Чтение 4–й страницы книги ~Дело об одноразовом драндулете~

станциям.

Теперь мы оба, Жирный и я, закрыли глаза и вполголоса помолились
высшим силам.

- Когда он исчез, что, следует полагать, можно отнести к грязной
игре, - продолжал Кларк, - он занимался новым исследованием, связанным с
использованием в этом "Рэте" алкоголя вместо бензина.

У Жирного несколько раз выпятились и вытянулись губы.

- Чей алкоголь он использовал в своих экспериментах? - спросил он.

На этот вопрос, крутнув в пальцах бородку, ответил Браннер:

- Кажется, какого-то старого перегонного завода где-то в Кентукки.
Похоже, они переживают тяжелые времена с тех пор, как легализовали
марихуану. Погодите, ах да, "Джека Даниэля".

Жирный ткнулся в спинку кресла, закрыв глаза и шевеля губами.
Скривившись, он выпячивал и поджимал губы, выпячивал и поджимал, выпячивал
- поджимал. Я затаил дыхание. В первый раз, наверное, за десять лет, он
думал.

Наконец он открыл глаза и прохрипел:

- Вы хотите сказать, что все это не вздор? Что этот ваш
парень-изобретатель экспериментировал с продукцией перегонного завода
"Джека и Даниэля", чтобы использовать ее в топливных баках "Рапчед Рэта",
и ее необходимо непрерывно откачивать, поскольку автомобиль вырабатывает
горючего больше, чем потребляет в начале?

- Именно то, что я только что сказал вам, мой дорогой.

Жирный поднял в вертикальное положение свою одну седьмую тонны и
окинул троих Чаков взглядом с видом, который я не могу назвать ничем иным,
как умным - это иногда бывает у деградирующих от старости.

- Очень хорошо, - сказал он. - Я берусь за это дело. - У него
дернулся уголок рта. - Действительно, честно говоря, я уверен, что у меня
уже, пожалуй, есть ключ. Как зовут вашего пропавшего изобретателя.

- Азимов, - ответил ему Кларк.

Я поднял голову от своих записей.

- Азимов?..

- Азимов Азимов. Его отцу, похоже, очень понравилась собственная
фамилия и он наградил ею своего сына дважды. Это немного путает, вы не
находите?.. Поэтому, для краткости мы зовем его Чарли.

Рыхлый рот Жирного мгновенно среагировал на это. Он спросил:

- А где он жил до своего исчезновения?

- В "Бауэри Хилтоне", - теребя бородку ответил Браннер.

Я начал удивляться, как это от нее еще что-то остается, наверняка он
вырывает, по меньшей мере, парочку волос каждый раз, когда теребит ее.

Жирный вопросительно посмотрел на меня.

- Одна из ночлежек в Манхеттене, - пояснил я.

Бывший гений снова обратил свои слезящиеся глаза на Кларка:

- Если этот парень такой незаменимый сотрудник, то почему он живет в
таком квартале?

Олдисс самодовольно улыбнулся.

- Вы, ребята, на самом деле отстали от развития цивилизации и
автоматизации, осмелюсь вам заметить. Сейчас она так далеко шагнула в
перед, что даже изобретатели остались без места. Чарли Азимов так
обрадовался возможности получить место, что изъявил желание работать за
одни земляные орехи.

- Земляные орехи? - переспросил я.

- Вы американцы, называете их арахисом.

- Очень хорошо, джентльмены, мой ум в вашем распоряжении, -
прокудахтал Жирный. - Я потребую гонорар. Скажем, один миллион
псевдо-долларов.

- Один миллион? - переспросил ошарашенный Кларк. - Ну, я еще не очень
хорошо разбираюсь в ваших деньгах. Это не слишком много?

- Нет, - ответил я, про себя сообразив, что единственная причина, по
которой Жирный не назвал более солидную сумму, это то, что теперь он
теперь выше миллиона считать не может. - Псевдо-доллар теперь стоит
примерно одну миллионную доллара дорузвельтовского периода. Инфляция
началась с ФДР, который первым из президентов обнаружил, что совсем не
обязательно обеспечивать золотом и серебром бумажный доллар.
Действительно, можно установить в подвале Белого Дома мимеограф и
нащелкать миллиарды. Но даже Рузвельт кажется плутишкой по сравнению с
администрациями, пришедшими к власти позже. Они выпустили более четырехсот
миллиардов и купили пол-Европы на бумагу, не имеющую никакого обеспечения,
более стойкого, чем запах прокисшей мочи.

- Очень хорошо, - сказал Кларк. Он вытащил из внутреннего кармана
пиджака свою Универсальную Кредитную Карту, встал, подошел к столу и
вставил ее в щель аппарата для перевода кредита.

- Я хочу перевести на этот счет один миллион псевдо-долларов со счета
компании "Рапчед моторс компани", - и приложил большой палец к
опознавательному квадрату на экране.

