знала. Она знала их жизнь не хуже, чем свою собственную. Не было дома, где
бы она не принимала ребенка, или не врачевала бы болезнь, или не боролась
бы со смертью в одном из ее бесчисленных в Уинтерлэнде видов. Да, она была
знакома и с ними, и с путаным повторяющимся узором их печалей и радостей.
как Гарет со старательно скрываемым отвращением озирается на поросят и
цыплят, делящих зловонные переулки со стайками визжащей детворы. Порыв
ветра донес до них дым из кузницы, а с ним - слабое дуновение жара и
обрывок непристойной песни кузнеца Маффла. В одной улочке выплескивала
мыльную воду прачка, в другой Дэнни Уэрвилл, чьего ребенка Дженни приняла
три месяца назад, доила одну из своих ревущих коров: половину молока - в
ведро, половину - мимо. Дженни видела, как взгляд Гарета недоверчиво
задержался на убогом храме с комковатыми, грубо вытесанными подобиями
Двенадцати Богов, не отличимых друг от друга во мраке ниши, затем
перекочевал к вращающемуся Кресту Земли и Неба, сложенному из камня на
бесчисленных дымоходах деревни. Спина юноши стала прямой при столь явном
свидетельстве язычества, а верхняя губа вытянулась, когда он заметил
свиной загон, пристроенный к одной из стен храма, и пару мужланов в
придачу. Облаченные в потертую кожу и пледы, они лениво болтали, опершись
на жерди ограды.
протягивая палку, чтобы почесать спину громоздящейся в загоне чудовищной
черной свинье. - Кливи пишет об этом в своем "Земледельце", да я и сам не
раз это замечал. И еще они смышленые, смышленей собак. Моя тетка Мэри (ты
помнишь тетю Мэри?) пробовала их учить еще поросятами и, знаешь, выучила
одного, белого - он за ней туфли таскал.
их сторону, и Гарет, раздраженно ерзая в седле, был вынужден последовать
за ней.
приподняла в ответ рыло с хрюканьем, выражавшим нежнейшую привязанность. -
В "Аналектах" Полиборуса сказано, что в Древних Культах свиньям
поклонялись, причем не как дьяволам (это все папаша Гиеро выдумал), а как
Богиням Луны. - Он толкнул очки в стальной оправе повыше, к седловине
своего длинного носа - забавный жест для человека, стоящего по щиколотку в
свином помете.
молодая была и вовсю бегала, представляешь, дверь из загона отворять
научилась. Только, бывало... О! - Он торопливо поклонился, заметив Дженни
и раздосадованного Гарета, сидящих молча в седлах.
встретились с глазами Дженни, утратили свою обычную настороженность,
оттаяли внезапно и озорно просветлели. Среднего роста, не очень-то
располагающий к себе, лохматый и небритый, в вечной своей старой кожаной
куртке и волчьем камзоле, залатанном кусочками металла и обрывками
кольчуги, чтобы уберечь суставы, - что в нем было такого, в который раз
удивилась она, что и после десяти лет наполняло ее абсурдной ребяческой
радостью?!
соскользнув с седла, оказалась в его объятиях, в то время как Гарет,
неодобрительно на это поглядывая, все никак не мог задать свой главный
вопрос.
Маглошелдонов. А это - лорд Джон Аверсин Драконья Погибель из Алин Холда.
ударом по шлему. Потом с излишней торопливостью он стал слезать с седла,
зацепил раненую руку, выдохнул резко. Вряд ли ему приходило в распаленную
фантазиями голову, подумала Дженни, что он встретит героя своих баллад
пешим, да еще и по щиколотку в грязи у свиного загона. Судя по выражению
лица, Гарет, хотя и знал прекрасно, что с высоты его роста любой покажется
коротышкой, все же был поражен, увидев, что легендарный лорд почти на
голову ниже его. И вряд ли в какой-нибудь балладе упоминалось о такой
детали, как очки.
безошибочностью истолковав поведение гостя, сказал:
расположены в таких местах, что я не могу это сделать на людях.
(предположила Дженни), придворный стоицизм, заставляющий соблюдать этикет,
несмотря на угрозу жизни и боль в грубо забинтованной руке. Юноша исполнил
достойный всяческих похвал приветственный поклон, затем выпрямился
(складки плаща лежали печально и надменно), надвинул покореженные очки
поглубже на переносицу и голосом дрожащим, но странно решительным объявил:
послание от короля Уриена Белмари.
торжественно-роковых, как обрывки баллад о золотых мечах и светлых
плюмажах, и плевать ему было на запах свинарника, равно как и на
заморосивший внезапно холодный дождь.
дракон и разрушил уже Бездну Ильфердина, город гномов, и залег в нем,
всего в пятнадцати милях от Бела, королевской столицы. Лорд Аверсин!
Король просит вас прийти и убить дракона, пока страна не погибла.
благородной мученической отрешенностью на лице, как и подобает доброму
гонцу из старых баллад, пошатнулся и осел на скользкую истоптанную грязь в
глубоком обмороке.
Единственная комната для гостей никогда не бывала хорошо освещена. И хотя
сейчас едва перевалило за полдень, Дженни пришлось вызвать тусклый
голубоватый шар ведьминого огня, чтобы осветить стол, на котором она
разложила содержимое своей лекарской сумки. Все остальное пространство
тесной спальни было занавешено тенями.
размельченных трав. Ведьмин огонь бросал ясные мелковолокнистые полутени
вокруг похожих на мумии корней и стручков, лежащих в вычерченных Дженни
окружностях. Медленно, руну за руной, она творила над ними исцеляющие
заклинания, каждое - с его собственным Ограничением, чтобы избежать
слишком быстрого выздоровления, куда более вредного, чем сам недуг. Пальцы
терпеливо вырисовывали знаки, разум призывал качества этого мира - каждому
знаку свое. Известно, что великие маги могут видеть силу начертанных ими
рун (говорят, она подобна холодному свечению над исцеляющими порошками) и
даже ощущать ее как свет, исходящий из кончиков пальцев. После долгих лет
уединения и медитации Дженни осознала, что для нее магия - скорее тишина и
глубина, нежели сверкание и движение, свойственные великим. Главное - не
почувствовать обиды, которая может лишить тебя и того, что имеешь. В конце
концов Дженни знала, что в меру своих возможностей она работает хорошо.
ты должен быть им. Нет времени ни на что другое, если ты хочешь достичь
полноты своей власти".
Каэрдина, изучая его книги, определяя расположение светил и предаваясь
размышлениям в полуразваленном круге древних камней, стоящих на вершине
холма. С годами власть ее возросла, хотя и не настолько, как ей когда-то
мечталось. И Дженни была довольна такой жизнью.
струение дождя по стеклам и свежесть высушенных трав запаяны были в янтарь
тысячи лет назад. Дженни смешала заговоренные порошки в чаше и подняла
глаза. Гарет со страхом смотрел на нее из темноты.
отвращением на бледном вытянувшемся лице.
Лихорадочный шепот Гарета сорвался в рыдание.
оттолкнуть ее руки, коснулась его лица. Вскоре он прекратил сопротивление,
снова уплывая в сон. Его тело не было ни слишком горячим, ни чрезмерно
охлажденным, пульс - наполненный, ровный. Но он все еще метался и
бормотал:
заставила его колдовством...
пылающее беспокойное лицо.
давно уже освободила нас обоих, имей я мужество.
лестнице.
Роллинс Джеймс
Флинт Эрик
Флинт Эрик
Свержин Владимир
Беляев Александр
Конан-Дойль Артур