продать свой ум миру. Все остальные никому уже не были нужны.
видел их издали, но ездить в них ему, конечно же, не приходилось. Впрочем,
смотреть там было почти не на что. Такси представляло собой яйцеобразную
капсулу из легкого металла и пластика, выкрашенную в крупную красно-белую
клетку, и опоясанную рядом окон. Внутри располагались два сидения для
четверых, решетка громкоговорителя. Не было ни рычагов управления, ни
приборов. Не видно было даже, куда пассажир должен опускать плату за
проезд.
забрался на заднее. Двери закрылись, будто захлопнувшийся рот, и такси
плавно поднялось, зависнув на высоте около шести футов над дорогой.
Крис даже подпрыгнул от этой металлической приветливости.
шесть девять восемь два один семь.
похоже не возражал, чтобы Крис смотрел в окна на проплывавшие мимо
высотные городские дома; здоровяк немного расслабился, выглядел
снисходительным и лишь слегка настороженным. Наконец он произнес:
- мне доводилось ходить и в худшем состоянии. Готов меня выслушать?
расстилавшегося перед ним, отвлекли его, но замечание командира напомнило
ему о Келли, и он мгновенно устыдился, что смог об этом забыть. В том же
приливе ярости он вспомнил, что его похитили, и что теперь некому, кроме
Боба, позаботиться об отце и малышках. Это было непросто, даже для них
двоих. Плохо, что он никогда больше не увидит Энни, Кейт, Боба и отца;
гораздо хуже, что они лишились его рук, его поддержки и любви; но что хуже
всего, они никогда не узнают, как все это случилось.
немного погорюют, пока не забудут о случившемся. Но Боб и отец могут
подумать, что он их бросил... скорее всего, по своей воле отправился со
Скрэнтоном, оставив их побираться и нищенствовать.
презрение к человеку, покинувшему свою землю, какой бы скудной она ни
была, чтобы слоняться по чужим улицам и переулкам кочующих городов: это
называлось "податься в бродяги".
отец, Боб и девочки никогда об этом не узнают. Никогда такого не произошло
бы с ним, если бы не его бессмысленное любопытство; да и бедный Келли
остался бы жив.
нетерпеливый жест.
скажу, что очень сожалею? Что сделано, то сделано; ты на борту и на борту
останешься. И мы не похищали тебя. Если ты не знал о законах
принудительной вербовки, то должен винить только свое незнание.
местах, так что у меня вроде были причины ее убить, но это сделал не я, и
в любом случае я не сделал бы этого. Но что случилось - то случилось,
назад не воротишь. А сейчас я пытаюсь тебе помочь, и у меня на это
осталось около трех минут, так что если ты не заткнешься и не выслушаешь
меня, будет поздно. Тебе НЕОБХОДИМА помощь, рыжий, неужели ты не
понимаешь?
поверь мне, этого не достаточно на борту города-бродяги. Ты попал в
совершенно неизвестную тебе обстановку, и если окажется, что ты умеешь
что-то, чем сможешь поразить здешнюю публику, я, должен сказать, буду
чертовски удивлен. Никто в Скрэнтоне не будет заниматься твоим
образованием. Хватит у тебя ума последовать моему совету, или нет? Если
нет, я прекращаю эту канитель. У тебя осталось около минуты на
размышление.
признать, что это правда. И похоже, что этот человек говорил из лучших
побуждений - иначе зачем бы ему понадобилось заводить этот разговор? Тем
не менее, чувства Криса находились в таком смятении, что он не рискнул
заговорить, а лишь молча кивнул.
он пустое место, - а с Фрэнком Лутцем, городским управляющим. Помимо
прочего он спросит тебя, чем ты занимаешься, или что ты знаешь. До нашего
прибытия туда ты должен обдумать ответ. Мне наплевать, что ты ему скажешь,
но скажи хоть ЧТО-ТО. И это должно быть то, что ты знаешь лучше всего,
ведь он будет задавать вопросы.
Крис.
предметами? С чем-то, что может быть полезным в космосе? Если нет, он
отправит тебя разгребать шлак - и ты не долго проживешь бродягой.
его чем-то другим. Ни один стоящий специалист не знает больше одного
предмета, тем более в твоем возрасте. Держись того, что ты выбрал, и
сделай так, чтобы это выглядело полезным. Понял?
борту этого города, тебе понадобится кто-то, к кому можно обратиться, и
лучше, если это не будет Фрэнк Лутц. Меня зовут Фрэд Хэскинс - не Фред, а
Фрэд, Ф-Р-Э-Д.
дверь, сдвинувшись, распахнулась. Крис думал так напряженно и о стольких
вещах сразу, что довольно долго не мог понять, что хотел сказать командир,
представляясь. Наконец до него дошло, и он безуспешно попытался выдавить
слова благодарности, одновременно называя свое имя.
скунса. В этом не было ничего обидного, ведь Крис не знал жаргона
городских мальчишек. Лутц был маленьким, холеным, симпатичным и
пухленьким, и даже сидя за письменным столом, казался слегка неуклюжим.
Выражение, с которым он выслушивал отчет Хэскинса о двух насильно
завербованных, чем-то напоминало близорукую дружелюбность кошечки; но едва
Хэскинс закончил, Лутц резко вскинул глаза - и Крис понял, что этот зверь
может быть опасным...
полагаю, мы должны делать вид, что всячески печемся о наших случайных
пассажирах, пока не окажемся в какой-нибудь части вселенной, где полиция
попадается не так часто и у нее хватает своих забот.
Хэскинс.
мертвящей холодностью, что Крис моментально сообразил, что такая оговорка,
каков бы ни был ее смысл, предназначалась Хэскинсом для его ушей. Верзила
оказался гораздо более хитер, чем можно было подумать, глядя на его
огромную фигуру и грубовато-добродушное лицо.
таких никогда нет проку.
мужчину.
права...
тебя нет. А профессия есть?
Пудлинговщик СТАЛИ.
Богом. У меня стаж, понял? Мне не нужно быть кем-то еще, понял? У меня
есть профессия. Никто не знает ее так, как я.
понял?
тебя, приятель... даже если нам когда-нибудь и доведется еще увидеть
сталь. В этом городе используется бессемеровский процесс, и так было, еще
в то время, когда ты ходил в подмастерьях. Не замечал? Барни, Хаггинс,
этого на шлаковые отвалы.
борьбой, а Лутц, тем временем, вернулся к своим бумагам. Вид у него был
такой же безобидный, как у скунса, который наткнулся на птичье яйцо, и
Максимов Альберт
Русанов Владислав
Орловский Гай Юлий
Корнев Павел
Семенова Мария
Плотников Александр