в таком же, как и любой из нас здесь.
Включилась ультразвуковая игла, и в систему кровообращения новичка была
впрыснута успокаивающая смесь. Ханн вздрогнул.
Барретту. - После этого трудности будут для него позади.
сказал:
же после того, как он оправится. - Барретт пристально поглядел на
невысокого медика и промолвил: - Я давно уже хотел спросить тебя. Как там
дела у Вальдосто?
Квесада держал его под наркотиками и пытался медленно вернуть его к
нормальному восприятию действительности. Пожав плечами, он ответил:
транса, но он не изменился.
но...
вообще. Тогда не лишай его блаженства. Если он не в своем уме, то пусть
хотя бы ему будет приятно.
правда?
были вместе почти с самого начала. Когда партия начала организовываться,
когда все мы были полны идей и идеалов, я был координатором, а он -
простым террористом, швырявшим бомбы. В нем столько накипело, что он был
готов уничтожить любого краснобая, придерживающегося надлежащей линии. Мне
приходилось успокаивать его. Понимаешь, когда Валь и я были совсем
молодыми парнями, у нас была общая квартира в Нью-Йорке...
напомнил Квесада.
восемнадцать, а мне чуть за тридцать. Но он всегда казался старше своего
возраста. И у нас была эта квартира на двоих. Туда заходили девушки, много
девушек. Иногда они жили у нас несколько недель. Хауксбилль тоже нередко
заходил туда, сукин сын, только мы тогда еще не знали, что он работает над
чем-то, что всех нас по сути отправит на тот свет. И Бернстейн. Мы сидели
ночами напролет, потягивая дешевый самодельный ром, и Вальдосто строил
проекты организации террористических актов, и мы затыкали ему глотку, а
потом... - Барретт нахмурился. - Ладно, пошло все это к черту. Прошлое
мертво для нас. Скорее всего, и для Вальдосто это тоже было бы лучшим
выходом.
Лихорадка прошла?
кости?
основном по их цвету. Он достал несколько позеленевших медных деталей,
чуть-чуть этилового спирта, сульфата цинка и немного других предметов,
наскреб почвы и набросал все это в груду мертвых моллюсков. Из этой слизи
он лепит то, что, как он утверждает, является женским телом, и ждет, когда
в него ударит молния и вдохнет жизнь.
больше уже не пристает к своим друзьям. Насколько я помню, ты считал, что
он долго не протянет.
добровольных партнеров здесь, то меня это не касается, пока это никого не
оскорбляет в открытую. Но когда Альтман начинает лепить женщину из
какой-то грязи и гнилой плоти моллюсков, это означает, что мы его потеряли
навсегда. И это очень плохо.
меньше.
новый товарищ.
взволнован, но страх в его глазах исчез. "Он начал, - отметил про себя
Барретт, - приспосабливаться к немыслимому".
много психических заболеваний?
имеющее смысл в этом мире-лагере, - сказал Барретт. - Их пожирает скука.
обязанности. Несколько наших товарищей изучают жизнь моря, выполняя
подлинные научные исследования. У нас здесь есть газета, которая выходит
время от времени, ее подготовкой заняты еще нескольких человек. Затем
рыбная ловля, трансконтинентальные переходы. Но всегда находятся люди,
позволяющие себе впасть в отчаяние, и они ломаются. По-моему, сейчас здесь
примерно тридцать-сорок подлинных маньяков, а всего нас в лагере сто
сорок.
присущую сосланным сюда людям душевную нестабильность и необычные условия
жизни здесь.
не замечал. Большинство из нас находились в здравом уме, считали себя
борцами за правое дело. Вы думаете, что революционером может быть только
чокнутый? Но если вы на самом деле так думаете, Ханн, то что, черт побери,
вы здесь делаете?
параллелей между антиправительственной деятельностью и умственным
расстройством, ей-богу. Но вы должны признать, что многие из людей, кого
привлекает любое революционное движение, ну, чуточку на чем-то помешаны.
красноречивы для человека, который мямлил что-то невразумительное всего
лишь несколько минут назад.
это звучало несколько самодовольно и снисходительно. Я имел ввиду...
нам разрешить проблему нашего годового баланса.
представится возможность очень много говорить об этом здесь. Этот лагерь
полон чокнутых экономистов-теоретиков, которые с удовольствием забросают
вас своими идеями. Некоторые из них даже почти здравые. Я имею ввиду идеи.
Пойдемте со мной, и я покажу, где вы будете жить.
основном шла вниз, и Барретту это слегка улучшило настроение, даже
несмотря на то, что он понимал: на обратном пути ему все же придется идти
в гору. Хижина Латимера находилась на восточной окраине лагеря. Ханн и
Барретт не спеша направились к ней. Ханн старался не подавать виду, что
замечает, с каким трудом дается Барретту ходьба, а того раздражали попытки
молодого человека подстроиться под его темп.
противоречий. С одной стороны, он появился здесь, испытав наиболее тяжелое
темпоральное потрясение из всех, какие когда-либо видел Барретт, с другой
же - оправился после него удивительно быстро. И еще - с виду хрупкий и
застенчивый, он на самом деле обладал твердыми мускулами. Он создавал
впечатление общей некомпетентности, но говорил, сохраняя полное
самообладание. Барретта очень интересовало, что же все-таки натворил этот
прилизанный молодец, чтобы заработать право на поездку в лагерь
"Хауксбилль". Но чтобы выяснить это, будет еще достаточно времени. Сколько
душе угодно.
здесь удивительно просто, не правда ли? Ни суеты, ни огромных городов, ни
транспортных пробок. Пока что на сушу вылезло только немного мха, совсем
немного.