Чтение 4–й страницы книги ~Дети атома~

Вот. Все-таки он произнес это.

- Могли быть, Тим. В твоей семье нет ничего другого, чтобы могло бы послужить объяснением тебе.

- Но я никогда не встречал никого, хоть сколько-нибудь похожего на меня. Я бы понял. Другой мальчик или девочка моего возраста, как я, я бы понял.

- Ты приехал с Запада вместе со своей мамой. А куда уехали другие, если они существовали? Родители должны быть разбросаны везде, они вернулись в свои родные места по всей стране, по всему миру. И все же, мы можем проследить их. И еще, Тим, не показалось ли тебе немного странным, что со всеми твоими литературными псевдонимами и разными контактами люди более не настаивают на встрече с тобой? Люди не интересуются тобой? Все делается по почте? Это почти также, как если бы редакторы привыкли к людям, которые скрываются. Это почти также, как будто люди привыкли к архитекторам и астрономам, и композиторам, которых никто никогда не видит, которые являются только именами для передачи другим именам по абонементным почтовым ящикам. Это удача, просто счастливый случай, обрати внимание, что есть другие. Если они есть, мы найдем их.

- Я разработаю код и они поймут, - сказал Тим, лицо его сморщилось, сосредоточившись. - В статьи я сделаю это, в некоторые журналы и в письма я могу вложить экземпляры - некоторые из моих друзей по переписке могут быть...

- Я разыщу учетно-отчетные документы, они должны быть где-то подшиты. Психологи и психиатры знают всякого рода штучки, мы можем найти отговорки, чтобы проследить их всех, по записям даты рождения...

Оба говорили одновременно, но все это время Питер Уэллес печально думал, что, наверное, сейчас он потерял Тима. Если они действительно найдут тех других, тех, к которым Тим принадлежал по праву, где тогда будет бедный Питер? Не с ними, среди сосунков...

Тимоти Пол поднял глаза и увидел на себе взгляд Питера Уэллса. Он улыбнулся.

- Ты был моим первым другом, Питер, и ты останешься им навсегда, - сказал Тим. - Не важно что, не важно кто.

- Но мы должны искать других, - заметил Питер.

- Я никогда не забуду, кто помог мне, - сказал Тим.

Обычный мальчишка тринадцати лет может искренне сказать такую вещь, а неделю спустя забыть обо всем этом. Но Питер Уэллес был доволен. Тим никогда не забудет, Тим будет его другом всегда. Даже тогда, когда Тимоти Пол и такие, как он, должны будут объединиться в зрелости, что не приснится и во сне, чтобы управлять миром, если они посчитают это необходимым, Питер Уэллес будет другом Тима, не молокососом, а любимым другом, подобно верному псу, которого хороший хозяин любит и никогда не выгонит.

2. ОТКРЫТИЕ ДВЕРЕЙ

Тимоти Пол, которому в следующую среду исполнится четырнадцать лет, и доктор Уэллес, психолог-психиатр, были на пути в почтовое отделение.

Тим сгорал от возбуждения, но не говорил ни слова. Уэллес, молча наблюдающий за ним, знал почему. Одно слово от любого из них и польются потоки речи, которые были невозможны на людях. Итак, они шли за первыми ответами на объявление, которое они поместили в газетах и журналах, распространяющихся в стране.

Объявление было составлено самим Тимом и он очень гордился этим. Ему очень не терпелось найти других, похожих на него детей... если они существовали, так как был повод надеяться. Уэллес намеревался воспользоваться другими средствами и в течение недели ждал своего первого отчета от детективной конторы, прослеживающей всех детей родителей, умерших после атомного взрыва в 1958 году.

- Сироты, р.ок.59, коэффициент умственного развития, три звездочки плюс, - гласило объявление.

- Мы получим все виды сумасшедших ответов, - сказал Тим, - но я хочу, чтобы оно было достаточно понятным и его нельзя было пропустить.

