тоже в полном порядке, словно хозяева и не ушли отсюда много-много лет
назад. Прополотые огороды, ровные плетни, добрые крыши, опрятные срубы над
колодцами и взнесенные деревянные коромысла журавлей.
Все, пришла, девица-красавица, время сказок кончилось, настало время дело
сполнять...
стерла. Все, если еще хоть раз шагну - хороните меня, хороните...
оригинал, провозгласил Костик. Он казался свежее других.
дорога - чтобы скотина не разбрелась - когда навстречу им вышел человек. В
просторной полотняной рубахе, подпоясанный простой веревкой, в серых же,
некрашеных штанах, которых так и тянуло гордо поименовать "портами". Он не
отличался богатырским сложением, хотя шириной плеч куда как превосходил и
Костика и Мишаню, узкогрудых городских выкормышей. На вид ему смело можно
было дать и тридцать, и сорок лет - по лицу возраст не угадывался. И
глаза, когда он подошел ближе, оказались самыми обыкновенными, без всякой
там "дремлющей мудрости бессчетных веков". И пахло от него, как и должно
пахнуть от мужика, что весь день в поте лица машет топором.
пожаловали? Давайте, давайте, заходите, вижу, что с ног валитесь...
издалека идете? Не со станции, так я и удивляюсь...
избавлялись.
вот оно как... ну, давайте, пошли. Отдохнете, я вам баньку истоплю
по-быстрому... Да и ночуйте здесь. Куда вам дальше-то надо?
вас как?
снимался для рекламы "Блендамеда".
плечами. - Ну, пойдемте? Давайте, красавицы, мешки ваши. Донесу.
x x x
все, кроме одной, стриженной, Сони. А так - соорудил я самоварчик,
выставил варений, и пошел у нас совсем другой разговор. Правда, говорила
все больше та же Соня. Памятуя Лику, присматривался я к ней, как мог - да
все напрасно. Равноапостольную, надо сказать, я ведь так и так не
распознал, доже после начала экзорцизма. Видно, но просто это образ был,
несчастную монашку и впрямь послали с таким заданием сюда; и, значит,
разбираться с тем головастым настоятелем все-же придется.
над избой - мол, выходи, на звезды полюбуемся, покалякаем. Правда,
подождав маленько, понял, что я занят, никуда не пойду и думал было
обидеться - да, видно, амбарный ему вовремя шепнул, что дело серьезное.
Ухнул еще пару раз печально и улетел в поле. Мышковать.