его на трон Аквилонии.
оперев подбородок на свой мощный кулак. - Снова видел, как, одетый в
звериные шкуры, кидаю копье в какое-то животное. Снова был наемным
солдатом, атаманом разбойников, корсаром у берегов земли Куш, пиратом с
острова Барах, проводником горных троп. Я вновь был каждым из них, и
каждый из них мне приснился. Все, кем я был когда-то, прошли мимо меня
долгой нескончаемой вереницей, и ноги их издавали в дорожной пыли тихий
печальный шорох.
издеваться надо мной. И под конец я увидел себя, лежащего на вот этом
самом ложе в своем шатре, и склонившуюся над собой темную фигуру в широкой
накидке, с лицом, скрытым капюшоном. Я лежал и не мог пошевелиться, а
когда капюшон сполз вниз, под ним оказался улыбающийся мне своими гнилыми
зубами страшный, оскаленный череп. Вот здесь я и проснулся.
Величество, это просто сон и не более того!
сыном дикого и суеверного народа, и инстинкты его предков заметно
проступали из-под налета цивилизованности.
действительно ничего не значили. А этот, черт возьми, был совершенно иным!
И кроме того, со дня гибели от черной заразы короля Нимеда меня мучают
неприятные предчувствия. Почему мор отступил, как только король умер?
кто в свое время грешил, в стране не осталось бы в живых никого, кроме
ликов святых на иконах! Почему же боги, о справедливости которых мне так
много твердят жрецы, сначала прибрали сотен пять холопов, купцов и
дворянства, а уж потом занялись королем, если проще было напустить заразу
прямо на него? Или боги это делали вслепую, как рыбак в тумане? Господи!
Да если бы я наносил удары своим мечом с такой же меткостью и точностью,
Аквилония давно имела бы нового правителя!
гробницах далекой Стигии и показывается на свет только после заклятий
чернокнижников. Когда я воевал в армии князя Амальрика во время его похода
против Стигии, из тридцати тысяч наших воинов пятнадцать погибло от стрел
их лучников, а остальные - от черного мора, налетевшего на нас с юга, как
пустынный ветер. Из всех нас выжил я один...
подал голос Паллантид.
Конан. - Вот тогда-то я и понял, что есть в этом что-то зловещее и
дьявольское. Кто за этим стоял, нетрудно было догадаться после того, как
король Тараск, прославляемый как избавитель народа от гнева богов,
уверенно занял трон. Здесь чувствуется недобрый, далеко идущий умысел. И
что ты, к примеру, знаешь о чужеземце, который, как мне докладывали,
служит Тараску?
прибыл из Стигии.
прибыл!.. А это что?
отвечают наши трубы! Уже рассвело, и сотни начинают строиться! Да храни их
бог, - многие из них больше не увидят заката солнца.
снимая шелковую ночную рубашку, в возбуждении от знакомого предчувствия
близкого боя. - Иди к сотникам и узнай, все ли готово. Я выйду, как только
надену латы!
цивилизованных людей, которыми он правил, как, например, его нежелание,
чтобы рядом с ним в его шатре или комнате спал кто-нибудь еще. Паллантид
поспешно вышел, звеня кольчугой, надетой еще ночью, и быстрым взглядом
окинул проснувшийся и уже начавший гудеть, как пчелиный рой, лагерь.
Бряцало железо, а между длинными рядами палаток бегали плохо различимые в
мутном утреннем свете силуэты людей. На западе в небе все еще слабо
мерцали звезды, но на востоке уже стали видны розовые сполохи зари.
где спали оруженосцы, чтобы поторопить их, как вдруг его заставил
замолчать и застыть на месте донесшийся из королевского шатра громкий крик
ужаса и отзвук глухого удара, сопровождавшегося стуком, обычно издаваемым
падающим телом. И еще низкий смех, от которого стыла кровь в жилах.
ног рванулся обратно. Второй крик сорвался с его губ в тот момент, когда
он заметил лежавшую на полу грузную фигуру короля. Большой двуручный меч
валялся неподалеку, а перерубленный центральный шест шатра указывал, куда
был нанесен удар. С обнаженным кинжалом в руке Паллантид напряженно и
внимательно огляделся, но ничего подозрительного не заметил. Как и прежде,
они были с королем наедине.
телом своего правителя.
сознании и памяти. Но губы его дрожали, и он явно не мог произнести ни
единого слова. Не оставалось сомнений и в том, что сам он встать не в
состоянии.
поднялся и подошел ко входу - там стояли четверо оруженосцев и один из
рыцарей, охраняющих королевский шатер.
случилось?
усомнился в его словах.
Возвращайся на пост.
когда они вошли за ним в шатер, плотно запахнул полог. Увидев
распростертого на земле короля, они побледнели, но резкий жест Паллантида
сдержал их крики.
заговорить. На шее его вздулись жилы, и ему удалось немного приподнять
голову. Едва различимо он произнес:
опаской огляделся. Он увидел лишь бледные лица оруженосцев, темные
шелковые портьеры да тени по стенам. И больше ничего.
львиной гривой голову и делая тщетную попытку подняться. - Это был
человек, вернее похожий на человека силуэт, закутанный в какое-то тряпье
на манер бандажей мумии, истлевший плащ и рваный гнилой капюшон. Я едва
различил его глаза, когда он стоял в тени портьеры. Сначала я подумал, что
это тоже просто тень, но потом увидел глаза. Они светились, словно черные
бриллианты.
это случилось, и перерубил центральный шест. А он схватил меня за руку, и
пальцы его жгли, как раскаленное железо. Вся моя сила куда-то исчезла, я
зашатался, а потом земля обрушилась на меня, ударив, словно палицей. Он
исчез, а я остался лежать, не способный даже пальцем пошевелить, как
парализованный. Проклятье!
увидел, бросило его в дрожь - на королевском запястье были отчетливо
различимы синеватые отпечатки длинных тонких пальцев. Какой же необходимо
было обладать силой, чтобы оставить свой след на такой крепкой руке, как
королевская? Он вспомнил смех, услышанный им, когда он подбегал к шатру, и
на лбу его выступил холодный пот. Это смеялся не Конан.
Значит, на стороне Тараска сражаются дети тьмы!
донесший звуки далеких рожков. Отзвук этот заставил задрожать бледное лицо
короля. Вены на висках его вздулись, и он предпринял еще одну упорную
попытку разорвать невидимые цепи, приковывающие его тело к земле.
произнес он. - Я должен пойти туда...
обеспокоено тронул его за тунику:
состоянии! Ведь только он может принести нам веру в благополучный исход
битвы!..
послушались, осторожно уложив бессильное тело Конана на груду шкур и укрыв
сверху шерстяным плащом. Потом Паллантид обернулся к четверым оруженосцам
и, прежде чем обратиться к ним, долго и внимательно вглядывался в их
побледневшие лица.
королевском шатре. Теперь от нас зависит жизнь королевства... Один из вас
пускай идет и приведет Валанна, сотника копейщиков.
Черепнин Владимир
Володихин Дмитрий
Прозоров Александр
Конан-Дойль Артур
Флинт Эрик