- Мы можем отсортировать их, - ответил Уэллес. - Мы можем продавать авторам галстуки по почте или что-то в этом роде. Мы можем объяснить все это, говоря, что я, как психолог, хотел посмотреть, какие ответы получило объявление с загадочной бессмыслицей.

- Р обозначает рожденные, ок - около, - объяснил Тим, указывая. - А 59 - это год, они все должны были родиться в 1959 году или очень близко к этому.

Остальное достаточно ясно; они все сироты и это делает броским первое слово.

- Да, - ответил Уэллес терпеливо.

- Я не имел в виду объяснение, - извинился Тим, смутившись. - Извините меня, Питер. Это только из-за того, что я так привык, что люди никогда ничего не постигают сами.

- Это кажется почти слишком ясным, - сказал психолог. - Но мы увидим. Ну что ж, в худшем случае, они получат ответы о сообразительных

детях, и Тиму не будет ни какого вреда связаться с сообразительными детьми, даже если коэффициент умственного развития у них был в классе 150-200.

Питер Уэллес открыл ключом абонементный почтовый ящик и без слов начал делить семь писем, которые содержались в нем, одно для Тима и одно для него самого, одно для Тима и одно для него самого, таким образом нечетное письмо попало к мальчику. Питер быстро вышел из почтового отделения, и когда Тим, который шел медленно, изучая снаружи конверты, достиг улицы, он увидел, что доктор остановил такси.

- Сейчас нужна скорость, - заметил Уэллес.

Тим улыбнулся, не размыкая губ. Психолог видел, что у мальчика не хватало смелости разомкнуть губы, чтобы не выплеснулась неосторожная речь. Было всегда затруднительно помнить, что этому ребенку, чей интеллект превзошел интеллект высокообразованных взрослых, все еще было в эмоциональном отношении только около тринадцати лет.

- Подержи все, приятель, - ободряюще сказал Уэллес. - Это не будет долго сейчас.

Когда они добрались до конторы доктора, которая также была его домом, Тим выпрыгнул из такси и ворвался внутрь. К тому времени, когда туда вошел Питер, первое письмо было открыто и прочитано.

- Эта думает, что мы ищем детей-звезд для радио или кино, - сказал мальчик. - Но она не знает, почему сироты, говорит она, если только что-то не так в нашем предложении.

- Что мы ответим? - спросил Питер, вскрывая конверт.

- Скажем ей, что мы не хотим, чтобы родители ребенка получали какую-то часть жалованья ребенка, - сказал Тим. - Это, как нужно, успокоит ее. Каков твой первый захват?

- Считает, что это должна быть какая-то чепуха о сексе, потому что оно загадочно, - сказал Уэллес, бросая письмо в камин.

Тим не обратил внимания; он углубился во второе письмо, которое попало к нему.

- Это выглядит возможным! - воскликнул мальчик. - Оно непонятно... но...

- А в этом, - прервал Уэллес, - спрашивают, или мы предлагаем сирот для усыновления, или мы хотим сами усыновить ребенка. Это нехорошо. Но мы должны ответить. - Он вскрыл еще одно и воскликнул:

- Эй! Это закодировано!

Они прочитали его вместе и на мгновение отложили в сторону, к другому письму, которое казалось вероятным, но непонятным.

- Этот собирает странные объявления, так он говорит, - ответил Тим после просмотра своего третьего письма. - Может быть это и вероятно, но я так не думаю. Мы можем осторожно проследить за ним. И самое последнее из всего... ну! Это интересно, во всяком случае!

Он прочитал письмо вслух:

"Уважаемый сэр,

Мне показалось, что Ваше объявление заслуживает более широкой аудитории, поэтому я передаю его по моему коротко-волновому приемнику в течение часа через каждый час на этой неделе. Можно мне сказать, что я лично заинтересован в этом деле? Был бы Вам признателен за получение от Вас письма.

