меня исподтишка, притворяясь при этом, что я ее ни капельки не интересую.
- Все у нас шло гладко столько лет, что мы поневоле впали в заблуждение,
что так будет всегда. Хорас среди нас единственный, кто по-прежнему
начеку. И постоянно чем-нибудь занят. Сдается мне, что и остальные, чем
критиковать его, лучше бы нашли себе какое-нибудь полезное занятие.
чтоб он не копался в книгах или не разбирался в том, что собрали для него
другие. А кто собрал? Дэвид, выезжавший в Лондон, Париж и Нью-Йорк, не
побоявшийся покидать Гопкинс Акт ради сбора информации...
чем занята, скажи на милость?
друг к другу. Инид делает никак не меньше, чем остальные, а то и больше.
спокойного и красноречивого, и в который раз поразился тому, как удается
брату ладить с Эммой и ее хамоватым мужем. Сколько бы его ни
провоцировали, Тимоти никогда не повышал голоса. Лицо, окаймленное жидкой
седенькой бородкой, напоминало святого, а главное - он неизменно являл
собой голос разума перед лицом любых бурь, налетавших на семейный корабль.
мелких трудностей, - произнес Дэвид, - лучше бы признаться, что никто из
нас не сделал ничего серьезного душ решения проблемы по существу. Почему
бы не сказать себе прямо и честно: мы беженцы, мы забились сюда и прячемся
в надежде, что нас не найдут? Но нет, мы не хотим в этом сознаться, хоть и
не смогли бы придумать ничего другого даже перед лицом собственной
гибели...
Хорас. - И даже если нет, есть же и другие, кто ищет верный ответ. В
Афинах, в плейстоцене...
если Мартин со Стеллой все еще там. И сколько же нас наберется вместе
взятых?
исчерпывается, должны существовать и другие группы. Три наши общины - по
сути четыре осведомлены друг о друге. Но должны быть и другие, связанные
между собой так же тесно, как наша четверка, но тем не менее не знающие ни
о нас, ни о большинстве других. Это же логично! Революционеры - а мы в
известном смысле революционеры - испокон веков разделялись на
конспиративные ячейки, и одна ячейка знала о других не больше, чем было
совершенно необходимо.
что мы просто-напросто беженцы, улизнувшие из своей эпохи.
блюдо, а затем вернулась и водрузила на центр стола дымящийся сливовый
пудинг. Эмма не замедлила придвинуть пудинг к себе.
десертные тарелки. Для желающих найдется и подливка.
Дэвид. - Он, как обычно, играл в свою глупую игру-попрыгушку.
забраться сюда вместе с нами! Он же тогда просто заглянул в гости, но
оказался с нами в минуту отправления. Хоть он и не член семьи, но бросить
его было бы негоже. Надеюсь, ему с нами хорошо...
не дано говорить с нами.
заблуждаться, воображая, что он глуп.
семействе на правах домашнего любимца - нет, это не вполне точно, но
состоял с ними в каких-то отношениях. В те дни многие земляне вступали в
отношения с пришельцами, и характер таких отношений было не всегда легко
понять. По крайней мере, для меня они так и остались загадкой.
семьи. Может, родство и дальнее, но он все равно из наших. И отправился с
нами, в сущности, добровольно.
слишком-то часто он показывается нам на глаза.
пределами поместья, наводя ужас на простых селян, да и на помещиков - эти
тоже невежественны, как крестьяне, и верят в призраков. Зато нам он
приносит уйму местной информации. Благодаря ему, и только благодаря ему,
мы довольно широко осведомлены о том, что творится за пределами Гопкинс
Акра.
официальный протест. - Не следовало бы толковать о нем в подобном тоне...
достаточно похож на призрака, чтоб одурачить любого, кто не знает в чем
дело.
оказался вязок, но исключительно вкусен. И вдруг прозвучала мысль - не
голос, а мысль, но настолько сильная и ясная, что ее восприняли все за
столом:
Обожает пугать нас в самую неподходящую минуту. То удерет на много дней, а
то объявится рядышком и заорет в самое ухо...
спокойно на стул. Неприятно говорить с собеседником, который невидим.
хотя бы смутно видеть, и уселся в торце стола, прямо напротив Тимоти. Он
был созданием дымчатым, в целом похожим на человека, но слепленным как бы
очень небрежно. И даже то, что он собрал воедино, не желало твердо
держаться вместе, а колыхалось взад-вперед, - спинка стула, видная сквозь
разреженное тело, словно подрагивала в такт этим колыханиям.
Все тяжелое. Тяжелая баранина. Тяжелый пудинг. Именно пристрастие к
тяжелой пище делает вас столь неповоротливыми, кок вы есть."
легкий, что того и гляди пошатнусь на ветру...
выходишь. Сколько лет минуло с тех пор, как ты ощущал обыкновенное
солнечное тепло?"
Тимоти. - Уж тебе солнечного тепла и света достается больше, чем
положено...
известно. Именно энергия, которую я черпаю от солнца, поддерживает мое
существование. Но дело не только в солнце, важно и многом другое. Сладкий
аромат диких роз, пение птиц, дыхание открытых пространств, шелест или
завывание ветра, гигантская вогнутая чаша неба, непотревоженное величие
лесов..."
ты говоришь.
окружающим Гопкинс Акр. Я единственный, кто способен пройти сквозь купол
без помощи времялета. Вот я и странствую в свое удовольствие."
прошу тебя больше не докучать туземцам. Они принимают тебя за призрака. Ты
держишь всех окрестных поселян в постоянном волнении.
Испугаться чего-либо для них почти удовольствие. Забьются в угол у печки и
рассказывают друг другу сказки. Если бы не я, и рассказывать было бы не о
чем. Но сегодня я прибыл отнюдь не ради этого."
знают, что это такое, они не уверены в точном его местоположении, но они
ощущают наличие купола, и им любопытно. Рыскают вокруг и вынюхивают."
дано. Он стоит здесь почти полтора столетия, и...
извне."
приклеенные к стульям, и лишь обменивались взглядами. Древние страхи
выбрались из мрачных закоулков поместья и расположились здесь, в самой
освещенной комнате.
что рано или поздно это произойдет. Честно говоря, этого стоило ожидать -
нас выследили.