- Одной из причин, - пояснил я Браннеру и Олдиссу, - изобретения нами
Универсальной Кредитной Карты это то, что бумажные деньги стали
нерентабельными. Псевдо-доллар не стоит бумаги, на которой он печатается,
не говоря уж о потраченных на него красках.

Два других Чака тоже встали и вся троица собралась уходить.

- Надеюсь старина, вы начнете операцию немедленно? - спросил Кларк.

- Непременно, - пробормотал Жирный и сразу же откинулся на спинку
кресла, закрыв глаза.

Я проводил троих британцев и быстро закрыл за ними дверь на засов. Я
не хотел рисковать - вдруг они передумают и потребуют вернуть аванс.

Когда я вернулся в офис, глаза у Жирного еще были закрыты, губы
кривились, хотя я подозревал, что он дремлет, бормоча о старых временах,
когда он поднимался против таких врагов, как Арнольд Бек, которого обычно
называли мистером Икс.

Понимая, что мне надо заставить его работать, я спросил его таким
резким голосом, какой мог только себе представить:

- Какие будут инструкции?

Его старые глаза раскрылись, он потряс своей массивной головой, чтобы
в ней прояснилось, насколько это возможно. На самом деле я, пожалуй,
гордился тем, что этот изрекающий глупости старый бездельник так хорошо
вел себя последние полчаса. Кажется, он даже ни разу не потерял нить
мысли.

Теперь он раздраженно ответил:

- Не тереби меня, Лысик. Можешь связаться с Солом, Орри и Фредом,
чтобы они немедленно пришли сюда?

- Конечно, - ответил я. - Вся тройка работает сейчас работает
разнорабочими в кашечной "Чилийской гостиницы" Ристермана. Эта
единственная тошниловка, где можно съесть то, что желаешь, за три тысячи
псевдо-долларов.

- Господи, - сварливо пробурчал он. - Помню, когда его владельцем был
Марко Баккик, он был лучшим рестораном города.

И снова закрыл глаза.

- Время не стоит на месте, - заметил я, беря свой видеотелефон и
начиная набирать номер. У меня не было ни малейшего представления, что он
собирается делать с тремя оперативниками, которых мы частенько
использовали в минувшие годы.

Он, очевидно, снова погрузился в сон, когда раздался дверной звонок.
Я с трудом выпрямился, тихонько постанывая от причиняемой артритом боли, и
пошел к дверям.

Обнаружив, кем оказались эти двое, стоящие на пороге, я удивился.

Поправив свои бинокулярные очки и приоткрыв дверь, я спросил:

- Какого черта вам здесь надо?

- Открывайте, - прохрипел инспектор, - полицейское дело, конечно.

Я впустил их, тряся головой.

- Знаете, - сказал я. - Вы двое всегда удивляли меня. Я помню вас с
начала тридцатых годов, когда мы занимались одним из своих первых дел об
убийстве - делом Ферде-Ланса. В те времена вы были инспектор по убийствам,
а этот сержант - одной из ваших правых рук. Тридцать лет спустя, когда мы
работали по делу, которое я описал в "Окончательном выводе", вы еще были
инспектором по убийствам, а сержант все еще был сержантом. И теперь та же
картина через тридцать или около того лет... Вас двоих никогда не
повышали, и вы никогда не уходили в отставку?

Если не считать лет, он был все таким же старым инспектором с
потрепанной фетровой шляпой на голове, морщинистая розовая шея стала еще
морщинистее, когда-то проницательные серо-голубые глаза слезятся от
старости почти так же, как и у Жирного, когда-то широкий зад стал
мешковатым. Когда-то крупное серое лицо покрывалось сероватым налетом, но
рычание оставалось прежним, хотя, пожалуй, немного дрожало.

- Хватит, Лысик, - ответил он. - Мы были в отставке, оба. Но
вернулись, когда город докатился до того, что оказался не в состоянии
позволить себе роскошь платить своим муниципальным служащим, и большая
часть полицейских уволилась. Инфляция, словно ржавчина, съела наши пенсии
до того, что раз в месяц можно позволить себе купить пару соевых сосисок,
вот мы оба и вернулись в полицию. Теперь мы, по крайней мере, можем
прихватить немного фруктов с витрин да потрясти ресторан или бар за
подмешивание наркотиков в спиртное.

- Если когда-либо был полицейским, то навсегда останешься клопом, -
заметил я, провожая их в офис Жирного.

К тому времени, как мы добрались туда, Жирный уже вливал из кварты в
стакан остатки пива.

Он поднял голову и промямлил, как обычно:

- Действительно. Импульсивный инспектор. Давненько не виделись, сер.
Чем вызван этот визит, доставляющий мне сомнительное удовольствие?

Инспектор опустился в красное кресло, а сержант в одно из желтых. Я
прошел и сел за свой стол.