Чтение 4–й страницы книги ~Дитя звезд~

Станция была запущена в этот район более четверти века назад, чтобы
исследовать скопление Рифов непосредственно к северу - в галактических
координатах - от Солнца. Скопление аммиачного снега, снабдившего старые
ядерные ракеты реактивной массой, по-прежнему находилось в поле зрения
радаров, вращаясь в сотне миль от станции по их общей орбите. Теперь в
реактивной массе не было необходимости, но снеговое скопление могло еще
послужить. Оно превратилось в космический мусорник, сборник отходов
станции, которые доставлялись на его поверхность после каждой вахты, чтобы
частицы мусора, вращаясь по свободным орбитам, не мешали следящим системам
станции и не вызывали ложных тревог.

За сорок восемь часов своего пребывания на станции оператор-майор
Бойс Ганн установил "жучков" в кабинетах коменданта, старшего помощника,
интенданта и начальника Службы Безопасности. Каждый такой миниатюрный
приборчик передавал на тайной волне каждое слово, произнесенное в этих
святая святых. Ганн лично прослушивал передачи, когда время позволяло. В
остальное время сигналы записывались специальными устройствами на Плутоне,
затем передавались на Землю, в подземную цитадель Планирующей Машины как
таковой.

Но "жучки" ничего не помогли ему выяснить.

Ганну был дан более чем ясный приказ: ИСКАТЬ И ВЫЯВИТЬ ВРАГОВ ПЛАНА.
Все остальное относилось к категории слухов. Какие-то крупномасштабные
контрабандные операции, перевозка ценных стратегических материалов с
внутренних планет Плана в Рифы. Какой-то странный новый культ - грозящий
объединением всех Рифов против внутренних планет. Предводитель его,
призывающий к бегству в Рифы... Утечка информации в системе
безопасности... Но была ли здесь доля истины - если вообще могла быть -
этого Ганну не сказали. Не в правилах Безопасности было разъяснять
детально агентам, что они должны искать. Считалось, что время свое они
используют наиболее продуктивным способом, идя по собственному следу - или
нескольким следам.

Но здесь вообще не было следов - никаких.

Во всяком случае, действительных следов. Несколько неосторожных
реплик за столом. Какие-то запасные части к лазерным батареям исчезли без
надлежаще убедительного объяснения, Даже за меньшие промахи люди попадали
в орган-банки. Это были анти-Плановые беспорядки. И со станции Поларис
кое-кто тоже отправился на утилизацию, потому что Ганн аккуратно
зафиксировал имена и данные. Но он был уверен, что должен искать что-то
гораздо более серьезное и опасное, чем ошибки небрежного офицера.

За неделю Ганн убедился, к своему удовольствию, что если и существует
крупное анти-Плановое подполье, то не на станции Поларис.

Искать нужно было в другом месте.

Но в каком?

Он успел побывать там дважды, пока сообразил, где может находиться
это "другое место".

Как член младшего персонала Ганн вносил свою долю в КВ - камбузную
вахту, а также в команду по уборке, избавлению от отходов и так далее. Как
правило, такая работа была не из обременительных. Высококачественные
духовки и киберуборщики исполняли почти всю работу. Людям оставалось
только убедиться, что все автоматы работают как следует. И даже короткий
рейс со станции на снеговую мусорку был приятным разнообразием в рутинной
жизни.

Он отправился в мусорный рейс вместе с М'Буной, и они коротали время
за отрывочными разговорами у пульта "шаланды" - нереактивного космического
тягача - пока контейнеры с мусором самостоятельно опорожнялись и
возвращались на место. М'Буна никогда не возвращался к первоначальной
реплике Ганна о воротниках безопасности. И Ганну тоже не удавалось навести
его на разговор на неплановую тему, он даже оставил попытки. Они
разговаривали о доме. Обсуждали проблемы продвижения по службе. А также
достоинства девушек.

У Ганна была одна девушка. Ее звали Джули Мартин.

- Маленькая такая, - серьезным голосом говорил Ганн, - и с такими
красивыми черными глазами. Она меня ждет. Когда я вернусь...

- Правильно, - сказал М'Буна. - Так вот, эта девушка, которая была у
меня в Лагосе...

- Ты говоришь об э_т_о_й девушке, - сказал Ганн, - а Джули была не
эта, она была моя девушка. Единственная, все остальные не в счет.

- Отчего же ты никогда не получаешь от нее писем? - спросил М'Буна.

Ганн замер.

