Чтение 4–й страницы книги ~Нездешний~

- Как же, избавишься тут. Боги - будь я уверен, что ты меня околдовал, я
убил бы тебя, клянусь!

- Не делал я этого. И не стал бы, даже если бы умел.

Бормоча вполголоса проклятия, Нездешний вернулся к Даниаль и детям. При
виде его девчушки уцепились за юбку Даниаль, вытаращив глазенки от страха.

Он подошел к своей лошади и дождался Дардалиона.

- Ну, кто хочет проехаться со мной? - Не получив ответа, Нездешний
хмыкнул. - Я так и знал. Пошли вон к тем деревьям - там и устроимся.

Немного времени спустя Дардалион уже рассказывал детям старинные
волшебные сказки, убаюкивая их своим мягким голосом, а Нездешний лежал у
костра, глядя на женщину.

- Хочешь меня? - внезапно спросила она.

- Сколько это стоит?

- С тебя я ничего не возьму.

- Так я не хочу. Глазами ты лжешь не столь успешно, как ртом.

- Что это значит?

- Это значит, что я тебе противен. Я не обижаюсь - я не раз спал с
женщинами, которым был противен.

- Не сомневаюсь.

- Вот это по крайней мере честно.

- Я не хочу, чтобы с детьми приключилось что-то худое.

- Ты думаешь, я способен причинить им зло?

- Да, думаю.

- Ты ошибаешься, женщина.

- Не считай меня глупее, чем я есть. Разве ты не уговаривал священника
бросить нас? Ну, что скажешь?

- Это так, но...

- Никаких "но". Без помощи нам не выжить. По-твоему, бросить нас в беде
не значит причинить зло?

- Женщина, у тебя язык как бритва. Я ничего тебе не должен, а у тебя нет
права придираться ко мне.

- Я к тебе не придираюсь. Это означало бы, что я надеюсь тебя исправить.
Я же презираю тебя и тебе подобных. Оставь меня в покое, проклятый!

***

Дардалион сидел с детьми, пока они не уснули, а после возложил руку на
лоб каждому поочередно и произнес шепотом молитву Мира. Девочки лежали,
обнявшись, под одним одеялом, а Кулас вытянулся рядом, положив голову на
руки. Священник завершил молитву и откинулся назад, обессиленный. Одежда
Нездешнего, которую он носил, почему-то мешала ему сосредоточиться. Неясные
картины боли, вызываемые ею, теперь смягчились, но все-таки затрудняли ему
путь к Истоку.

Отдаленный крик вернул его к настоящему. Где-то там, во мраке, страдала
еще чья-то душа.

Священник содрогнулся и подошел к костру, где в одиночестве сидела
Даниаль. Нездешний ушел.

- Я оскорбила его, - сказала Даниаль. - Но он такой холодный, такой
жестокий - как раз по нынешним временам.

- Да, он таков, - согласился Дардалион, - зато он способен доставить нас
в безопасное место.

- Я знаю. Как ты думаешь, он вернется?

- Думаю, что да. Ты сама-то откуда?

- Трудно сказать, - пожала плечами она. - Родилась я в Дренане.

- Славный город. Там много библиотек.

- Да.

- Расскажи, как играла на сцене.

- Откуда ты... ах да, от Истока ведь ничего не скроешь.

- Все намного проще, Даниаль. Мне об этом рассказали дети - ты говорила
им, что представляла "Дух Цирцеи" перед королем Ниалладом.

- Я играла шестую дочь, и моя роль состояла из трех строчек, - улыбнулась
она. - Но впечатление у меня осталось незабываемое. Говорят, что король
мертв - изменники убили его.

- Я тоже слышал. Но не будем думать о печальном. Ночь ясна, звезды сияют,
и дети видят сладкие сны. Смерть и отчаяние никуда не денутся до завтра.

- Я не могу не думать об этом. Судьба так жестока. Того и гляди из-за
деревьев появятся всадники, и весь этот ужас начнется снова. Знаешь ли ты,
что до Дельнохских гор, где стоит с армией Эгель, двести миль пути?

- Знаю.

- Ты будешь драться за нас? Или отойдешь в сторону и дашь нас убить?

- Я не воин, Даниаль, - но в сторону не уйду и останусь с вами.

- Ну а твой друг будет драться?

- Да. Это все, что он умеет.

- Он убийца, - сказала Даниаль, кутаясь в одеяло. - Он ничем не
отличается от наемников или вагрийцев. И все-таки я надеюсь, что он
вернется, - странно, правда?

