своим поведением кого-то еще! Пусть все эти старухи и этот полумужчина
оставят меня в покое! Я - Первая Жрица!
делать.
пристально всматриваясь в безбрежную равнину, чье однообразие нарушалось
только вздымающимися на горизонте горами. Наконец она сказала:
четырнадцать и мы перестанем быть детьми. Я пойду в храм Божественного
Короля и для меня мало что изменится. А ты... ты станешь настоящей Первой
Жрицей. Даже Кессил и Тар должны будут слушаться тебя!
черными бровями горели упрямством.
время Девяти Молитв.
погрузилось в туманную дымку, хотя стояло еще довольно высоко. Вдалеке
зазвенели овечьи колокольчики, заблеяли ягнята. Пахучий весенний ветер
налетел внезапным горячим порывом.
заметила, что они сидели на "мужской стене", и доложила об этом своей
начальнице, Кессил, Верховной Жрице Божественного Короля.
без всякого выражения в голосе она приказала девочкам идти за ней. Они
прошли через каменные залы Большого Дома и поднялись на холм, к храму Атва
и Вула. Там Кессил поговорила с Верховной Жрицей этого храма, Тар, высокой
и сухой, словно нога косули.
Пенте перенесла наказание терпеливо и молча, после чего ее отослали в
мастерскую, оставив без ужина сегодня и без еды на следующий день.
суровым, - сказала Кессил. - Ты понимаешь, Пенте?
свежие порезы на спине.
экзекуции сказала ей:
другими девчонками. Ты - Арха!
правил поведения. Ты - Арха!
и во взгляде ее сверкнули такая сильная ненависть и злоба, что это могло
испугать любого. Но Тар сделала вид, что это ее не касается. Она
наклонилась к девочке и прошептала, словно в подтверждение своих слов:
дни своей жизни, начиная с шести лет.
сторону свой кнут. Девочка не ответила на поклон, но покорно повернулась и
ушла.
узкой мрачной трапезной, вечерними молитвами, наложением священных слов на
дверь и коротким ритуалом Невыразимого. Девочки ушли в спальню, чтобы
поиграть там перед сном в кости и палочки, пока не погаснет единственный
факел, и пошептаться потом в темноте. Арха удалилась в Малый Дом, где
спала в одиночестве.
небе сияли, как незабудки в весенних лугах, как отблески света на
поверхности апрельского моря. Но девочка не помнила ни моря, ни весенних
лугов. Она не смотрела на небо.
голове.
сильнейший запах дикого лука, старый черный хитон его пропах потом и
шалфеем и был к тому же порван по кайме и слишком короток для него.
напряженным, пронзительным голосом и разразилась слезами.
шепот Манана и сильнее прижалась к нему. Слезы скоро иссякли, но девочка
не отпускала своего телохранителя, словно не могла стоять без поддержки.
внес ее на крыльцо дома, в котором она жила в одиночестве, и поставил на
ноги.
Кессил. Высокая, тучная фигура жрицы заполнила дверной проем, уменьшилась,
когда она преклонила одно колено, и снова выросла, когда она выпрямилась в
полный рост.
Безымянных. Пришло время, когда тебе самой нужно вникать в них и учиться
вещам, которых ты еще не успела вспомнить в этой жизни.
что она предается размышлениям, но фактически она ничего не делала и почти
ни о чем не думала. Потребовалось некоторое время, чтобы застывшее
упрямо-высокомерное выражение ее лица изменилось. Но оно все-таки
изменилось, хотя Арха и постаралась скрыть это. Она спросила вкрадчиво:
нам придется.
притворилась, чтобы напугать Арху. Девочка не спеша встала и с кажущимся
безразличием сказала:
фигурой Кессил, она думала: "Наконец-то! Наконец я увижу свои владения".
стала взрослой и одновременно - Первой Жрицей Гробниц Атуана, высочайшей
из Верховных Жриц всех Четырех Стран Каргада, жрицей, которой сам
Божественный Король - не указ. Все преклоняли теперь перед ней колени,
даже хмурые Тар и Кессил, все разговаривали с ней с подчеркнутым
уважением. Но ничего, ничего не изменилось. Как только завершились
церемонии ее посвящения, одинаковые дни потекли, как и раньше. Шерсть,
которую надо прясть, холст, который надо ткать, зерно, которое нужно
молоть, ритуалы, которые нужно соблюдать; Девять Молитв должны быть
произнесены каждый вечер, двери - освящены, Монументы дважды в год -
окроплены козьей кровью, танцы новолуния - исполнены перед Пустым Троном.
Словом, целый год прошел так же, как и год перед этим. Неужели все годы ее
жизни пройдут так же?
схватила Арху за горло. Недавно ей пришлось даже заговорить об этом -
иначе она сошла бы с ума. Собеседником был Манан - гордость запрещала Архе
изливать душу перед другими девочками, а осторожность предупреждала против
разговоров со жрицами, но Манан был никто, старый верный баран, и не имело
никакого значения, что она скажет ему. К удивлению Архи, у него нашлись
ответы на ее вопросы.
объединились в Империю, и нами стал править Божественный Король, на наших
островах было множество царьков, принцев, вождей. Все они постоянно
ссорились друг с другом и вот настал день, когда все они собрались здесь,
чтобы уладить разногласия. Да, они явились с нашего Атуана, с Карего-Ат и