Чтение 4–й страницы книги ~Честь королевы~

- Отлично. Однако вы, наверное, не понимаете, насколько Харрингтон уязвима. Дело не только в том, что она женщина в мужской роли, но она еще и осужденный военный преступник, - сказал посол, и Майклс удивленно моргнул.

- Сэр, со всем должным уважением, никто в это не поверит. Я и сам ее не люблю, но я прекрасно знаю, что это была чистая пропаганда.

- Конечно, знаете, и я знаю, а вот грейсонцы не знают. Я прекрасно понимаю, что весь суд был устроен как спектакль на экспорт, и мне это совсем не понравилось. Но что сделано, то сделано, и мы должны воспользоваться этим. Все, что знают грейсонцы, - это что суд на Хевене признал капитана Харрингтон виновной в убийстве экипажа грузовика. Конечно, Мантикора настаивает, что "грузовик" на самом деле был рейдером и его застукали на вооруженном нападении, - но что еще они могут сказать? Тот факт, что суд признал ее виновной, заставит некоторый процент населения думать, что она действительно виновна, тем более что она женщина. Нам остается только время от времени упоминать ее "доказанную виновность" - не столько с гневом, сколько с сожалением, что женщине со всеми ее женскими слабостями позволяют командовать военным кораблем.

Майклс медленно наклонил голову. Он почувствовал легкие угрызения совести, что его удивило, но Мастерман прав: предрассудки местных помогут им поверить в то, во что ни на одной цивилизованной планете не поверили бы ни на секунду.

- Видите, капитан? - тихо продолжил Мастерман. - Это позволит нам перевести внутренние дискуссии на Грейсоне по поводу контактов с Мантикорой с хладнокровного обсуждения выгоды на эмоциональное отторжение, вызванное их собственными предрассудками. А если я чему в жизни и научился, так это тому, что когда эмоции сталкиваются с рассудком, они побеждают.

* * *

- ... а это наш боевой информационный центр, господа.

По мантикорским стандартам Андреас Веницелос был невысок ростом, но он на несколько сантиметров возвышался над собравшимися в помещении офицерами с Грейсона, которым он деловито демонстрировал оборудование.

Адмирал Янаков старался контролировать мимику, но руки у него все равно чесались, когда он разглядывал великолепные приборы. Голографический экран больше трех метров в поперечнике, плоские экраны вокруг показывали каждый корабль в десяти световых минутах от Грейсона. И не единообразными световыми кодами с пояснениями для групп судов, а отдельными символами, с графическим представлением массы и вектора.

Он подошел ближе к одному из матросов и заглянул через его плечо. Молодой - или молодо выглядящий - человек даже не шелохнулся, и Янаков снова повернулся к Веницелосу.

- Нельзя ли развернуть голографический экран, коммандер?

Веницелос посмотрел на него и перевел взгляд за его спину.

- Капитан?

Янаков почувствовал, как застывает, потом обернулся. Перед ним стояла капитан Харрингтон, лицо ее подчеркнуто ничего не выражало, и он заставил себя встретиться с ней взглядом. Ощущение чуждости только росло, а не уменьшалось при виде ее формы, и Янаков подозревал, что она поручила показ старшему помощнику потому, что тоже это чувствовала.

- Вы не возражаете, чтобы мы посмотрели на голографический экран в действии... капитан?

Он почувствовал напряжение в собственном голосе и обругал себя за секундное колебание перед обращением согласно ее рангу.

- Конечно нет, адмирал.

Мелодичное сопрано только увеличило ощущение нереальности происходящего. Почти такой же голос был у его третьей жены, а одна мысль об Анне, одетой в форму, приводила его в ужас.

- Пожалуйста, разверните экран, старшина Уотерс, - сказала она.

- Есть, мэм, - четко ответил старшина.

Это звучало так странно по отношению к женщине... Но не по отношению к офицеру, подумал Янаков в отчаянии. Черт, само словосочетание "женщина-офицер" звучало как оксюморон!

Включившийся голографический экран развернулся почти до потолка, и собравшиеся в кучку грейсонцы одобрительно зашептались. Около каждой точки плыли маленькие световые коды: стрелочки обозначали направление, пунктирные линии - векторные проекции курса, цифры и буквы указывали мощность двигателя, ускорение и излучение активных датчиков. Именно так, должно быть, сам Бог видел звезды, с завистью подумал Янаков.

- Как видите, адмирал, - Харрингтон подняла руку, указывая на экран, - так мы прое...

Она прервалась, поскольку коммандер Харрис, начальник оперативного отдела штаба Янакова, встал между ней и экраном, чтобы поближе взглянуть на один из символов. На секунду она задержала руку в воздухе, а потом сжала губы.

