жаркое время. Тут, вроде бы, казалось прохладней. Он щедро отмерил себе
аспирину и на некоторое время погрузился в тяжелый сон, полный темных
фигур, преследовавших его на местности, которую он толком не видел, но
знал, что она чужая и угрожающая. Затем, в тихие часы между полуночью и
рассветом он ударился в планку: он не мог дышать. Воздух был плотным, как
вода, и вес его горой лежал на груди Мэтт, на его плечах и бедрах.
беспокойные руки; цепенящий ужас распространился по нему и накрыл его, как
мокрый снег облепляет дерево. Гостиная казалась чужой, привычные вещи
покрывал налет страха, все следы Джо и Барби, Люсиль и его самого вдруг
стали резкими и символическими указателями, как на картинах Дали.
Библиотечный роман в коричневом переплете. Статуэтки на камине смотрят на
Мэтта своими неподвижными белыми лицами. Бутылка из-под газировки - нет,
две виновато выглядывают из-под дивана. Голубой жакетик с порванным
карманом под лампой, куча комиксов. Его собственное кресло с продавленным
сидением. Обои, линолеум, коврик - все каких-то грубых, странных цветов.
Он пощупал ногой пол. Пол был тонкий, как ледок на луже, он вот-вот
треснет, и Мэтт провалился туда, где лежит, думает и _ж_д_е_т_ чудак. Все
они на Марсе лежат под землей и ждут.
нор, убивают, расчленяют и с любопытством разглядывают их мозг, кости,
нервы. Или же берут их на поводок, сажают в клетки, но не подумают
заглянуть им в глаза и увидеть, что прячется в их глубине.
доведение людей до безумия.
наша гравитация, он задыхается в этом воздухе, и он заставляет страдать
меня. Он знает, что никогда не попадет домой. Он знает, что умрет. Как
далеко простирается его сила? Он может только заставить меня почувствовать
то, что чувствует сам, или может...
он остановит меня. А что дальше? Джо? Барби? Люсиль?
узлы. Мэтт похолодел, как будто уже умер. Но он повернулся и пошел, Бежать
он не мог, но с каждым шагом он шел быстрее, напряженный, запыхавшийся. Он
открывал дверь в погреб и спускался вниз, не забыв включить свет.
слышал. Слабый тонкий визг, совершенно животный и абсолютно бездумный.
задней изгороди и смотрели вниз. Дети плакали.
раньше, но его голосу не хватало убедительности, которая исходит от знания
и уверенности. Он хотел было отвести глаза от того, что лежало на земле у
его ног, но не мог. Фред смотрел на него.
собака. Как по-твоему, Фред?
в кулаки. Он хотел сказать. Искушение, страстное желание рассказать были
почти непреодолимы. Он прикусил зубами кончик языка.
он его сдвинет.
оживленно произнося обычную смесь вздора и правды, какую родители
призывают на помощь в таких случаях.
уходить бесполезно. И он стоял, опустив голову, и чувствовал, что солнце
бьет ему в спину, как молотом по наковальне. Он хотел, чтобы Фред сказал
что-нибудь, но Фред молчал.
я мог сделать такое?
тоже. Ко всему, что странно и непонятно. - Он покачал головой. -
Признаться, я не предполагал найти это дома, но мне следовало бы подумать
о такой возможности. Кое-что вспомнить.
десять месяцев варился в этом. У тебя, конечно, были симптомы?
плохо, что я подумал... - Он взглянул на маленькое тело у своих ног. - Как
только я это сделал - все прошло. Даже головная боль. Как это называется?
Психо... как-то?
ангины.
так не прожил долго. Не надо было мне привозить его.
цветов и лопату. Они прошли мимо того места на лужайке, где большой камень
был сдвинут и нора снова открыта - только слегка, снаружи, но Мэтт
надеялся, что дети этого не заметили. Он надеялся, что они никогда не
узнают.
лучшее место, где продают щенков, Как вам понравится - иметь собственного
замечательного щеночка?