Джей Уортингтон"

- Думаю, что это он, - вскричал Тим. - То есть, если действительно еще есть такие, как я.

- Может быть. Мы должны придумать ему ответ; но он должен быть менее понятным, чем объявление, Тим. В действительности, нам бы лучше как-то ответить на все письма, просто на всякий случай.

- На все, но одно ты бросил в огонь, - сказал Тим. - Давай еще раз посмотрим закодированное письмо.

Они склонились над ним.

- Дверь-голова зуб-голова рука крюк-зуб дом-голова-рыба рыба бык-змей кулак-змей...

Тим начал хихикать. Во многих отношениях он был совсем обычным маленьким мальчиком.

- Рот-голова-рыба-знак-зуб дверь рыба-стойка бык-знак-вода рука-спина головы стрекало-верблюд стрекало-рыба-стрекало-рука.

- Что-нибудь еще?

- Ни слова, за исключением имени и адреса на конверте. Мари Хит - девочка!

- Там без сомнения есть девочки тоже, - сказал Тим с подготовленной беспечностью, которая могла бы обмануть случайного наблюдателя. - Но почему она использовала эту бумагу? Она сложена как открытка. Разверни ее ровно Питер.

Уэллес развернул бумагу во всю ее величину.

- Здесь что-то неразборчиво написано карандашом. Какая-то закорючка. Нет, дай мне взглянуть получше... Тим, это иврит!

- Я не знаю иврит. А ты знаешь? Тогда я зайду в главную библиотеку прежде чем я пойду домой и транслитерирую ее. А сейчас непонятное письмо.

Тимоти медленно читал его вслух:

"Уважаемый номер ящика:

Бросается в глаза то, что это мой сигнал.

Но возможно Вы находитесь в темноте столько же, сколько и я, и может быть так лучше.

Б. Бэрк."

- Звучит обещающе, - сказал Уэллес.

Тим мгновение бормотал, а затем воскликнул: "Лучше в темноте!" и выбежал из комнаты. К тому времени, когда Питер Уэллес поднялся на ноги, раздался крик Тимоти, зовущий Уэллеса в свою собственную спальню, там был Тим, манящий к себе из платяного шкафа. Они закрылись в шкафу и в темноте смогли прочитать слова, тускло светящиеся между строками машинописи:

"Если в моей бутылочке была пища ускорения умственного развития, когда я была ребенком, это многое бы объяснило. Давали ли другим такую же еду? Я должна рискнуть, я должна узнать. Бет Бэрк."

- Еще одна девочка, - воскликнул Тим с торжеством. - Смотри, мы уже узнали о двоих и я не могу ждать, чтобы понять этот код. Если мы запишем слово иврита английскими буквами, это может нам помочь; в противном случае нам придется попросить кого-нибудь, кто знает язык.

- Тогда беги и позвони мне, когда у тебя будет что сказать.

- Не по телефону, - осторожно сказал Тим. - Я все же свяжусь.

- Не распространяй на меня все эти коды, приятель. Если это будет продолжаться, у нас будет куча проблем. Беги! Тебе придется хорошо побегать.

- Еще как придется! - согласился Тим. И он помчался.

Немного спустя он неистово звонил в дверной звонок Уэллеса.

- У меня получилось! Когда я открыл энциклопедию, чтобы транслитерировать буквы иврита, я нашел значение каждого знака. Смотри - дверь - это далет, то есть д, а голова - это реш, то есть р...

Он написал это на отдельном листке бумаги.

- Ув с я род в... затем должны быть цифры. Буквы тоже имеют численное значение - 1-9-50-9. Это делает хороший код, так как гласные отсутствуют. Это означает: "Уважаемый сэр, я родился в 1959 году". А затем идет продолжение, рдтл мрл нс... Я не знаю, что это значит - атм днк... Это все.