- Прошу прощения, коммандер, - сказала она без выражения. - Я собиралась дать пояснения адмиралу Янакову.

Харрис обернулся, и Янакова даже бросило в краску от холодного и презрительного выражения лица подчиненного. Янакову самому-то было трудно привыкнуть к идее, что женщина может быть старшим офицером, но Харрис - он из твердолобых консерваторов. Начотдела открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл его, подчиняясь незаметному жесту адмирала. Он еще плотнее сжал губы, но шагнул назад, уступив место Харрингтон, но всей своей позой выражая возмущение.

- Как видите, адмирал, - продолжила она тем же ровным голосом, - мы проецируем предположительную дальность действия орудий для каждого военного корабля. Конечно, показ такого количества деталей для текущего тактического контроля может быть помехой, так что на мостике мы используем экраны поменьше, предотвращая избыток информации. Боевой информационный центр, однако, принимает решение по поводу того, какие угрозы стоит учитывать, и...

Она продолжала говорить, так и не выразив ни малейшего раздражения по поводу оскорбительного поведения Харриса, а Янаков внимательно слушал, в то же время гадая, не следует ли ему отчитать подчиненного. Конечно, потом придется с ним серьезно поговорить наедине, но надо ли что-то сделать сейчас? Выговор унизил бы начальника оперативного отдела перед товарищами, но как мантикорцы среагируют на его бездействие?

Он поднял глаза, неожиданно встретился взглядом с Андреасом Веницелосом, и гнев в глазах мантикорского офицера стал ответом на его вопрос.

* * *

- Я знаю, что они отличаются от нас, Бернард, но нам придется с этим смириться. - Бенджамин Мэйхью IX, Протектор планеты Грейсон, срезал еще одну розу, положил ее в корзину, которую держал слуга, и повернулся к своему главнокомандующему флотом, глядя на него сурово и недовольно. - Ты же знал, что у них служат женщины. Ты наверняка предполагал, что рано или поздно нам придется с ними столкнуться.

- Конечно, предполагал!

Адмирал Янаков раздраженно уставился на корзину с цветами, даже не пытаясь скрыть раздражение, поскольку цветочные композиции - не самое мужественное занятие для главы государства. Янаков был одним из немногих, кто не скрывал своих чувств по этому поводу, но он был еще и дальним родственником Протектора Бенджамина и ясно помнил младенца, который оставлял лужи на дворцовых коврах, когда сам Янаков уже служил на флоте.

- Тогда я не вполне понимаю твой пыл. - Повинуясь жесту Мэйхью, слуга отошел в сторону. - Это на тебя не похоже.

- Я не за себя говорю, - сказал Янаков напряженно. - Я сказал только, что моим офицерам это не нравится, и это правда. Я даже слишком мягко сказал, Бен. Им это вот тут застряло, и уже ходят нехорошие слухи по поводу ее профессиональной пригодности.

- Ее профессиональной пригодности? Господи, Бернард, ее же наградили Крестом Мантикоры! - Янаков недоуменно заморгал, и Мэйхью вздохнул. - Пора тебе подучить иностранные награды, кузен. Чтоб ты знал, Крест Мантикоры только чуть-чуть ниже Звезды Грейсона - и его дают только за героизм во время боевых действий.

- Звезды Грейсона? - Янаков только зажмурился, пытаясь переварить эту мысль. Просто невероятно, что такая красивая и молодая...

Он прервал бег своих мыслей. Черт, она была вовсе не так молода, как он все время думал! На самом деле ей сорок три земных года, всего на двенадцать меньше, чем самому Янакову... и все же...

- Ну ладно, храбрости у нее хватает, - пробурчал он. - Но эту медаль она наверняка получила за Василиск, верно? - Протектор кивнул, и Янаков пожал плечами. - Ну, так ее репутация в результате только упадет. - Он покраснел под напряженным взглядом кузена, но упрямо продолжил: - Ты знаешь, что я прав, Бен. Они подумают именно то, что хевы скажут вслух: ее наградили в пропагандистских целях, чтобы скрыть тот факт, что на самом деле она слетела с катушек - может, у нее месячные были - и взорвала невооруженный торговый корабль. - Он заскрежетал зубами от раздражения. - Черт, если им обязательно надо послать сюда женщину, неужели нельзя было выбрать такую, которую не обвиняют в убийствах?

- Что за чушь, Бернард! - Мэйхью повел его через крытую куполом террасу во дворец. За ними шел сохранявший нейтральное выражение лица охранник. - Ты слышал, как на Мантикоре объясняют события на Василиске, и ты не хуже меня знаешь, чего Хевен хочет в этом районе. Кто, по-твоему, говорит правду?

