осознать, что придет день, когда мы ни разу о ней не вспомним.
Водой в Грейнитхед, в возрасте двадцати восьми лет, вместе с нашим
неродившимся сыном, а надпись на ее надгробии гласила: "Укажи мне дорогу к
прекрасной звезде".
церемонии похорон. В ее глазах я был наверняка хуже убийцы. У меня не
хватило храбрости убить Джейн самому, своими руками. Вместо этого, по ее
мнению, я согласился на то, чтобы судьба сделала за меня грязную работу.
Судьба была моим наемным убийцей.
обстоятельствах - на охоте на лис около Гринвуда, в Северной Каролине,
менее двух лет назад, хотя теперь мне казалось, что с тех пор прошло уже
двадцать лет. Мое присутствие было обязательным, поскольку охота
происходила на территории в тысячу двести акров владений одного из
наиболее влиятельных клиентов моего работодателя. Джейн же появилась там
потому, что ее пригласила подружка из Уэлсли-колледж, обещая острые
ощущения и "крещение кровью". Крови не было, лисы разбежались. Но позже, в
элегантном колониальном доме, мы сидели с Джейн в тихой гостиной на втором
этаже, утопая в необыкновенных итальянских креслах, пили шампанское - и
влюбились друг в друга. Джейн обожала Китса. Цитата из Китса и была на ее
надгробии.
образование, ни общие знакомые. Я родился и вырос в Сент-Луисе, штат
Миссури. Мой отец был сапожником, хозяином магазина с обувью, и хотя он
сделал все, чтобы обеспечить мне лучшее образование - "Мой сын не будет
всю жизнь заглядывать людям под подошвы", - все же я оставался
неисправимым провинциалом. Когда мне говорят о Чилликоте, Колумбии и
Сиу-Фоллс, эти названия западают мне в сердце. Я изучал экономику в
Вашингтонском университете и в возрасте двадцати четырех лет нашел
должность в торговом отделе фирмы "Мидвестерн Кемикал Билдинг" в
Фергюсоне.
носил серые костюмы и темные носки, и со мной всегда была свеженькая
"Форчун" в кожаной папке с моими инициалами. Джейн же была из уважаемой,
но не слишком богатой семье, осевшей в Салеме, штат Массачусетс,
единственной дочерью и в то время уже единственным ребенком. Старательные
воспитатели немного по-старосветски приучили ее к зажиточности, даже
определенной утонченности. Вот такая местная Вивьен Ли. Джейн любила
антикварную мебель, картины американских примитивистов и одеяла домашнего
шитья, но у нее самой не было времени на шитье, и она очень мало что
носила под платьем, а когда выходила в сад, то из принципа надевала
французские туфельки на высоком каблучке и по щиколотки погружалась в
грязь между грядками с капустой.
когда хлеб у нее не хотел подниматься или конфитюры превращались в густую
жижу. - Но у меня почему-то нет к этому никаких способностей.
южное блюдо из ветчины и фасоли, но вышло что-то напоминающее красные
резиновые перчатки, смазанные пригорелым клеем. Когда она подняла крышку
кастрюли, мы оба смеялись до слез, ведь в конце концов в каждой
благополучной семье подобное так и должно кончаться. Однако потом, когда
мы уже лежали в постели, она сказала:
"джека-попрыгуна", то потом весь год будут сплошные неудачи.
разбила автомобиль и голосила над тающим снегом, но вы наверное поймете,
что песенка "Хонни" не относилась к числу моих любимых. Когда потеряешь
близкого человека, то всегда бываешь склонен придавать чрезмерное значение
сентиментальной чуши.
слепящую снежную метель, когда Джейн возвращалась домой после визита к
родителям в Дедхэм и затормозила перед кассой оплаты проезда по мосту.
Молодая темноволосая женщина на шестом месяце беременности за рулем
желтого "мустанга" каплевидной формы. В грузовике, который ехал за ней,
подвели гидравлические тормоза. Грузовик весил семнадцать тонн и был
гружен стальными трубами, предназначенными для ремонта канализационной
сети в Глостере. Джейн вместе с ребенком надело на руль "мустанга".