- Родители умерли, и я также не узнал нс; может быть автор немного запутался. Числовыми значениями были бы 50-60. Конечно атм это атом, а затем идет КУР большими буквами. Что такое вш?

- Оставшись один, - сказал Тим уверенно.

- Мне кажется, что это также слишком легко, - беспокоился Уэллес. - Но я предполагаю, что они не передали бы многое всякому, кто не знает о вундеркиндах. - Он затаил дыхание, но было поздно. Тимоти только усмехнулся.

- Значит так ты нас называешь?

- Не тебя, Тим. Остальных... ну, я ведь должен их как-то называть.

- Да? Я называю их "моими", я думаю. Я говорю себе: "Можем ли мы найти еще кого-нибудь из моих?" Но это глупо, тоже. Сейчас мы можем подобрать имена некоторым из них; но мы должны придумать подходящее имя для группы и пользоваться им, Питер. То есть, если мы когда-нибудь в действительности получим группу.

- Тимоти, уже почти настало время твоего ужина, - сказал Уэллес, как только часы пробили шесть раз, - Беги!

- Можно мне написать им ответы?

- Да, но не отправляй, пока я не посмотрю, - уступил доктор.

Написание ответов было самой восхитительной игрой, в которую Тим когда-либо играл. Подростки тринадцати-четырнадцати лет имеют очень мало тайн относительно своей входящей почты; все письма должны быть тщательно закодированы и, кроме этого, "скроены так, чтобы соответствовать" письму, на которое они отвечали. Тим работал, ссылаясь на "Назад к Мафусаилу" Шоу и на "Страну слепого" Уэллса.

Спустя два дня поступил первый перечень из детективной конторы, Уэллес поспешно отпустил больного и большими шагами направился в школу, где свои дни проводил Тимоти. Мисс Пейдж подняла бровь, когда Уэллес поманил к себе Тимоти из дверного проема, но кивком разрешила мальчику идти.

Уэллес торопливо довел мальчика до середины пустого коридора, где их нельзя было подслушать и мягко произнес.

- У меня есть перечень - в нем девятнадцать имен, это первая группа. Одна из них, девочка, находится в психиатрической больнице. Она, вероятно, совершенно здорова. Я должен немедленно к ней поехать.

- Должно быть она выдала себя и никто ей не поверил, - Тим был потрясен и огорчен. - Питер, ты сможешь ее вытащить, не так ли?

- Я не знаю. Она может быть ненормальной. И я не имею права вмешиваться. Но я сделаю, что смогу.

- Могу ли я сделать что-нибудь? Или ты просто хочешь, чтобы я знал, что ты уходишь?

- Тим, ты можешь усердно молиться. А вот тот список, который я получил. Составь письмо, которое мы можем послать всем им, если хочешь. Но не отправляй, пока я не вернусь.

Тим взглянул на список и широко улыбнулся.

- Здесь один из моих друзей по переписке, Джерард Чейз. Я думал, что некоторые из моих друзей по переписке могли бы принадлежать. Конечно я напишу ему. Послушай, могу я отправить всем моим друзьям по переписке экземпляр объявления, и просто сказать, что я его увидел, и не странно ли оно?

- Конечно. Начинай сразу с этого. И к тому же получи почту, если хочешь. Вот ключ от ящика.

Тимоти взял ключ и пошел обратно в свой восьмой класс.

Бедный ребенок, думал Уэллес, торопясь в аэропорт. Так или иначе он должен встретиться со всеми другими ребятами, не затягивая. Но не в этой поездке.

Психиатрическая больница была маленькой частной лечебницей, три часа лету самолетом. Вокруг нее был приятный парк, цветы, деревья. Заведующим был доктор Марк Фоксвелл. Не мог бы д-р Фоксвелл встретиться с д-ром Уэллесом? Конечно, сэр; сюда, пожалуйста.