- Мантикора, конечно. Но что думаем ты или я - значения не имеет. Большинство моих людей заранее готовы считать любую женщину-командира потенциальной опасностью, а остальные приходят в ужас от того, что женщина может подвергнуться опасностям боя. А оголтелые консерваторы, вроде Гаррета и компании, вообще управляются только чистыми эмоциями, а не рассудком. Они рассматривают само ее существование как преднамеренное оскорбление нашему образу жизни - и если ты думаешь, что я все это придумал, слышал бы ты мою беседу с начальником оперативного отдела! При нынешних обстоятельствах версия Хевена только укрепляет позиции всех этих групп. И не будь слишком суров к офицерам! Некоторые из твоих гражданских куда хуже, и ты это прекрасно знаешь. Как насчет Джареда, например?

- Старый добрый кузен Джаред. - Мэйхью выразил отвращение и голосом, и миной, потом поднял руки. -Ладно, ты прав, ты прав! А старина Клинкскейлс еще хуже, но он хотя бы не второй в порядке наследования моего титула. - Протектор шлепнулся в мягкое кресло. - Но, Берни, мы не можем спустить этот договор в трубу из-за такой глупости, как культурные предрассудки. Мантикора сделает для нас куда больше, чем Хевен; они ближе, технология у них лучше, и меньше шансов, что они нас в один прекрасный момент проглотят и не подавятся.

- Ну, так скажи это своей делегации на переговорах, - вздохнул Янаков.

- Я и сказал. Но ты же историк, ты знаешь, что за последнее столетие Совет сильно урезал власть Протектора. Прествик - неплохой канцлер, но он вовсе не собирается реставрировать мое прямое правление. Я считаю, что нам нужна более сильная исполнительная власть, чтобы справиться с тем, что скоро начнется. Может быть, я предвзят - из-за своего положения. Суть, однако, в том, что у меня сохранилась только видимость власти. И кой-какой престиж. Поддержку клана Мэйхью в основном обеспечивают консерваторы, а консерваторы считают, что любая помощь извне "угрожает грейсонскому образу жизни", - ты сам это сказал. Пока что я держу в руках Совет, и в Палате у меня, думаю, есть большинство, но это преимущество маленькое, очень маленькое, неустойчивое - и если вооруженные силы не поддержат договор, я это большинство потеряю. Ты просто обязан заставить своих людей взяться за ум, а не хвататься за голову...

- Бен, - медленно сказал Янаков, - я приложу все усилия, но ты, по-моему, не вполне понимаешь, чего просишь. - Мэйхью медленно выпрямился, но адмирал продолжил говорить. - Я знаю тебя с детства, и я всегда знал, что ты умнее меня. Если ты говоришь, что нам нужен союз с Мантикорой, я тебе верю. Но иногда я думаю, что твой дед ошибся, послав тебя и твоего отца учиться на других планетах. О, я все знаю про положительные стороны, но в какой-то момент ты вроде бы перестал чувствовать настроение народа, и это опасно. Бен, ты говоришь о консерваторах в Палате, но большинство из них куда менее консервативно, чем население в целом!

- Я все понимаю, - тихо ответил Мэйхью. - Ты можешь в это не верить, но с моего бугра кое-что видно лучше - например, как трудно изменить устоявшиеся мнения. Я не хочу, чтобы Мэйхью превратились в Пехлеви [Пехлеви - шахская династия Ирана в XX веке, проводившая активную модернизацию страны; последний ее представитель был свергнут восставшими в 1980 году как по причине авторитарного стиля правления, так и из-за того, что многие возражали против усиления западного, особенно американского, влияния. (Примеч. перев.)] или Романовых. Я не собираюсь за один день перевернуть все общество, но речь идет о выживании нашей планеты, Берни. Нам нужен этот союз, который может дать нам современную технологию и постоянное присутствие флота Мантикоры - так что Саймондс и его фанатики больше не посмеют сюда сунуться. Ведь независимо от того, договоримся мы с Мантикорой или нет, нам уже не отсидеться в тишине и покое. Слишком велика вероятность, что через год-другой Хевен нападет на Мантикору, и двинутся они прямо через нас... если только у нас не будет чем их задержать. Мы между молотом и наковальней, Берни, и ты это знаешь даже лучше, чем я.

- Да, - вздохнул Янаков. - Да, я знаю. И я попробую, Бен, я правда попробую. В лепешку разобьюсь. Но как бы мне хотелось, чтобы Мантикора не ставила нас в такое положение... потому что вряд ли у меня что-то выйдет.

Глава 7

Хонор ступила на ковер, и сержант Бэбкок улыбнулась.

