Чтение 4–й страницы книги ~Диковинное диво~

- Это он сделал! Нед! Нед Хоппер, возвращайся, ты!.. Все испортил,
негодяй! Чтоб тебе света не видать! - Он осекся. Боб, как ты можешь?..
Стоит, хоть бы ему что!

Роберт грустно улыбнулся.

- А мне его жаль, жаль Неда Хоппера.

- Жаль?!

- Он так и не увидел того, что видели мы. Не увидел того, что видел
любой. Даже на миг не поверил. А ведь неверие заразительно. Оно и к другим
пристает.

Уильям внимательно оглядел пустынный край.

- По-твоему, в этом все дело?

- Кто его знает. - Роберт покачал головой. - Одно несомненно: когда
люди сворачивали сюда, они видели город, города, мираж, называй как
хочешь. Но попробуй разглядеть что-то, когда тебе все заслоняют. Неду
Хопперу не надо было даже руки поднимать, чтобы закрыть своей лапищей
солнце. В ту же минуту театр - двери на замок.

- А нельзя... - Уильям помялся, - нельзя нам снова открыть его? Что?
Что нужно сделать, чтобы оживить такую штуковину?

Они окинули взглядом пески, горы, редкие одинокие облачка, притихшее
бездыханное небо.

- Если глядеть уголком глаза, не прямо, а как бы невзначай,
ненароком...

И они стали смотреть на ботинки, на руки, на пыльные камни под
ногами. Наконец Уильям буркнул:

- А точно ли это? Что мы чистые души?

Роберт усмехнулся.

- Конечно, не такие чистые, как дети, которые побывали здесь сегодня
и видели все, чего им хотелось, и не как те взрослые простые люди, которые
родились среди золотистых полей и милостью божьей странствуют по свету,
оставаясь в душе детьми. Нет, Уилли, мы с тобой ни те, ни другие, ни
малые, ни взрослые дети. Но и у нас есть достоинство: мы радуемся жизни.
Знаем, что такое прозрачное утро на пустынной дороге, знаем, как рождаются
и гаснут звезды в небесах. А старина Нед, он давным-давно перестал
радоваться. Как не пожалеть, когда представишь его сейчас: мчится на своем
мотоцикле, и так всю ночь, весь год...

Кончив говорить, Роберт заметил, что Уильям потихоньку ведет глазами
в сторону пустыни. И он тихонько прошептал:

- Видишь что-нибудь?...

Уильям вздохнул.

- Нет, может быть... завтра...

На шоссе показалась одинокая машина.

Они переглянулись. Глаза их вспыхнули исступленной надеждой. Но руки
не поднимались и рот не открывался, чтобы крикнуть. Они стояли молча,
держа перед собою разрисованный плакат.

Машина пронеслась мимо.

Они проводили ее молящими глазами.

Машина затормозила. Дала задний ход. В ней сидели мужчина, женщина,
мальчик и девочка. Мужчина крикнул:

- Уже закрыли на ночь?

- Ни к чему... - заговорил Уильям.

- Он хочет сказать: деньги нам ни к чему! - перебил его Роберт. -
Последние клиенты сегодня, к тому же целая семья. Бесплатно! За счет
фирмы!

- Спасибо, приятель, спасибо!

Машина, рявкнув, въехала на площадку кругозора.

Уильям стиснул локоть Роберта.

- Боб, какая муха тебя укусила? Огорчить детишек, такую славную
семью!

- Помалкивай, - ласково сказал Роберт. - Пошли.

Дети выскочили из машины. Мужчина и его жена выбрались на волю и
остановились, освещенные вечерней зарей. Небо было сплошь золотое с
голубым отливом. Где-то в песчаной дали пела птица.

- Смотри, - сказал Роберт.

И они подошли к семье, которая стала в ряд, глядя на пустыню.

Уильям затаил дыхание.

Мужчина и его жена неловко прищурились, всматриваясь в сумрак.

Дети ничего не говорили. Их выпуклые глаза впитали в себя чистый
отсвет заката.

Уильям прокашлялся.

- Уже поздно. Кхм... Плохо видно...

Мужчина хотел ответить, но его опередил мальчик:

- А мы видим... здорово!

- Да... Да! - поддержала девочка, вытянув руку. - Вон там!

Мать и отец проследили взглядом за ее рукой, точно это могло помочь,
и...

- Боже, - воскликнула женщина, - на миг и мне почудилось... но
теперь... хотя... Ну да, вот оно!

Мужчина впился глазами в лицо женщины, что-то прочел на нем, сделал
мысленный оттиск и наложил его на пустыню и воздух над пустыней.

- Да, - проговорил он, наконец, - конечно же.

Уильям посмотрел на них, на пустыню, на Роберта: тот улыбнулся и
кивнул.

Лица отца, матери, дочери, сына светились.

- О, - прошептала дочь, - неужели это правда?

Отец кивнул, озаренный видением, которое было на грани зримого и за
гранью постижимого. И он сказал так, словно стоял один в огромном
заповедном храме:

- Да. И клянусь... это прекрасно.

Уильям уже начал поднимать голову, но Роберт прошептал;

- Не спеши. Сейчас появится. Потерпи немного, не спеши, Уилл.

И тут Уильям сообразил, что надо сделать.

- Я... я стану вместе с детьми, - сказал он.

И он медленно прошел вперед и остановился за спиной мальчика и
девочки. Так он долго стоял, точно между двумя жаркими огнями в студеный
вечер, и они согрели его, и он боялся дышать и, наконец, медленно поднял
глаза, осторожно направляя взгляд на вечернюю пустыню и воображаемый
сумеречный город.

И легком облаке летучей пыли, из которой ветер лепил смутные башни,
шпили, минареты, увидел мираж.

Он ощутил на шее, совсем рядом, дыхание Роберта, который шептал,
словно разговаривая сам с собой:

Поистине... диковинное диво -

Пещерный лед и солнца переливы...

И город явился.