- Да, Элси Ламбет - пациентка здесь, - сказал Фоксвелл. Он был крупным человеком, тяжелее Питера по меньшей мере на пятьдесят фунтов; возможно старше на пятнадцать лет. Он казался надежным, как скала, подумал Питер. И казался добрым; добрым и терпеливым. Хорошо!

- Дело в том, - сказал Уэллес, - что меня попросил друг - ну, можно было бы сказать, друг родителей Элси - Я объясню все это позднее, д-р Фоксвелл. Следует сказать, что у меня дружеский интерес к маленькой девочке, хотя до сегодняшнего утра я не знал о ее существовании. Мое удостоверение личности...

Фоксвелл бросил взгляд на врачебное удостоверение Уэллеса и кивнул.

- Слышал о вас, - пробормотал он. - Что вы хотите узнать? Или вы хотите увидеть ребенка?

- Если возможно, я хочу услышать о ней все, - сказал Питер. - И я хочу увидеть ее, позднее, если можно. В обмен я могу рассказать вам об очень интересном случае, доктор - о мальчике почти такого же возраста. У меня есть причина считать, что эти случаи могут быть связаны.

- Отлично! - сердечно сказал большой доктор. - Случай Элси приводит в замешательство, и это так. Ничего мне не хотелось бы больше, чем прояснить ее случай. Целый город знает об этом все; вам также можно откровенно рассказать все, что я знаю. Ее дядя является ее опекуном; родители ребенка умерли, когда она была младенцем. Ее привезли к нам, когда ей еще не было и шести лет - совершенно неуправляемую, такова была жалоба.

- Опасна?

- Не особенно; но отчаянна. Вспышки раздражения, чередующиеся с приступами депрессии и истерии. Оскорбительные выражения - говорит, что все дураки. Совсем не играла с другими детьми. На самом деле именно здесь и начались настоящие неприятности. Она не хотела идти в школу. До того, как она достигла пятилетнего возраста, главная проблема заключалась в том, что она все время убегала. Но всегда в одно и тоже место. Куда, как бы вы думали, постоянно стремился убежать трехлетний ребенок?

- В данном случае, в библиотеку, - сказал Питер.

- Хм! Должно быть вы знаете что-то, чего я не знаю. - Доктор Фоксвелл, искренне пораженный, задумчиво потер свой подбородок. - Вы никогда не слышали об Элси до сегодняшнего дня? Кто рассказал вам это?

- Никто, - сказал Питер. - Я сказал вам, что знал случай, который мог быть похожим.

- Хорошо - в библиотеку. Да. Она брала наугад книгу, открывала ее в любом месте, по всей вероятности держала ее вверх ногами, и смотрела в нее часами.

Переворачивая страницы быстрее, чем может читать любой взрослый, но медленнее, чем любопытный ребенок перелистывал бы страницы.

Библиотекари звали ее тетю, которая стремглав спускалась вниз. Но это никуда не годилось. Элси почти разрывала страницу на части.

- Она портила книги?

- Нет, никогда. Сломать стул на части... опрокинуть стол... пронзительно кричать, рвать и метать... но испортить книгу - никогда. Нет, я беру это обратно; однажды она сделала это. Разорвала книгу в клочья. Она сказала, что в ней ложь. Ребенок трех лет!

- Она сделала это?

- Не знаю. Это было до меня. Но библиотекарь привыкла к детям, она сказала Элси, если она когда-либо сделает это снова, то она совсем не сможет приходить в библиотеку. А затем она подумала, что поскольку ребенок был совершенно спокоен, пока смотрел в книги, то ему можно позволить остаться здесь, если нравится. После того, как она выделилась, кто-нибудь звонил ее тете, и по пути домой с работы ее дядя заглядывал каждый вечер и смотрел, там ли она была, и забирал ее домой ужинать.

- Шла ли она спокойно а таком случае?

- Обычно да. Иногда нет.

- В зависимости от того, что она читала, я думаю, - сказал Уэллес. - А что произошло, когда ей было пять?