Бэбкок родилась на Грифоне, пятой планете Мантикоры-B. Сила тяжести на Грифоне была только на пять процентов выше стандартной земной, что составляло всего восемьдесят процентов силы тяжести Сфинкса, родной планеты Хонор. Бэбкок была на двадцать сантиметров ниже и вдвое старше Хонор. Как и адмирал Курвуазье, она стала пролонгом в первом поколении. Первые версии пролонга тормозили старение куда менее эффективно, чем более поздние методики, так что в ее рыжих волосах виднелась седина, а в уголках глаз заметны были морщинки.

Все это ничуть не мешало ей с постыдной легкостью швырять Хонор во всему залу.

Хонор была выше и сильнее, реакция и координация у нее были лучше, но это, как давным-давно выяснила гардемарин Харрингтон на острове Саганами, абсолютно ничего не значило. Бэбкок была как минимум в такой же хорошей форме, как она сама, и занималась борьбой на сорок стандартных лет дольше. Она знала приемы, о которых ее командир еще даже не задумывалась, и Хонор подозревала, что сержант радуется возможности (или, если можно так сказать, поводу) выбить пыль из старшего офицера.

С другой стороны, Хонор и сама возвращалась к норме, и сегодня она не собиралась задирать лапки кверху.

Они встретились в середине ковра и заняли исходные позиции; на губах у Хонор улыбки не было. Лицо спокойно и неподвижно. Гнев и раздражение - они направлены не против Бэбкок, но это не делает чувства менее реальными - собраны и переориентированы. Только те, кто очень хорошо знал Хонор, могли заметить жесткое выражение ее глаз.

Они начали медленно кружить по ковру, движения рук были обманчиво мягки и изящны. Обе они имели черный пояс в coup de vitesse, боевом искусстве, разработанном как объединение восточных и западных техник на Новом Дижоне восемь столетий назад.

Все присутствующие наблюдали за ними, и зал охватила тишина.

Хонор чувствовала присутствие зрителей, но очень отдаленно, все ее чувства были по-кошачьи сосредоточены на Бэбкок. Coup de vitesse, изначально жесткий атакующий стиль, сочетал спокойствие и самоконтроль с отчаянной яростью. Этот стиль никогда не стеснялся заимствовать у других - от савата [французский бокс ногами] до тай-чи [одно из "мягких" направлений восточных единоборств], - но больше склонялся к концентрированному насилию, чем к изысканным формам. Он куда меньше практиковал использование силы противника против него самого, чем большинство восточных стилей, и куда больше значения придавал атаке, иногда даже в ущерб обороне.

Один из соучеников Хонор, тоже входивший в команду Академии по невооруженной борьбе и предпочитавший элегантность дзюдо, как-то сравнил coup de vitesse с фехтованием на двуручных мечах, но Хонор это вполне устраивало. И как всегда с боевыми искусствами, во время поединка ты обо всем этом не думал. Ты просто делал, отвечая приемами и контратаками, которые впитались так глубоко, что ты и сам не знал, что делаешь, - по крайней мере сознательно, - пока не выполнил нужное действие. Так что она не пыталась думать и предугадывать. Для этого Бэбкок была слишком быстра, а поединок шел контактный. Кто отвлечется, заплатит синяками.

Внезапно сержант атаковала, левой рукой выполнив отвлекающий маневр, и Хонор откинулась назад, правой рукой блокировав правую лодыжку Бэбкок, чтобы отвести молниеносный удар. Левой ладонью она перекрыла последовавший удар локтем. Бэбкок раскрутилась на левой ноге, используя инерцию защиты Хонор, чтобы крутнуться еще быстрее. Правой ногой она уперлась в ковер, а левая взлетела в неуловимом выпаде назад. Но Хонор там уже не было - она проскользнула мимо. Бэбкок только крякнула, когда твердый как скала кулак врезался в ее тело прямо над почками. Другая рука Хонор рванулась вперед, обхватывая сержанта для броска, но Бэбкок упала, как марионетка, сорванная с ниток, выкрутилась из захвата Хонор и мгновенно атаковала вверх, одновременно выполняя сальто назад. Ее ноги захватили плечи Хонор, Бэбкок подскочила, как резиновый мячик, но тут же отлетела в сторону, отброшенная цепкими и сильными руками.

Она упала на ковер, перекатилась, вскочила на ноги и приняла стойку прежде, чем Хонор успела до нее дотянуться. Теперь уже Хонор пришлось крякнуть, когда расставленные пальцы врезались ей в живот. От удара она согнулась, но ее левая рука инстинктивно поднялась, блокируя вторую часть комбинации, и нанесла удар локтем, который заставил сержанта пошатнуться. Хонор охватил яростный восторг. Она продолжила атаку, безжалостно пользуясь большей физической силой и более длинными руками и ногами, но у сержанта были и свои штучки в запасе.

