предметы. Словно он испытывал некоторое разочарование по поводу того, что
его тело находится в большом кресле рабочего кабинета в Христиании, в то
время как его дух живет в голубых горах Кордильер.
Красивая, представительная женщина, на лице которой годы, казалось, не
оставили никакого следа, приветливо улыбалась, но голос ее чуть заметно
дрожал, когда она обратилась к мужу.
упал с луны на землю.
взором. Кто-то нарушил строй его мысли. Чуть заметная морщина
неудовольствия появилась было на лбу, но тотчас исчезла.
некоторого раздумья. - Сведения Раймона Сен-Клэра не совсем ясны; он
высказывает некоторые гипотезы, которые представляются из ряда вон
изумительными. Он сам, по-видимому, глубоко убежден в правильности своих
теорий. Но об этом трудно составить себе мнение, не сделав собственных
наблюдений. Ты понимаешь...
что отныне страсть к приключениям снова наложила свою лапу на душу ее
мужа. И теперь для него был только один путь. Она знала его. Вся его
фигура сияла свежей радостью. Каждый нерв, каждый мускул его сильного тела
были заряжены электричеством.
замечала, как он устал и отяжелел за последний год. Иногда ей даже
приходила в голову мысль о Самсоне на мельнице. Трудно было ему
приспособиться к филистерам современного общества. Повседневная
обывательщина действовала подобно яду на его организм. По-видимому, он
получил теперь необходимое противоядие. Оно состояло в одном: в
опасностях, переживаниях, испытаниях, налитых в драгоценный кубок
приключений.
В глубине души она питала надежду, что эта страсть к приключениям
постепенно исчезнет. Эта страсть походила у него на болезнь. Но когда
Катарина бросила взгляд на громадную сильную фигуру, которая в течение
нескольких часов вернула весь свой электрический заряд, она поняла, что
ощущение жизни было условием жизни для этого, к одиночеству и свободе
рожденного человека.
неведомым странам и жажда действия норманнских викингов были выжжены на
его лбу.
долго сидеть и с томлением и страхом ждать мужа. Потому что там, где
странствовал Йунас Фьельд, всегда было опасно.
лоб.
он с нежностью. - Ты поняла меня с первого мига, когда мы встретили друг
друга. Но я не был для тебя настоящим мужем.
груди. - И куда бы ты ни поехал, в какое бы место земли, ты всегда будешь
жить в моем сердце.
подавить свое волнение и не расплакаться при нем.
месяцах, когда его терпеливая молодая жена сидела в этом жилище одна со
своим мальчиком и ждала, в то время как он странствовал в неизвестности
между жизнью и смертью.
жизнь висела на тонком волоске.
моря.
назван украшением морей. Светло-серая окраска судна сверкала на темной
синеве неба и моря. Не было дыма, поднимавшегося из трубы, не было следов
черной угольной копоти на чистой палубе. Мотор "Дизель" работал играя,
чисто и легко, словно исполинская швейная машина, без пыхтения и стона,
потрясавших старые пароходы. То был вестник нового времени, бороздивший
синее море, по которому некогда медленно подвигались старинные
конкистадоры, с высоко поднятой головой и жадно трепещущими ноздрями,
навстречу новизне и приключению.
пристально всматривались в чуть видную линию берега, выступавшую на южном
горизонте. Оба были высокие и сильные жители Севера, незаурядной
наружности и темперамента. Оба, по-видимому, наслаждались без лишних слов
обществом друг друга. То были люди вольного воздуха, больше всего любившие
широкие горизонты и вечно беспокойные волны океана.
сторону.
ощутил запах земли, удивительный запах сухих трав, который под тропиками
доносится издали, когда приближаешься к берегу. Каждый моряк безошибочно
узнает его. Он является верным признаком того, что морские волны
неподалеку ударяются о лесистый берег.
бразильское военное судно, направлявшееся к Панамскому каналу, на
торжество его открытия. На борту этого судна находился умирающий человек,
который вследствие необычайного случая был подобран на песчаном берегу
Гвианы. Это был я. Я возвращался с берегов Амазонки. Туземцы преследовали
и подстерегали меня, чтобы сожрать. Я ускользнул от их зубов, и мне
удалось дотащиться до моря. То было суровое испытание. Впоследствии я
провалялся довольно долго в госпитале в Колоне. Но я все же, как видите,
справился с лихорадкой.
моей юности смерть в Колоне от лихорадки вошла в поговорку... Теперь
времена стали другие. Тот, кто желает прожить спокойно и долго, должен
лишь отправиться в Панаму и скучать там до столетнего возраста. Немного
западнее, рулевой...
на резкую тонкую черту, пересекающую огромный бассейн гавани. Дома города
Колон блестели, словно пятна белой меловой краски на темно-зеленых
массивах возвышенностей. А дым нескольких тяжелых грузовых пароходов,
стоящих в бассейне, поднимался прямо вверх, меж тем как удары молотов в
больших мастерских раздавались, как далекие, глухие раскаты грома.
разные стороны. Все вместе это походило на гигантскую пищеварительную
систему, хватающую тоннажи своими жадными челюстями и отправляющую их в
желудок.
воды искусственного озера, образованного на ядовитом русле реки Шаргрес, и
тонкую полоску речки Кулебра. И, когда сумерки опустились над шлюзом
Педро-Мигель, судно начало опускаться к Тихому океану между высотами
Дариен.
сквозь шлюзы, влекомый маленькими локомотивами Какерлака, полумесяц лил
свой волшебный свет на это чудо современной строительной техники. Порой
попадались навстречу старые, заржавленные землечерпательные машины времен
Лессепса. Они имели вид громадных виселиц. Это были памятники величайшего
из тех биржевых мошенничеств, какими до сих пор прославился
капиталистический мир. И так же можно было назвать их могильными
памятниками над желтой лихорадкой и малярией.
часть москитов погибла в керосине. А те, которые остались, были ручные и
дезинфицированные и кусались очень скромно. Они были так же безопасны, как
и жирные крокодилы в Кулебре, которым пришлось превратиться в
достопримечательности и наполнять чувствительную душу туриста сладким,
таинственным ужасом.
отправиться на следующий же день пассажиром на японском пароходе к
западному берегу Южной Америки.
американский городок основался и вырос, благодаря строительным работам
канала. Он походил на все другие новоотстроенные города, которые
воздвигнуты не архитекторами, а инженерами. Он чуть не лопался от чистоты
и порядка, обладал великолепно функционирующей полицией и первоклассно
организованным отделом здравоохранения. Но все это благоустройство так же