- Попытайся уснуть - а я позабочусь о том, чтобы тебе не приснилось
ничего дурного.

- Хорошо бы - мне так хочется забвения и покоя.

Она легла у костра и закрыла глаза. Дардалион сделал глубокий вдох и
снова сосредоточился, произнося молитву Мира и обволакивая ею Даниаль.
Дыхание женщины сделалось глубоким и ровным. Дардалион освободил свой дух от
цепей и воспарил в ночное небо, кружа в ярком лунном свете. Его обмякшее
тело осталось у костра.

Свободен!

Один в Пустоте.

Усилием воли он перестал подниматься ввысь и начал оглядывать землю в
поисках Нездешнего.

Далеко на юго-востоке дрожало багровое зарево горящих городов, на севере
и западе светились огни - судя по правильным промежуткам, сторожевые костры
вагрийцев. На юге мерцал в лесу одинокий огонек, и Дардалион устремился к
нему.

У костра в лесу спали шестеро. Седьмой сидел на камне и хлебал что-то из
медного котелка. Слетев к нему, Дардалион почувствовал прикосновение страха.
В этом человеке присутствовало зло.

Он хотел улететь, но человек у костра поднял голову и усмехнулся.

- Мы еще разыщем тебя, священник, - прошептал он.

Дардалион замер на месте. Человек поставил свой котелок, закрыл глаза...
и уединение Дардалиона нарушилось. Рядом с ним возник воин с черным мечом и
щитом. Священник рванулся в небеса, но призрачный воин оказался проворнее и
успел коснуться мечом его спины. Боль пронзила Дардалиона, и он закричал.

Воин с усмешкой парил перед ним.

- Я не стану пока убивать тебя, священник. Мне нужен Нездешний. Отдай его
мне, и будешь жить.

- Кто ты? - прошептал Дардалион, стараясь выиграть время.

- Мое имя не скажет тебе ничего. Но я принадлежу к Братству и обязан
исполнить то, что мне поручено. Нездешний должен умереть.

- Братство, говоришь ты? Ты тоже священник?

- Если хочешь - да, только тебе, жалкий святоша, не понять, чему я служу.
Сила, хитрость, коварство, страх - вот чему я поклоняюсь, ибо они дают
власть. Истинную власть.

- Значит, ты служишь Тьме?

- Тьма, Свет... Эти пустые слова только сбивают с толку. Я служу Князю
Лжи, Создателю Хаоса.

- Почему ты преследуешь Нездешнего? Он не мистик.

- Он убил того, кого убивать не следовало, хотя тот человек, без
сомнения, вполне заслужил свою смерть. Теперь Нездешний должен умереть сам.
Ты приведешь его ко мне?

- Я не могу.

- Ползи же своей дорогой, червь. Мне омерзительна твоя кротость. Я убью
тебя завтра, когда стемнеет. Я найду твой дух, куда бы он ни скрылся, и
уничтожу его.

- Зачем? Что тебе это даст?

- Удовольствие, больше ничего, - но этого мне достаточно.

- Тогда я буду ждать тебя.

- Конечно, будешь - а как же иначе? Такие, как ты, любят страдать - это
прибавляет вам святости.

***

Нездешний сам дивился своему гневу, чувствуя себя растерянным и до
смешного обиженным. Въехав на поросший лесом холм, он спешился. "Чего это
ты?" - спросил он себя. Можно ли обижаться на правду?

И все же его задело за живое сравнение с наемниками, насилующими и
убивающими невинных: несмотря на грозную славу, которую он снискал, он ни
разу не убил ни женщины, ни ребенка. И никогда никого не насиловал и не
унизил. Почему же после слов этой девчонки он чувствует себя таким грязным?
Почему видит себя в черном свете?

Это все священник!

Проклятый священник!

Последние двадцать лет Нездешний прожил во мраке, но Дардалион словно
фонарем осветил темные закоулки его души.

Он сел на траву. Ночь была прохладна и ясна, а воздух сладок.

Двадцать лет - а вспомнить нечего. Двадцать лет он, как пиявка, покорно
цепляется за неуступчивую скалу жизни.

Что же теперь?

- Теперь ты умрешь, дуралей, - сказал он вслух. - Священник уморит тебя
своей святостью.

Но правда ли это? Этого ли он боится?

Двадцать лет он разъезжал по горам и долам, по городам и весям, по диким