Хонор так и не заметила, как оказалась в воздухе, но внезапно ковер врезался ей в подбородок, а во рту появился вкус крови. Она перекатилась в сторону, уходя от второго удара Бэбкок, и качнулась на колени, чтобы скрещенными запястьями блокировать обрушившийся удар и опрокинуть противника. Потом они обе поднялись, и на этот раз обе улыбались, снова начиная яростную атаку.

* * *

- Ну, легче стало?

Хонор улыбнулась припухшим ртом, языком нащупывая ранку на внутренней стороне нижней губы, повесила на шею полотенце и встретила вопросительный взгляд адмирала Курвуазье. Надо было надеть протектор, подумала она.

Несмотря на потрясающий урожай намечающихся синяков, чувствовала она себя хорошо. Даже очень хорошо - она одолела Бэбкок три раза из четырех.

- Вообще-то да, сэр.

Она прислонилась к шкафчику, теребя концы полотенца. Нимиц вскочил на скамейку рядом с ней и потерся головой о ее бедро, мурлыча так громко, как он давно уже не мурлыкал. Древесный кот с его эмпатическими способностями всегда был чувствителен к ее настроениям, и Хонор улыбнулась, освободив одну руку, чтобы погладить его.

- Я рад. - Курвуазье, в потрепанном спортивном костюме и перчатках для игры в ручной мяч, с улыбкой сел на скамью напротив. - Не знаю только, понимает ли сержант, сколько раздражения ты на ней сорвала.

Хонор взглянула на него пристально, потом вздохнула:

- Не одурачить мне вас, так, сэр?

- Я просто достаточно хорошо тебя знаю, чтобы понять, что ты думаешь о наших хозяевах.

Хонор согласно наморщила нос и села рядом с Нимицем, рассеянно оттирая свежие пятнышки крови на своем кимоно.

Лучше ситуация не стала, особенно когда за дело взялось посольство Хевена. Исключить общение между командами ее кораблей и хозяевами планеты было невозможно, и Хонор знала, что раздражение и неловкость, которую испытывал по отношению к ней официальный Грейсон, переносилось и на остальных женщин.

Нимиц перестал мурлыкать и недовольно взглянул на нее, почувствовав направление ее мыслей. По его мнению, Хонор слишком много обо всем беспокоилась, и кот потянулся, чтобы предупредительно куснуть ее за ухо. Но Хонор знала его не хуже, чем он знал ее, и перехватила, перенося к себе на колени, чтобы защитить ухо.

- Прошу прощения, сэр. Я знаю, как важно, чтобы мы все сохраняли спокойствие, - видит бог, я это твержу на каждом шагу, - но я не предполагала, что сама буду в таком бешенстве. Они такие... такие...

- Упрямые? - предложил Курвуазье. - Предвзятые?

- И то и другое, - вздохнула Хонор. - Сэр, стоит мне только войти в комнату, и они застывают как замороженные.

- И к адмиралу Янакову это тоже относится? - мягко поинтересовался ее старый учитель, и Хонор раздраженно повела плечами.

- Нет, наверное, - признала она, - но это даже хуже. Они на меня смотрят, будто я гадкая тварь, а он так старается... в общем, от этого его зажатость только заметнее. А для офицеров пример их командующего ничего не значит - и меня это так бесит, что хочется их придушить! - Понурившись, она снова вздохнула, на этот раз тяжело. - Вы были правы насчет подбора старших офицеров для этой операции, сэр. Они, похоже, никак не могут переварить тот факт, что я женщина.

- Может быть. - Курвуазье откинулся назад и скрестил руки, - но, так или иначе, ты офицер Ее Величества. Рано или поздно им придется столкнуться с женщинами - старшими офицерами; в задачу нашей миссии входит научить их этому, и лучше им привыкнуть сразу, чтобы меньше было проблем потом. Так решило министерство иностранных дел, и хотя я не обязательно стал бы все делать именно в таком порядке, в общем и целом я согласен с их оценкой.

- А я нет, - медленно ответила Хонор. Она потеребила уши Нимица и нахмурилась, глядя на свои руки. - Может, лучше было отложить шок до заключения договора, сэр.

- Чушь! - фыркнул Курвуазье. - Ты хочешь сказать, что было бы лучше, если бы посол Лэнгтри позволил нам предупредить их, что ты женщина.

- А было бы? - Хонор покачала головой. - Не уверена, сэр. Так и так - это тупик. И, по-моему, Адмиралтейство допустило ошибку, выбрав меня. Послушать Хевен, так я самый кровожадный маньяк со времен Дракулы. После Василиска... да кого бы ни послали вместо меня, этот человек был бы менее уязвим для нападения.

Она уставилась на свои руки, гладившие пушистую шкурку Нимица, а Курвуазье молча глядел на ее макушку. Потом он пожал плечами.

