в котором он теперь жил, казалось ему тяжелым и неловким, удручающе
медлительным. Им было очень трудно управлять. Вначале, когда он пытался
ходить, он так качался, что ему приходилось цепляться за что попало, чтобы
не упасть.
недостаток остроты зрения и слуха беспокоили Саймона. Он знал, что все это
относительно, потому что по человеческим нормам зрение и слух Кеога были
великолепными. Но им не хватало точности, избирательности, ясности, к
которым привык Саймон, и ему поэтому казалось, что все его чувства более
или менее затуманены, все видится и слышится как сквозь вуаль.
и чувствовал боль.
костей, мускулов и нервов, он заметил, что получает от этого удовольствие.
Бесконечная смена сенсорных впечатлений, чувство жизни, движение горячей
крови, ощущение голода, холода и тепла - все это его очаровывало.
безумие совершил? Нельзя думать об этом, думать о самом себе: надо думать
только о той задаче, во имя которой умер Кеог."
встали... Но теперь все в порядке. Не беспокойтесь.
тот не лжет.
Мы... Кеог и я, уже давно отсутствуем... Но есть и еще кое-что... А Дион?
будет мучиться.
есть сын.
сегодня вечером. Осталось всего несколько часов. И тебе придется идти во
Внутренний Город одному, потому что Харкер не имеет права входить туда. Но
Отто и я постараемся обойти Монеб и тайно войти в зал Совета. Харкер
сказал, что такова была идея Кеога, и по-моему она хороша... если пройдет.
Грэг останется на корабле, чтобы ответить на первый зов, если понадобится.
- Он протянул Саймону два предмета: маленький слуховой диск и тяжелый
металлический ящик всего десяти сантиметров в длину. - Благодаря дискам мы
останемся в контакте. А ящичек быстро настраивается на собственную частоту
поля "Кометы", но направлен таким образом, чтобы принимать звуковые
вибрации. Что ты об этом скажешь?
кнопок отключения, четыре сложные решетки.
отличная работа. В случае необходимости это очень пригодится.
случай не представится.
удивлением констатировал, что у него сжалось горло.
сзади Курт тихо, сквозь зубы сказал Харкеру:
собственными руками.
и высокая растительность была молчалива. На ходу Харкер рассказывал о
Монебе, о людях, которые там живут. Саймон внимательно слушал, зная, что
его жизнь зависит от того, запомнит ли он эти сведения.
Остальное было поглощено другим: запахом пыли, укусами холодного воздуха в
тени, солнечным теплом на прогалинах, сложной игрой мускулов, нужной для
каждого шага, чудом дыхания, пота, радостью схватить предмет пятью
пальцами живого тела.
чудесные, невероятные, которые замечаешь только после того, как их
лишишься.
шумов. Лес не имел ни температуры, ни запаха, ни осязаемости - теперь же
он имеет все это. Его затопила буря впечатлений, таких острых, что они
стали нестерпимыми.
ему доставляло удовольствие карабкаться по пыльным склонам и кашлять,
когда едкая пыль проникала в легкие.
Внезапно Саймон рассмеялся, сам не зная над чем: просто было так здорово
снова уметь смеяться.
перевести дух. Харкер окинул Саймона долгим взглядом, полным любопытства.
отвернулся от Харкера и посмотрел на долину - такую мирную под рассеянным
светом солнца. В нем кипело страшное возбуждение, бросавшее его тело в
трепет.
Харкер повернулся и почти бегом бросился по склону. Саймон последовал за
ним, поскользнулся и ободрал руку о скалу. Он остановился, остолбенело
глядя на капли крови, медленно капающей из раны, и Харкеру пришлось трижды
окликнуть его именем Кеога и еще раз - его собственным именем.
обход по оврагу, но видели издали ансамбль домов на склоне холма, под
черным жерлом рудника. Саймон отметил, что город удивительно тих.
Они ждут. Ждут сегодняшним вечером.
букетами сероватых кустов, пересекли ее и направились к предместьям
города.
Во главе их бежал молодой человек - высокий, тонкий, черноволосый.
другого, более нежного и красивого: глаза смотрели открыто и нежно. Как
раз таким Саймон и представлял себе Джона.
странную гордость, и неожиданно подумал: "У меня тоже мог быть такой сын -
до того, как все изменилось... но я не должен думать об этом! Обольщения
плоти потянут меня назад!"
мальчик перебил его, перескакивая с предмета на предмет в потоке
торопливых слов:
твое отсутствие они передвинули час Совета на более раннее время! Они
надеялись, что ты не придешь совсем, а если вернешься, то опоздаешь!
но нам придется поторопиться!
его людьми.
домами; еще выше ее были кровли и массивные башни дворцов и храмов,
побеленных известью и окрашенных охрой и малиновой окраской.
человеческих тел, смазанных маслом и надушенных мускусом, старого
разломанного кирпича, домашних животных и незнакомых пряностей. Саймон
глубоко вдыхал их и слушал эхо шагов, отражавшееся от стен. Он чувствовал
свежесть ветра на своем влажном от пота лице и испытывал глубочайшее
почтение к великолепию человеческих ощущений.
гордым пламенем в глазах. Черноволосое меднокожее население провожало их
глазами с порога домов, и со всех сторон, на всех тропинках и извилистых
переулках слышалось имя Кеога.
остановились, а Саймон с сыном Кеога вошли внутрь.
фресками из героической истории королей Монеба. Саймон почти не заметил
их, теперь он весь напрягся, собрав все нервы в комок.
должен колебаться, иначе все, что он сделал, окажется напрасным, и
Арфистки будут принесены в долину Монеба.