синяки, царапины да шишки, и вечное недоумение: почему, ну
почему же это случилось? Как это могло случиться с ними?
если уж зализывает царапину, то никогда не спросит - почему?
Он знает. И всегда знал. Это еще до него кто-то знал,
кто-то, бывший давным-давно, из тех, у кого волки ходили в
любимчиках, а львы - в ночных приятелях. Это же не от
головы. Это само его тело знает. И пока Вилли перевязывает
очередную рану, Джим уже движется по рингу, отскакивает,
уворачивается от неминуемого удара.
Вилли наддал, чтобы догнать Джима Бац! бац! Джим выбил два
окна в заброшенном доме. Бац! И Вилли выбил окно - как же,
ведь Джим рядом, смотрит Боже, вот она, дружба! Каждый из
них - гончар, каждый что-то лепит из другого".
Когда-нибудь я пойму "
хлопнула на прощанье.
пропустить свой первый - и последний - стаканчик, и поспел
как раз к концу чьей-то фразы:
великая вещь, прямо настоящий эликсир жизни. А? Слыхали вы
про такое?
Очищенный алкоголь! Век девятый-десятый. Выглядело оно как
вода. Но обжигало. Не только во рту или там в желудке,
нет, оно и в самом деле горит. Так вот, итальянцы решили,
что им удалось смешать огонь с водой. Огненная вода!
Эликсир жизни! Ей-Богу1 А может, не так уж они и ошибались,
принимая его за лекарство от всех болезней... за такую
чудотворную штуку. Ну что, выпьем?
внутри меня вроде просит.
Хэллуэй, - тот самый, который пролетает осенними вечерними
улицами, как листья под ветром"
выпил, закрыл глаза и прислушался: не шевельнется ли
давешнее крыло, не мелькнет ли на куче давно сложенных для
костра поленьев хоть малая искорка? Нет, не мелькнула.
пятничный вечер. При первом из девяти ударов часов на доме
мэрии всюду еще сияли огни, в магазинах кипела жизнь. Но
при последнем ударе, отозвавшемся в десятке больных зубов
горожан, картина изменилась. Парикмахеры поспешно
припудривали клиентов и выпроваживали их за дверь, на ходу
сдергивая простыни; смолк сифон аптекаря, весь день
шипевший, словно змеиное гнездо; прекратилось комариное
жужжание неоновых ламп, и обширный аквариум дешевого
универмага, где миллионы всяких ерундовых штучек безнадежно
ожидали своего избавителя, внезапно погрузился в темноту.
костями в замках, люди разбегались, и разбегались мыши,
торопливо догрызая обрывок газеты или крошку галеты.
урагана!
мимо дюжины полутемных, мимо дюжины темнеющих. Город словно
успел вымереть, пока они огибали Объединенные Сахарные
Склады. И тут, за углом, ребята налетели на идущего
навстречу деревянного индейца из табачной лавки.
чероки. - Я вас не напугал, ребята?
Вилли.
волна странно холодного дождя. Молния прорезала небо в
отдалении, и Вилли испытал неудержимое желание оказаться
дома, под шестнадцатью одеялами в собственной постели.
табачной лавки. М-р Татли окаменел, забыв закрыть рот.
долетевшее с порывом ветра, но не мог сказать, что именно.
Вилли и Джим отпрянули. Он не видел их. Он не шевелился.
Он только слушал. Ребята оставили его и убежали.
одну одеревеневшую фигуру.
дрожащих пальцах, не замечая остановившихся ребят.
катилась по левой щеке парикмахера. Он тихонько забормотал:
плачешь, как маленький.
Крозетти.
велел мне: дыши! И я расплакался. Почему? Да потому, что
вспомнил, как давным-давно мальчишки облизывали такие штуки.
Почему я за все эти тридцать лет ни разу не принюхался?
Вилли, - времени у вас не было.
глаза. - Откуда он взялся, этот запах? Во всем городе
никто не продает леденцов на палочке. Они теперь бывают
только в цирках.
повернулся с ключом к двери. А Вилли стоял, и взгляд его
убегал вместе с красно-белой спиралью, бесконечно вьющейся
на шесте возле парикмахерской. Сколько раз он уже пытался
размотать эту ленту, тщетно ловя ее начало, тщетно
подстерегая конец.
для себя его чудодейственные свойства. Глаза его мягко
засветились, и он тихонько кивнул.
знать, ни мне, ни тебе, ни ему. О, тут тайна, ей-богу.
Ладно. Пусть себе крутится.
крутиться до самого утра, что, пока мы будем спать, лента
все так же нескончаемо будет возникать из ничего и исчезать
в никуда".
запах лакрицы и леденцов на палочке.
пивной, но остановил движение - редкие седые волоски на
тыльной стороне ладони, как антенны, уловили нечто в
октябрьской ночи. Может быть, полыхающие где-то пожары
дохнули над прерией, может, новая ледниковая эра нависла над
землей и уже погребла в мертвенно-холодном чреве миллион
человек - лучше не выходить. Вдруг само Время дало трещину,
и через нее уже сыплется пыль мрака, покрывая улицы серым
пеплом. А может, все дело в прохожем, идущем той стороной
улицы со свертком под мышкой и корзиной с торчащей из нее
кистью. Он что-то насвистывает... Мелодия... она из
другого времени года, нет, вовсе не печальная, просто она не
Посняков Андрей
Каргалов Вадим
Юрьев Сергей
Зыков Виталий
Роллинс Джеймс
Херберт Фрэнк