- Она не любит писать письма, - сказал он после секундной паузы,
ругая себя. Какой глупейший промах! Он не получал писем от Джули Мартин по
одной весьма существенной причине - письма эти накапливались на Плутоне,
ожидая его. Он был в этом уверен - сюда их не могли переслать. Слишком
велик был риск, что кто-нибудь прочтет одно из писем и по косвенным
замечаниям догадается, что Ганн - не простой техник-лазерщик, каким
кажется.

При первой же возможности Ганн сменил тему разговора.

- Слушай, - сказал он, - что это на экране?

На экране радара маленькая искорка сигнала опускалась с легкостью
перышка на поверхность снежной протопланеты. Какой-то мусор, несомненно.
Ничего больше. Ничего необычного не было в том, что часть партии отходов
вырвалась из непрочных оков и принялась кружить в пространстве, чтобы
через минуты или часы все-таки осесть на поверхность.

Но М'Буна, мельком взглянув на экран радара, сказал как бы между
прочим:

- Наверное, это комендант. Он время от времени проверяет, все ли
здесь в порядке.

Тщательно стараясь скрыть охватившее его возбуждение, Ганн сказал:

- Интересно, что он тут делает.

М'Буна пожал плечами, протянул руку и повернул выключатель. Контейнер
опустошил себя и вернулся на корабль.

- Знаешь, что, - сказал Ганн, - давай поглядим, что там такое.

Он не стал ждать ответа. Контейнер вернулся в гнездо, "шаланда" была
в готовности - ничто не могло помешать ему. Он включил корректирующие
курсовые ракеты. "Шаланда" двинулась вперед.

- Нет! Брось, Ганн. Старик вовсе не обрадуется, если заметит, что мы
за ним подсматриваем, - с напряжением в голосе сказал М'Буна.

Но Ганн не слушал его. Он был целиком поглощен наблюдением за
экранами.

Если машин-полковник Зафар совершает тайные визиты на планетоид, то
должна иметься на то причина. И он должен выяснить, что это за причина. Он
дал на экран максимальное увеличение, и навстречу ему прыгнула поверхность
маленькой протопланеты, состоявшей из замерзших газов.

Планетоид был в восемь или десять миль толщиной, формой напоминая
более контейнер для золы, чем шар. Для дальних протопланет из метана и
водорода он был необычно плотным - подойдя поближе к Солнцу, он бы
превратился в крупную комету. Его зеленоватая кора из твердых газов
казалась на экране медленно крутящейся метелью. Потревоженный толчком
выброшенного мусора, весь планетоид вибрировал, покрывавший его газовый
снег медленно вздымался и опадал волнами.

И больше ничего не было видно.

Но даже небольшой планетоид имеет солидную площадь поверхности - по
человеческим меркам. Где-то здесь находился полковник Зафар. Ганн снова
протянул руку к пульту двигателя, чтобы пустить корабль в облет
протопланеты.

Какой-то шум отвлек его.

Он обернулся и увидел, что М'Буна подался в его сторону, на лице его
было странное выражение ненависти и жалости, смешавшихся вместе. В руке он
держал блестящий металлический карандаш, направив его в сторону Ганна.

В оставшуюся у него долю секунды Ганн успел лихорадочно подумать:
"Если бы я только мог послать сообщение... Здесь происходит что-то
анти-Плановое..."

И эта мысль была его последней мыслью. Он услышал шипение и едва
успел понять, что в шею его ужалила нейропуля, выпущенная из
контрабандного пистолета М'Буной. Потом все погасло. Темнота и холод
сомкнулись вокруг него.

Нейропуля мгновенно анестезирует всякую нервную деятельность. Но это
еще не все.

Ее действие не ослабевает со временем само по себе. Жертва нейропули
не возвращается в сознание, пока ей не будет введен нейтрализующий
препарат.

Когда Ганн пришел в себя, он не имел понятия, как долго пробыл под
воздействием пули. Но одно он знал наверняка - он больше не находился в
рубке управления "шаланды"-мусоровоза.

Кроме того, место было ему вообще совершенно незнакомо.

Он лежал на неровном скалистом выступе, на подстилке из чего-то
мягкого, теплого, чего-то напоминающего лишайник или мох, растущего
толстыми ступенчатыми слоями. Мох слабо, но ровно светился. на ближайших
скалах свет был зеленоватым, на более дальних он казался красным и
пурпурным.

И небо над скалами было бархатно-черным, с одной-единственной
сверкающей звездой.

Бойс Ганн с трудом поднялся на ноги - и воспарил в воздух.
Опустившись, наконец, обратно на землю, он осмотрелся вокруг. Если он не