как равная равному.
ответа, но не от него, а от нее, от той, которая стояла возле кровати
Мариммы. Ее вуаль была немного приподнята, так что лицо ее было
освещено, но я не успела различить его выражение, как лорд Имграй отошел
в сторону, чтобы пропустить меня.
одежды и была темного цвета, но я не носила ни плаща, ни вуали, и на мне
была праздничная вышитая юбка. Не было никакого герба с обозначением
моего рода или страны, только искусный узор, придуманный мной самой.
воли, ожидая, что она подтвердит лорду мои полномочия и тот не отправит
меня обратно. Аббатисса отошла в сторону и сделала мне знак подойти к
кровати.
обучена врачеванию. Мой лорд, я забыла, что Час Последнего Света уже
прошел. Скоро все наше общество соберется в часовне на вечернюю молитву.
Если бы Маримме не угрожала огромная опасность, мы бы не стали вызывать
сюда врачевательницу.
значил для монахинь под крышей этого монастыря.
вот-вот должна очнуться, и если она снова увидит вас здесь, она опять
ударится в крик и слезы, а это вам не нравится.
ее мыслей. Если же она прочитала мои и разгадала мои намерения, она
ничем этого не выдала. - Ты ведь будешь лечить ее, как только сможешь, и
если понадобится, проведешь возле нее ночь?
лорду Имграю, который, все еще колеблясь, стоял у двери. Но когда
аббатисса повернулась к дверям, он вышел, и она последовала за ним
наружу. Дверь за ними закрылась.
лихорадки, дыхание было тяжелым и неравномерным. Я положила таблетку на
стол и ложкой отмерила в костяную чашечку дозу смеси из флакончика.
Через мгновение я уже держала чашечку в руках. Теперь я находилась между
настоящим и будущим. С этого мгновения возврата уже не было, только
успех или разоблачение и враждебность, такая непримиримая, что я не
могла и надеяться на прощение. Но я колебалась недолго. Обняла рукой
плечи Мариммы и приподняла ей голову. Глаза ее были полуоткрыты и она
бормотала что-то бессвязное. Я поднесла костяную чашечку к ее губам, и
повинуясь моим мягким убеждениям, она проглотила ее содержимое.
за ней. Она подошла ко мне.
потому что это нежное создание мне очень нравится, - она взглянула на
Маримму. - Она принадлежит к тому безвредному, нуждающемуся в поддержке
виду женщин, для которых наш мир слишком суров и которые даже никогда не
могли подумать о том, что мы можем легко вынести. Ты и я - женщины
совсем другого типа. А во-вторых, потому, что я знаю тебя лучше, чем ты
думаешь, Джиллан. Этот Норстадт для тебя тюрьма. А на какое другое
будущее ты можешь надеяться здесь, кроме как на бесконечные годы
однообразной жизни...
тихий смех.
с тобой не сестры, не подруги и не собутыльницы. Я знаю только, что мне
хочется помочь тебе. И я думаю, что у тебя действительно есть причина
уехать отсюда. И будь у меня выбор, я бы поступила так же.
удивило. Суссия, не проронив ни слезинки, готова была поехать с
невестами и с любопытством и жаждой приключений ждала ответа.
для тебя.
за оборотня и колдуна?
приключение, моя дорогая Джиллан. Я тебе очень завидую.
какой твой план?
день-полтора, здоровая и с успокоенными нервами и мыслями.
нижнюю губу.
моем распоряжении. Как только начнется Час Великого Молчания, я перенесу
ее в свою комнату.
ничего не будет заметно. Я принесу тебе одежду для верховой езды, а
также ее куртку и накидку. Ты будешь прятать слезы под этой накидкой. Не
думаю, что лорд Имграй будет задавать тебе вопросы, если ты пойдешь к
своей лошади с закрытым накидкой лицом. Останется еще прощание с
аббатиссой. Она должна благословить невест у двери часовни...
моментов, которые я надеюсь преодолеть только с помощью случая.
обсуждать подробности моего плана. В конце концов Маримма оказалась в
моей постели, а я лежала в ее в теплом нижнем белье, в костюме для
верховой езды и в юбке с разрезом, которые мне принесла Суссия. Все это
было из тонкой ткани, ее серебристый цвет подходил к цвету накидки,
которую мне тоже принесла Суссия. Куртка была светлого цвета и на ней
красным и золотым был вышит крылатый конь, летящий над зелено-голубыми
линиями, обозначающими море - герб Мариммы.
капюшон и вуаль для путешествий, сделав из них нечто вроде маски,
закрывающей мое лицо. Когда я была готова, Суссия критически осмотрела
меня.
видел ее редко, а те, с кем ты поедешь завтра утром, никогда не знали
ее. Ты должна будешь проявить все свое мастерство, чтобы сохранить
маскировку, пока, наконец, возвращение не станет невозможным. Место
встречи со всадниками не особенно далеко, возвращение вызовет задержку,
а плохая погода на плоскогорье может задержать его еще больше. Поэтому
лорд Имграй не отважится на возвращение. Ему же нужны только двенадцать
и еще одна невеста, и они у него есть. Это будет твоей защитой против
его гнева, если он разоблачит тебя.
захлестнул меня, но я не позволила ему затмить мой разум. Я должна была
вооружиться уверенностью.
я, взяла мешочек с травами и лекарствами, который перед этим упаковала.
И все же мне на мгновение захотелось отступить и все бросить, но я без
колебаний отогнала это желание.
приняла кое-что из моего запаса снадобий, так что несмотря на то, что я
почти не спала, утром я была свежей и бодрой, когда в дверь осторожно
постучали.
медлила отозваться. Потом я услышала шепот:
словно заботливо оберегала свою новую подругу. Я стала играть свою роль
и, слабая и дрожавшая, вышла в большой зал. Еда уже ожидала нас:
походный завтрак и горячее питье. Мне удалось съесть намного больше, чем
это было заметно со стороны. Суссия, как моя подруга, сидела возле меня
и тихо, но настойчиво, говорила со мной заботливым голосом. Она шепотом
рассказала мне, что ей удалось с помощью различных уверток услать всех
подруг Мариммы, потому что я очень боялась, что их сочувствие может
привести к моему разоблачению. После истерического припадка Мариммы
вчера вечером, когда ей сообщили эту новость, они с готовностью поверили
этому.
избегавший меня, наконец подошел, чтобы увести меня, я пошла,
пригнувшись и плача, надеюсь, достаточно жалобно. Последняя проверка
произошла тогда, когда я опустилась на колени, чтобы получить
благословение от аббатиссы Юлианны. Она каждой из нас дала Поцелуй Мира,
и поэтому я на мгновение должна была откинуть свою накидку. Я напряженно
ждала, что вот-вот буду разоблачена. Но в выражении лица аббатиссы
Посняков Андрей
Якубенко Николай
Херберт Фрэнк
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Никитин Юрий