Чтение 4–й страницы книги ~Оловянные солдатики~

В старом здании отдела этики по стенам плясали ярка, зыбкие блики;
легкие, почти неразличимые звуки, сказочно преобразившись, отдавались
гулким эхом. Дверь за Голдвассером захлопнулась с таким грохотом, точно
выстрелили из гаубицы. Голдвассер нервно дернулся. Мак-Интош обернулся к
нему и кивнул. Он занимал свою излюбленную позицию при исследованиях
этических проблем. Терпеливый и бесстрастный, он стоял на портале
подъемного крана, подобно капитану на мостике, облокотясь на поручни, и ни
единый мускул его большого багрового лица не шевелился.

- Поднимайтесь сюда, - пригласил он Голдвассера, и его слова
внушительно повисли в воздухе, как напечатанные.

Голдвассер вскарабкался по металлической лесенке. Портал высился над
испытательным резервуаром Мак-Интоша. Макинтош очистил свой отдел от всего
лишнего - мебели, стен, полов и все это заменил испытательным резервуаром
для этических автоматов. Целеустремленный был мужчина.

- Мы как раз проводим последний серийный опыт, - сказал Мак-Интош.
Голдвассер ничего не ответил. При виде испытательного резервуара ему
всегда становилось как-то не по себе. Резервуар напоминал ему бассейны для
плавания и заставлял стыдиться своих дряблых бицепсов. Голдвассер все
время ждал, что банда богатырски сложенных плебеев без всяких признаков
духовной жизни накинется на него и сбросит в воду. На дальнем краю
резервуара тихонько хихикнула девушка; эхо заулюлюкало по всему зданию,
словно некое божество гомерически расхохоталось над ним, Голдвассером.

Порой и самому Мак-Интошу испытательный резервуар напоминал бассейн
для плавания. Летом Мак-Интош изредка нырял туда с портала, прямо в
одежде, и плавал допотопными саженками взад и вперед под уважительные
шуточки подчиненных. Делал он это, чтобы доказать собственную
непосредственность и легкомысленное пренебрежение условностями, и еще
потому, что в гардеробной у него висел запасной комплект одежды; да кроме
того, вислое брюхо меньше угнетает, когда ты в костюме.

- Майна, - распорядился Мак-Интош. Подъемный кран развернул над водой
плот и начал его опускать. На плоту, угрюмо пялясь друг на друга, сидели
старший научный сотрудник Синсон в желтом спасательном поясе и этический
автомат "Самаритянин-2". Резервуар окутала величественная гулкая тишина.

Все усилия своего отдела Мак-Интош сосредоточил на самаритянской
программе. Этическая проблема в ее чистом виде, как он себе представлял -
это двое на плоту, выдерживающем только одного, и он все старался
построить автомат, который разработал бы четкий алгоритм этичного
поведения для таких обстоятельств. Первая модель, "Самаритянин-1", прыгала
за борт с величайшей охотой, но прыгала ради спасения любого предмета,
оказавшегося рядом с ней на плоту, от чугунной болванки до мешка мокрых
водорослей. После многонедельных жарких препирательств Мак-Интош
согласился, что недескриминированная реакция - явление нежелательное,
забросил "Самаритянина-1" и сконструировал "Самаритянина-2", который
жертвовал собою ради организма хотя бы уж не менее сложного, чем он сам.

Плот замер, медленно раскручиваясь в нескольких метрах над водой.

- Пошел! - крикнул Мак-Интош.

Плот ударился о воду с отрывистым всплеском, похожим на выстрел.
Синсон и "Самаритянин" не дрогнули. Постепенно плот выровнялся, его начали
захлестывать небольшие волны. Вдруг "Самаритянин" подался вперед и ухватил
Синсона за голову. Четырьмя экономными движениями он измерил габариты
Синсонова черепа, затем помедлил, вычисляя. Наконец, после заключительного
щелчка, автомат боком скатился с края плота и без колебаний затонул на дне
резервуара.

- Спаси его, господи! - приказал Мак-Интош молодому человеку в
плавках, стоявшему наготове возле самой воды. Господи нырнул и обвязал
затонувшего "Самаритянина" канатом.

- Отчего бы не привязывать к нему канат до того, как он кувыркнется
за борт? - спросил Голдвассер.

- Он не должен знать, что его спасут. Иначе решимости жертвовать
собой грош цена.

- А как же он узнает?

- Да ведь "Самаритяне-2" - хитрюги. Иногда мне чудится, будто они
понимают каждое наше слово.

- Они слишком низко организованы, Мак-Интош...