что Джейн мертва, и всему пришел конец.
Билдинг" и переехал в Грейнитхед. Джейн желала покоя. Она тосковала по
покою, деревенской жизни в старинном окружении. Она тосковала по детям и
по Рождеству в кругу семьи, по тому спокойному счастью из песенок Бинга
Кросби, о котором давно забыли современные обитатели больших городов
Америки. Я протестовал, объясняя, что я - на пороге карьеры, что я
нуждаюсь в признании, деньгах, сауне и дверях гаража, открывающихся на мой
голос. А она сказала на это:
показалось, что у нас теперь больше вещей - часов, столиков,
кресел-качалок - чем я мог бы себе представить в самых смелых мечтах, даже
больше, чем считал необходимым. Более того, в глубине души я паниковал при
мысли, что я не заработаю в этом году больше денег, чем в прошлом.
являюсь педерастом. Президент прочитал мое заявление, потом прочитал
снова, затем осмотрел его со всех сторон, чтобы окончательно убедиться в
его существовании. Потом сказал:
Горация: "Изменяются небеса, но не души, плывущие через океан".
домик в Фергюсоне и выдул целую бутылку "Шивас Регал", прежде чем
вернулась Джейн.
не могли себе позволить.
родителей Джейн. А когда пришло лето, мы купили дом у Аллеи Квакеров, на
северо-западном берегу полуострова Грейнитхед. Предыдущий хозяин был по
горло сыт ветром, как сказал нам посредник из бюро по торговле
недвижимостью: с него было довольно морозных зим и обилия моллюсков, и он
переехал на юг, снял жилье в Форт-Лодердейле.
банковский счет стал еще более жалким, мы сняли лавку в самом центре
старой деревушки Грейнитхед. Большие окна фасада выходили на площадь, где
в 1691 году повесили за ноги и сожгли единственную грейнитхедскую ведьму и
где в 1775 году британские солдаты застрелили трех рыбаков из
Массачусетса. Мы назвали нашу лавку "Морские сувениры" (хотя мать Джейн в
качестве альтернативного названия предложила "Лом и рухлядь") и открыли ее
с гордостью, истратив перед этим море темно-зеленой краски. Я не был до
конца убежден, что мы заработаем на жизнь, продавая якоря, корабельные
орудия и мачты, но Джейн рассмеялась и сказала, что все обожают морские
сувениры, особенно люди, которые никогда не плавали, и что мы будем
богаты.
хватало на суп из моллюсков и красное вино, а также на поленья для камина.
Джейн ничего больше и не было нужно. Конечно, она хотела детей, но не
прямо сейчас, вот так сразу, а тогда, когда они сами естественным образом
появятся на свет.
несколько важных для себя открытий. Прежде всего, я открыл, что любовь
действительно существует, и твердо убедился в том, что до сих пор я не
понимал и не знал этого.
и терпимости. В то время отец Джейн относился ко мне как к какому-то
безымянному мелкому клерку, которого он вынужден развлекать на
торжественном приеме, и время от времени, хоть и с явной неохотой, угощал
меня рюмочкой домашнего бренди еще 1926 года изготовления, а мать Джейн
буквально содрогалась, когда я входил в комнату, и кривилась, едва я,
забывшись, переходил на выразительный сент-луисский говор. Относилась же
она ко мне с ледяной вежливостью, что было намного хуже, чем откровенная
враждебность. Она прилагала все возможные усилия, чтобы только со мной не
разговаривать. Например, она спрашивала у Джейн: "Будет ли твой муж пить
чай?", хотя я сидел тут же, рядом. Но Джейн с загоревшимися глазами
отвечала:
даже не в Бек-Бей, к тому же я даже не относился ни к какому загородному
клубу. Когда Джейн еще была жива, они имели ко мне претензии, что я
испортил жизнь их ребенку, а когда она погибла, обвиняли меня, что я ее
убил. Они не винили водителя грузовика, который должен был уступить
дорогу, не винили механика, не проверившего тормоза. Они винили только
меня.
заполнил форму номер 1040 и потребовал возмещения расходов на врачебную