новые органы Джорджи. Они безжизненно колыхались в воде, подобно
водорослям. Если с горгоном что-то случилось...
водой. Келли потянулся его схватить, но горгон ускользнул от него. Мягкие
плоские отростки, отходящие от шарообразного тела, мгновенно затвердели.
Работая ими, как веслами, Джорджи стремительно умчался на глубину.
брызг. Он вынырнул, фыркая и отдуваясь, и повис на лесенке, уходящей вдоль
стенки бассейна под воду. Вода стекала с его комбинезона, как со шкуры
морского льва. Келли, который бросился было ему на выручку, увидел, что
Доминик в порядке, и остановился. Оба посмотрели в воду. Между ними, под
ними и вокруг них носился Джорджи. Он чувствовал себя в воде так
великолепно, что любая рыба могла ему позавидовать.
жабры, боже правый!
так уже были мокрыми.
мизантропом, и не погрешить против истины. Он не любил людей. Он любил
болезни. Там, внизу, на седьмой планете, когда будет наконец основана
торговая миссия, наверняка найдутся новые и необыкновенные болезни,
которые на много лет вперед сделают доктора счастливым, как жаворонок.
Здесь, на станции, на его долю выпадали лишь тривиальные растяжения
лодыжек, психосоматические насморки, крапивница и расстройства
пищеварения. Был еще такой помощник повара Сэмюэлс, который каждую среду
приходил в лазарет с одним и тем же фурункулом на шее. Всю неделю доктор
Альварес с ужасом ждал среды. Каждый раз, когда в дверях появлялась
простодушная физиономия Сэмюэлса, какая-то болезненная пружина в мозгу
доктора закручивалась еще туже.
"Привет, док" - он всегда называл Альвареса "док" - и эта пружина
взовьется со звуком лопнувшей струны банджо. Что случится тогда, Альварес
не брался предсказать.
восхитительных заболеваний грибком, а потом - ничего. Доктор Альварес был
несказанно разочарован. Он обнаружил в мазках, взятых у Джорджи, по
меньшей мере сотню микроорганизмов, и вырастил их культуры. Но ни один
микроб не прижился на тканях человека. Бактерии, вирусы, паразиты, которые
могли бы покуситься на человека - на любой имеющей жизнь планете такие
непременно находятся - судя по всему, обитали на каких-то других формах
жизни, а не на горгонах. Они являлись доктору Альваресу во сне: микробы в
форме палочек и линзочек, микробы со жгутиками и с ножками. Зубастые
микробы.
Был вторник. Альварес направился прямиком в лазарет, отпустил дежурную
сестру Трамбл, открыл запертый на замок шкафчик и набрал в шприц
прозрачной желтоватой жидкости из ампулы. На врачебном жаргоне это
вещество называлось "руки вверх!" Оно оглушало сенсорные области лобных
долей мозга и снимало с сознания блокировку, вызванную обработкой по
методу Павлова-Моргенштерна. (По странному совпадению, химика, который
запатентовал это средство, звали доктор Джекилл). Альварес впрыснул два
кубика "руки вверх!" себе в вену и сел ждать.
улучшаться. Доктор почувствовал волшебный прилив энергии. Мир вокруг обрел
четкость и заблистал красками. "Ха!" - сказал Альварес. Он встал и подошел
к маленькому холодильничку, где после некоторых поисков нашел полдюжины
пробирок с культурами микроорганизмов, обнаруженных им у Джорджи.
Разумеется, они пребывали в латентной фазе, будучи глубоко замороженными.
Альварес осторожно разморозил их и добавил питательные вещества. Все утро,
пока через лазарет проходили вереницей обычные пациенты со своими мелкими
жалобами, культуры микробов росли и размножались. Альварес был весел с
пациентами. Он отпустил пару удачных шуточек, и раздавал безвредные пилюли
направо и налево.
слил их в одну пробирку и наполнил шприц смесью. Он рассуждал так: ни один
живой организм, будь то человек, свинья или горгон, не является полностью
иммунным к микробам, которые постоянно в нем обитают. Стоит нарушить
баланс, введя в организм значительное количество любого из помянутых
микробов, и мы получим больного горгона - то есть, наказанного горгона.
Разве не так?
отмел это возражение, как пустую игру слов. Вооружившись шприцем, он
решительно отправился на поиски Джорджи.
Уомраса и механика по имени Боб Ритнер. Они окружили и рассматривали
странный механизм - или художественную композицию? - сделанный из
алюминиевых полос.
в детской книжке.
которого была закреплена лебедка. Все в целом выглядело как грубое
приспособление для растягивания чего-нибудь.
Альваресу, вытирая пот с бритой головы.
устройства применяли к преступникам, когда они не хотели говорить.
прежде чем мы начнем, ты, наверное, хочешь осмотреть своего пациента.
фоторецепторами в сторону алюминиевой конструкции, изучая ее с
неподдельным любопытством. С таким же любопытством доктор Альварес оглядел
самого Джорджи. Он пощупал кожу горгона. Кожа была плотной и упругой,
великолепного розового цвета. Слуховые органы Джорджи напряженно
подрагивали.
под гравитацию уровня A.
посмотрел на шкалу.
лучше, чем неделю назад. В лечении он не нуждается. Вот разве что немного
раствора сахара, это его подбодрит...
надавил на поршень.
пристегнет тебя ремнями.
из его конечностей, и стал крутить лебедку.
Как ты себя чувствуешь?
растягиваться.
Конечности Джорджи все удлинялись и удлинялись. Потом начало становиться
заметно продолговатым его тело.
горгона удобно разлеглось от одного конца дыбы до другого. Больше
растягивать его было некуда.
чуть не расплакался и с ненавистью пнул свою машину. Альварес фыркнул и
убрался восвояси. В коридоре, где его никто не мог увидеть, он подпрыгнул
в воздух и стукнул пятками друг о друга. Он просто чудесно проводил время!
Как жаль, что сегодня еще не среда. Хотя, если вдуматься, зачем ждать до
завтра?
принимать быстрые и смелые решения. Если начальник чувствует малейшее
сомнение в собственной правоте, он начинает колебаться и менять планы на
ходу, становится жертвой суеверий и беспокойства, и в конце концов вообще
теряет способность принимать решения.
пунктуально следовать букве инструкции, можешь блистательно
импровизировать - в любом случае рано или поздно ты ошибешься. Искусство
быть начальником заключается в том, чтобы переступить через ошибки и
продолжать дальше, как ни в чем не бывало.