- Она ни за что не хотела идти в детский сад. Что-то вроде старой шутки о маленьком мальчике, который сказал своей матери: "Ладно, если ты хочешь, чтобы я вырос богомольцем, я пойду". Но Элси не хотела идти. Она могла отправиться в школу, но она редко приходила туда. Она останавливалась в библиотеке или в колледже с двухгодичным неполным курсом. Студенты обычно проводили ее тайно и она сидела сзади, где преподаватель не мог ее видеть. Студенты считали забавным то, что она там сидит и, по-видимому, все воспринимает. Неприятности появились после первой недели или около этого, она не могла быть тихой. Она выкрикивала: "О, ты не знаешь, о чем ты говоришь", или другие маленькие любезности в том же духе. Она называла студентов глупыми и тупыми, когда они пытались рассказывать. Один профессор прервал свою лекцию, чтобы сказать, что ей лучше выйти и учить класс, если она знает так много, а Элси сказала: "Я могла бы это делать также, как и вы, но заплатят ли мне за это?"

Уэллес захихикал.

- А заплатить он ей не предлагал?

- Он нет, но спустя несколько дней другой преподаватель предложил. И Элси сказала: "Бесполезно; эти глупые люди никак не хотят ничему учиться.

- Прелестный ребенок, - тихо проговорил Уэллес. - А сейчас позвольте мне задать вопрос. Знала ли Элси на самом деле что-нибудь о себе? Доказала ли она, что знала?

- Ничего такого, что мы могли бы когда-нибудь доказать. Иногда она говорила: "Это все есть в книге; вы не можете читать?" или "Вы уже достаточно часто слышали это; любой дурак должен это знать сейчас". Я уверен, что ребенок действительно мог читать к тому времени. Я появился на сцене позднее. Ну, короче говоря, Элси стала помехой общественности. Даже библиотекари иногда теряли терпение. Обычно Элси была тихой в библиотеке, но однажды, когда люди вытаскивали книги, она подошла и сказала: "Зачем вам нужна эта макулатура?", и на следующий день, когда один человек случайно сказал библиотекарю, что только четыре человека когда-либо прочитали всю Британскую Энциклопедию, Элси неожиданно возникла у его локтя и сказала: "В таком случае я пятая и шестая. Я прочитала ее от начала и до конца дважды".

Фоксвелл остановился, чтобы закурить сигарету.

- Вы можете смеяться, - заметил он довольно холодно, - но это не шутка. Ребенок находится здесь, в психиатрической больнице, потому что люди не слишком долго считали это смешным. Ее дядя и тетя не управляли ею, и в конце концов они привезли ее сюда. Она была здесь год или около этого, когда я пришел и взял на себя руководство этой больницей.

- Она убегала?

- Они держали ребенка взаперти. Должны были. Но когда я пришел, я поступил иначе. Элси, сказал я, ты хочешь пойти в библиотеку? Ладно, если ты будешь хорошей девочкой, тебя не надо будет запирать. Никаких побегов, никаких вспышек раздражения, никакой дурной болтовни и я позволю тебе ходить в библиотеку и брать книги каждую неделю. Затем ты сможешь читать их здесь, в своей комнате или на воздухе в прекрасном большом саду. Именно так ты остаешься здесь, Элси, сказал я, и будь хорошей девочкой. Это подействовало довольно хорошо. Нам пришлось запереть ее пару раз, пока она не увидела, что я не шутил.

- Что она еще делает помимо чтения?