- Адмиралтейство выбрало тебя именно из-за Василиска, Хонор. - Она удивленно подняла взгляд, и он кивнул. - Ты знаешь, у меня были свои сомнения, но их лордства сочли - а министерство иностранных дел согласилось, - что Грейсон увидит тамошние события как предупреждение о том, что может случиться здесь. Меня они выбрали потому, что у меня репутация стратега, а тебя - за твой характер, тактические способности - и потому, что ты женщина. Ты должна была послужить живым доказательством того, насколько коварен Хевен, с одной стороны, а с другой - того, на что способны наши женщины-офицеры.

- Ну... - Хонор заерзала, чувствуя неловкость при мысли о том, что у нее есть "репутация" и за пределами флота. - Они, по-моему, ошиблись, сэр. Или, скорее, Хевен их обыграл. Я для вас обуза. Они не могут отвлечься от моей репутации и пола, чтобы подумать логически о том, что я из себя представляю как офицер.

- Я думаю, что все изменится, - тихо сказал Курвуазье. - Возможно, это займет время, но когда мы отправлялись, никто не ставил мне временных пределов.

- Я знаю, сэр. - Хонор перекатила Нимица на спину, чтобы погладить его по животу, потом выпрямилась, уперев обе ноги в пол, и встретилась взглядом с адмиралом. - Тем не менее думаю, что мне надо отойти в тень, по крайней мере пока ситуация не определится.

- Правда? - Курвуазье вопросительно поднял бровь, и она кивнула.

- Именно. Я склоняюсь к этому решению с того момента, как Янаков и его офицеры поднялись на борт "Бесстрашного", чтобы поприветствовать вас. Именно поэтому я не послала Элис и Алистера на Каску, как собиралась сначала.

- Я так и думал, что в этом дело, - адмирал смотрел серьезно. - Ты хочешь сама отвести остальных торговцев на Каску? - Она кивнула. - Я не уверен, что это хорошая идея, Хонор. Грейсонцы могут решить, что ты сбежала, что женщина не может выдержать в проблемной ситуации.

- Возможно. Но я не вижу, как мой уход может вызвать более негативную реакцию, чем мое присутствие. Если я возьму "Аполлон" с собой на Каску, то старшим офицером здесь останется Альварес. У него, похоже, никаких проблем с местными офицерами нет - разве что кто-то думает, будто он слабак, раз подчиняется женщине. Может, когда я вернусь, вы достаточно продвинетесь с этими людьми, и само мое присутствие не будет всех тут раздражать.

- Не знаю... - Курвуазье закусил нижнюю губу. - Если ты заберешь "Бесстрашный" и "Аполлон", то наша "демонстрация силы" здорово потеряет в весе. Об этом ты подумала?

- Да, сэр, но местные уже видели все наши корабли, и они знают, что мы вернемся. Думаю, этого хватит. И я не единственная, кто действует им на нервы. Элис ведь - мой заместитель. Получается: две женщины, и обе старше по званию всех наших мужчин-офицеров. - Она покачала головой. - Лучше бы нам обеим пока забиться в щель, сэр.

Курвуазье все еще не был убежден, но Хонор почти умоляюще взглянула на него, и он увидел по ее глазам, как она расстроена. Он знал, насколько обидным было отношение грейсонцев, особенно потому, что оно было совершенно незаслуженным. Он видел, как она глотала обиды, сдерживала свой темперамент, стараясь быть вежливой с людьми, которые в лучшем случае считали ее каким-то уродом. И он знал, что Хонор верила: именно ее присутствие подрывает его позиции. Не важно, была она права или не права, - главное заключалось в том, что Хонор в это верила. Сама мысль о том, что она, хоть и невольно, виновата в потере союзника, в котором так нуждалось ее королевство, разрывала ее сердце на части. Она была сердита, оскорблена и куда ближе к отчаянию, чем он предполагал ранее.

Курвуазье прикрыл глаза, осторожно взвешивая ее предложение.

Нет, это ошибка. Курвуазье был офицером флота, а не профессиональным дипломатом, но он знал, что предвзятые идеи чрезвычайно сильно влияли на восприятие, - и то, что сама Хонор воспринимала как разумное тактическое отступление, грейсонцы могут расценить совсем по-другому. Но слишком много было недоговорок и возможностей для недопонимания, чтобы немедленно решить, как поступить правильно...

Он снова взглянул на нее и понял, что сейчас все это не важно. Выводы можно было делать любые - но Хонор убеждена, что права она, и если она останется здесь, а переговоры провалятся, то она до конца жизни будет винить в этом себя, будь то оправданно или нет.

- "Трубадур" с собой возьмешь? - спросил он наконец.