- Нет-нет, они проникаются доверием к людям. Поэтому время от времени
я кого-нибудь не выуживаю, оставляю на дне. Надо же показать остальным,
что я не расположен шутки шутить. Двоих уже списал на этой неделе.

"Самаритянина" отбуксировали к краю резервуара и перевернули вверх
тормашками, чтобы вылить воду. Время от времени он испускал едва слышное
тиканье и содрогался.

- Слыхали новость о новом корпусе, а? - спросил Голдвассер.

- А что такое?

- Насчет королевы.

- Нет.

- Она приезжает на открытие.

- Неужели?

Он перегнулся через поручень и проорал:

- Эй, господи! Все в порядке? Тогда готовь его к следующему рейсу.

- А теперь что будет? - спросил Голдвассер.

- Начинаем новую серию опытов - поведение относительно менее сложных
организмов.

Подъемный кран опять водрузил "Самаритянина-2" на портал. На
индикаторах и градуированных дисках автомата появилось нечто новое,
поразившее Голдвассера.

- Вам не кажется, что у него ханжеский вид? - спросил он у
Мак-Интоша.

- Да уж так всегда, стоит ему только окунуться. Мелкий конструктивный
недостаток. Устраним при доводке.

- Но, Мак-Интош, если самопожертвование доставляет ему удовольствие,
это ведь нельзя считать решением этической проблемы, правда?

- Не понимаю, почему бы ему не получать удовольствия от праведных
поступков.

- Какая же это жертва, если приносишь ее с удовольствием?

- Да вы истый пуританин, Голдвассер! Что праведно, то праведно, а
если извлекаешь удовольствие их праведного поступка, то тем лучше.

- Поступок, может, и праведный. Но, согласитесь, макинтош, этически
он не интересен!

Доведенные до белого каления, они пронзали друг друга взглядами.
Голдвассера бесила мысль, что этот упрямый жирный тугодум в чем-то
немаловажном, может быть, умнее его самого. Но, наверное, и Мак-Интоша
бесила мысль о том, что в конечном итоге его здравый, неповоротливый мозг
не выдерживает конкуренции с блистательным умственным аппаратом
Голдвассера.

- Как бы там ни было, - сказал он, - на открытие вашего нового
корпуса приедет королева.

- Надо полагать, Нунн снова нажал кнопки?

- Надо полагать, так.

- Еще раз запрягли элиту.

- Надо полагать, это значит, что вам волей-неволей придется поставить
там хоть какие-то опыты.

- Ничего подобного.

- Все равно намерены бойкотировать?

- Безусловно. Я же вам говорил. И Нунну говорил. Не желаю иметь с
новым корпусом ничего общего. Нечего мне там делать. Я достаточно загружен
самаритянской программой. Твердишь-твердишь одно и тоже с утра до вечера.

- Будут неприятности.

- Ну и пусть.

На помост подняли увесистый мешок с песком и уложили на плоту бок о
бок с "Самаритянином".

- Майна! - рявкнул Мак-Интош.

Плот взметнулся над водой и стал без рывков опускаться. Снова
наступила гулкая тишина.

- А здесь ведь логическая неувязка, - ни с того ни с сего заявил
Голдвассер, и голос его загудел под самой крышей.

- Вира! - рявкнул Мак-Интош.

Всплеск воды слился с отголосками слов "неувязка" и "вира", их пошло
бросать от стены к стене, от резервуара к потолку. Пока плот
восстанавливал равновесие, "Самаритянин" и мешок бесстрастно созерцали
друг друга. Когда плот стало захлестывать, "Самаритянин" ухватил мешок и
попытался измерить объем его черепа. Он сделал было свои четыре экономных
движения, но, сбитый с толку не похожей на череп формой мешка, помедлил,
принял какое-то решение, задумчиво пожужжал и замер в неподвижности.

- Умница, - тихонько выдохнул Мак-Интош.

Плот погрузился лишь частично. Но постепенно вода покрывала
"Самаритянина" и мешок, а те стоически смирялись с судьбой. Первым исчез
под водой мешок. За ним, напоследок окинув мир безропотным взглядом
мученика, исчез и "Самаритянин". Набухший, съежившийся, темный, искаженный
в воде предмет неотвратимо опускался на дно.

- Ну вот, надеюсь, теперь у вас нет возражений против
"Самаритянина-2", сказал Мак-Интош. - Видите, он даже не пытается
жертвовать собой ради мешка.

- Вижу, - ответил Голдвассер, - но, Мак-Интош, вы ведь добились
только того, что ко дну пошли оба.

- Эх, Голдвассер, - сказал Мак-Интош, - какой же вы закоренелый
циник.