- Она пишет, - сказал Фоксвелл. - Что-то неразборчивое, что никто не может понять. Похоже на какой-то вид стенографии. Записи она хранит запертыми в ящике в своей комнате, а ключ носит на ленте вокруг шеи. Я разрешаю это, но время от времени ей приходится разрешать кому-нибудь просматривать их - чтобы убедиться, что там нет ничего необычного - спичек или другой контрабанды. Она знает, что если она не будет вести себя хорошо, она не сможет хранить их запертыми. Изредка она просматривает их и сжигает большую часть. То есть, конечно, кто-то другой сжигает их, а она стоит рядом и смотрит, как это происходит. У нее есть радио; ей нравится его негромкое звучание, так что с этим нет никаких проблем.

- Какой диагноз?

- Кто может сказать? Мы назвали его как-то для отчета.

- Каков ее коэффициент умственного развития?

- Мы никогда не узнаем. Она не отвечает. Более высокий интеллект, без сомнения, но без взаимодействия. Хотя сейчас мы отлично ладим. Я знаю, что она не будет делать, а что будет, и мы отлично ладим. Она не разговаривает, не отвечает на вопросы, не выполняет тесты и не участвует в играх. Но она убирает свою комнату, заправляет постель и все такое, она обучилась некоторым видам рукоделия, прекрасно шьет - шьет некоторые свои платья - она помогает в саду, и сейчас знает как вежливо разговаривать. "Элси, - сказал я, - никаких дерзких речей здесь, ты должна быть любезной с людьми, если ты хочешь, чтобы мы были любезными с тобой. Неважно, что ты думаешь, молчи, если не можешь говорить как леди". И она ведет небольшой вежливый разговор, когда ее тетя и дядя приезжают повидаться с ней, так любезно, как только можно пожелать. Я сказал ей, что она должна отвечать, когда к ней обращаются, быть любезной и не быть капризной и упрямой. Здесь нет других детей, но Элси все равно; она ненавидит детей. Она много не общается с другими больными, однако она, по-видимому, вроде бы заинтересовалась ими.

Я начал рассказывать ей немного о других случаях, чтобы ее не напугали странности в их поведении, и она слушала так серьезно, как судья. Не могут быть совпадениями также те небольшие приемы, с помощью которых она им помогает. У нас есть старая дева с широко раскрытыми глазами, которой все время хочется поработать с косилкой. Доводит садовника до безумия, но Элси бросает все и бежит туда и делает что-нибудь, чтобы отвлечь старую деву. Садовник клянется, что однажды, когда Элси завлекала старую деву, ребенок повернулся и подмигнул ему".

- Вы думаете, она ненормальная?

- Она необычна. Она ведет себя необычно. Что вы имеете в виду под ненормальной?

- Могла она вести себя разумно, если бы захотела?

- Вероятнее всего, что могла бы. Куда это приведет вас? Элси не хочет. Она говорит, что ей нравится здесь.

Фоксвелл подошел к окну и показал.

- Вот она, там под деревом. Как обычно, читает. Хотите пойти туда и поговорить с ней? Я не обещаю, что она ответит вам что-то, что стоило бы услышать.

- Недолгий разговор, как будто ее научили, не правда ли? - пробормотал Уэллес задумчиво. - Разве не звучит это как карикатура?

- Обычно звучит, - согласился Фоксвелл. - Мне казалось, что она очень старается угодить нам. Может быть, вы и правы - всегда в этом было что-то насмешливое. Или же как если бы она играла с нами в какую-ту игру. Хм! Хочу послушать о вашем случае! Ну что ж, продолжайте.

Двое мужчин углубились в парк и направились к Элси. Она была поглощена книгой и не обращала внимание на их приближение.

- Добрый день, Элси, - сказал доктор Фоксвелл.

Ребенок поднял лицо, встал и ответил:

- Добрый день, доктор, - ответил милый детский голосок. Она была крепкой маленькой девочкой с черными кудряшками, одетая также, как любой другой ребенок ее возраста.

- Доктор Уэллес, позвольте представить Элси Ламбет.

- Здравствуй, Элси!

- Здравствуйте. - Девочка держала свой пальчик в книге, чтобы запомнить место. Она была вполне вежливой с полным отсутствием интереса.