- Не знаю... - Хонор потерла нос. - Если я заберу крейсера, то следует, наверное, хотя бы оба эсминца оставить здесь для демонстрации силы, сэр.

- Эсминцем больше, эсминцем меньше - небольшая разница. И ты с самого начала правильно решила: если сообщения о пиратской деятельности верны, тебе понадобится кто-то для разведки.

- Для этого я могу использовать "Аполлон"... - начала Хонор, но он покачал головой.

- Можешь, но не бросится ли это в глаза, если уйдут оба корабля с капитанами-женщинами - и останутся оба с капитанами-мужчинами? Как ты считаешь?

Хонор наклонила голову, обдумывая его вопрос, потом кивнула.

- Возможно, вы правы. - Она глубоко вздохнула, руки ее лежали неподвижно, зарывшись в мех Нимица. Хонор снова встретилась взглядом с адмиралом. - Так вы даете разрешение, сэр?

- А что делать, Хонор, - вздохнул он и грустно улыбнулся ей. - Давай. Можешь отправляться - но чтоб никаких задержек, юная леди! Возвращайся через одиннадцать дней, и ни минутой позже. Если и за это время я не разберусь с этими варварами, то и черт с ними!

- Есть, сэр, - улыбнулась ему Хонор с очевидным облегчением, потом снова посмотрела на Нимица. - И... спасибо, сэр, - добавила она очень тихо.

* * *

- Взгляните на это, сэр.

Коммандер Тейсман положил планшет на колени и развернул кресло к своему старшему помощнику. Он приподнял бровь, увидев светившиеся на главном тактическом экране значки импеллерных двигателей.

- Очень интересно, Аллен... - Он встал и подошел к старпому. - Мы уже определили, кто есть кто?

- Это пока не точно, но мы ведем их уже три часа, и они только что прошли точку поворота на пояс. На таком расстоянии от Грейсона, по такому курсу и с таким ускорением наша секция слежения практически уверена, что их пункт назначения не в этой системе, так что это должен быть конвой. А если это конвой, то вот это, - пять световых кодов вспыхнули зеленым, - почти наверняка грузовики, а значит, вот это, - еще три значка засияли алым треугольником вокруг первых пяти, - корабли эскорта. А если их там три, то это наверняка оба крейсера и один из эсминцев.

- Хм. - Тейсман потер подбородок. - У вас данные только об энергии двигателей, а не о массе. Это могут быть оба эсминца и легкий крейсер, - сказал он, выступая за адвоката дьявола. - Может, Харрингтон оставила свой корабль на месте, а остальные отослала.

- Не думаю, что это так, сэр. Вы же знаете, какие на том направлении проблемы с пиратами. - Их взгляды встретились, и оба усмехнулись, но Тейсман покачал головой.

- Мантикорцы хорошо справляются с защитой торговли, Ал. Один легкий крейсер, особенно с парой эсминцев для поддержки, разделает на котлеты любого "пирата".

- Я все-таки думаю, что вот это, - один из красных огоньков мигнул, - "Бесстрашный", сэр. Они слишком далеко, чтобы точно оценить массу, но у этого корабля почерк двигателя выглядит потяжелее, чем у остальных. Думаю, что эсминец идет впереди, а крейсера прикрывают фланги торговцев. - Старпом остановился и потеребил себя за ухо. - Можно подойти поближе, изучить движение между планетой и орбитой и выяснить, кто остался, - предложил он.

- Про это пока забудь, Ал, - сурово сказал капитан. - Мы смотрим, слушаем, но ближе к Грейсону не подходим. Датчики у них хреновые, но им может привалить удача. И остается еще как минимум один корабль с Мантикоры.

Старпом недовольно кивнул. После Василиска флот Хевена крепко заучил, что электроника на Мантикоре лучше, чем у них. Насколько именно лучше, до сих пор спорили в кают-компаниях, но легкий крейсер Хонор Харрингтон в восемьдесят пять тысяч тонн победил рейдер в семь с половиной миллионов тонн. Уж лучше переборщить с осторожностью в оценках. Так, по крайней мере, любые сюрпризы будут приятными.

- И что нам делать, сэр? - спросил он наконец.

- Отличный вопрос, - пробормотал Тейсман. - Итак, мы знаем, что по крайней мере часть из них ушла с дороги. А если они ушли на Каску, то вернутся не раньше чем через десять-двенадцать дней. - Он задумчиво постучал по зубам. - У нас появляется окно, если только эти гуси знают, что с ним делать. Разбуди инженерную секцию, Ал.

- Есть, сэр. Мы пойдем к Эндикотту или к Ворону?

- К Эндикотту. Надо сообщить об этом капитану Ю - и Мечу Саймондсу, конечно. Курьер с Масады будет добираться слишком долго, так что лучше нам доставить новости самим.

- Есть, сэр.

Тейсман вернулся в командирское кресло и откинулся назад, наблюдая за тем, как следы уходящих импеллерных двигателей ползут через экран с ускорением в две сотни g. Начали поступать рапорты о готовности, он ответил на них, но торопиться было некуда. Кроме того, он хотел удостовериться, что один из этих алых огоньков не повернет обратно к Грейсону. Он подождал, пока значки на экране не достигли скорости в сорок четыре тысячи километров в секунду, перешли гиперграницу и исчезли из поля гравитационных сенсоров.

- Ладно, Ал, уходим, - сказал он наконец, и масадский эсминец "Владычество" массой в семьдесят пять тысяч тонн - в его кают-компании все еще висел вымпел, утверждавший, что это "Бреслау", корабль флота Народной Республики Хевен, - прокрался мимо астероида, за которым он скрывался.

Пассивные датчики, как кошачьи усы, обыскивали пространство перед кораблем, а Тейсман постарался расслабиться в командирском кресле, сохраняя спокойный вид. Вообще-то "Владычество" был в безопасности. Ни одному кораблю флота Грейсона было не под силу перехватить его или вести с ним бой. Добывающие корабли, несмотря на активность в поясе астероидов, обычно скапливались там, где этих астероидов было много. Подобных скоплений "Владычество" избегал как чумы. Он шел на двигателях, включенных лишь на ничтожную долю максимальной мощности - у местных приборы были грубые и маломощные, но на орбите Грейсона стоял как минимум один современный корабль, и Тейсман вовсе не собирался попадать в поле его зрения. Провал миссии катастрофически помешает планам Хевена - но Тейсмана реакция правительства почти не волновала, поскольку капитан Ю оторвет ему голову гораздо раньше.

После долгих томительных часов "Владычество" наконец достаточно далеко отошел от Грейсона, чтобы прибавить мощность и выйти из пояса астероидов. Гравитационные датчики "Владычества" обнаружат любое гражданское судно далеко за пределами действия радара задолго до того, как заметят его самого, так что останется время снова лечь в дрейф. Скорость резко увеличилась, и корабль пошел прочь из системы. Нужно было отойти как минимум на тридцать световых минут от планеты, прежде чем переходить в гиперпространство, чтобы гиперслед нельзя было обнаружить.

Тейсман со вздохом расслабился, поняв, что снова ушел незамеченным.

Теперь осталось только посмотреть, что капитан Ю - и Меч Саймондс, конечно, - будут делать с его информацией.

Глава 8

- Спасибо, что пришли, адмирал Курвуазье. - Гранд-адмирал Янаков встал, чтобы поприветствовать гостя, и Курвуазье чуть приподнял бровь, увидев за столом двух женщин. Богатство их наряда и украшений показывало, что это были жены Янакова. Для замужней женщины на Грейсоне было почти неслыханно появиться даже на частном обеде, если только гости не были ближайшими друзьями ее мужа, и Янаков знал, что Курвуазье это известно. Значит, их присутствие имело символическое значение.

- Спасибо, что пригласили меня, - ответил Курвуазье, проигнорировав, как того требовал этикет, присутствие женщин, поскольку никто их не представил.

И тут...

- Позвольте представить моих жен, - продолжил Янаков. - Рашель, моя первая жена. - Женщина справа от него улыбнулась, встретив его взглядом с удивившей мантикорца прямотой. - Рашель, адмирал Рауль Курвуазье.

- Добро пожаловать в наш дом, адмирал. - Голос Рашель, как и ее улыбка, был мягким и уверенным, и она протянула ему руку. Курвуазье не инструктировали, как приветствовать жену высокопоставленного лица на Грейсоне, но он не зря всю жизнь служил своей королеве. Он наклонился над протянутой рукой и коснулся ее губами.

- Спасибо, госпожа Янакова. Быть здесь - большая честь для меня.

Когда он поцеловал ей руку, глаза ее расширились от удивления, но руку она не отдернула и других знаков неудовольствия также не проявила. Когда Курвуазье выпустил ее руку, она снова улыбнулась и положила руку на плечо второй женщине.

- Позвольте представить вам Анну, третью жену Бернарда. - Анна тоже улыбнулась ему и не колеблясь протянула руку для поцелуя. - Моя сестра Эстер просила передать, что она сожалеет о своем отсутствии, адмирал, - продолжила Рашель, и Курвуазье не сразу вспомнил, что в грейсонских семьях все жены называют друг друга сестрами. - Она приболела, и доктор Говард велел ей остаться в постели. - Вежливая улыбка Рашель на этот раз больше напоминала ухмылку. - Уверяю вас, если бы не болезнь, она была бы здесь. Как и мы все, она очень хотела с вами познакомиться.