рукой привязал сумку к металлической перекладине и, порывшись в ней,
достал короткий кусок стального троса с кольцом на одном его конце и
карабином на другом. Он перебросил конец с кольцом через перекладину,
протянул другой конец с карабином сквозь кольцо и, обвив себя тросом,
защелкнул карабин под мышкой.
неосторожное движение, оторвется от корабля и уплывет в пространство.
огромной скоростью, и что с того, что даже не знает куда, - нужно только
запастись терпением. Он вдруг почему-то вспомнил, что сказал ему на Земле
священник. "Терпение, смирение и молитвы", - сказал тот, видимо упустив из
виду, что терпение робота неиссякаемо.
место. Но времени у него было предостаточно, намного больше, чем у любого
человеческого существа, и он вполне мог истратить некоторую его часть
впустую. Он прикинул, что у него не было никаких потребностей - он не
нуждался ни в пище, ни в воздухе, ни в воде, он не нуждался в сне и в
отдыхе. Ему ничто не могло повредить.
неприятности.
благодаря нагретому солнцем боку, откуда тепло до металлической обшивке
распространялось на теневую часть корпуса, но наступит момент, когда
солнце настолько уменьшиться в размере, что перестанет греть, и он будет
обречен на лютый космический холод.
повлияет ли он на функции его мозга? А может, он сотворит с ним что-то
такое, о чем он даже и не догадывается?
оттолкнуть его, и страх подобрал свои щупальца, но не ушел совсем,
затаившись на самой границе сознания.
одиночеством. А если он не сумеет с ним справиться, если одиночество
окажется невыносимым, если ему станет невтерпеж, он забарабанит по корпусу
корабля, и тогда наверняка кто-нибудь выйдет посмотреть, в чем дело, и
втащит его внутрь.
себе. Ведь если они выйдут из корабля и обнаружат его, он пропал. Стоит
ему прибегнуть к этой крайней мере, и он лишится всего - его побег с Земли
потеряет всякий смысл.
истечет положенное время, не давая притаившемуся страху переползти через
порог сознания и во все глаза разглядывая раскинувшуюся перед ним
вселенную.
реактивные двигатели и, даже не ощущая ускорения, он понял, что корабль
начал свой долгий трудный разгон к скорости света.
себя не думать об этом, пытался внушить себе, что ему нечего бояться, но
он не желал исчезать, этот величественный призрак неведомого.
и пришло время, когда он уже не мог отыскать его среди других светил. И
холод вступил в свои права, но, похоже, это ему ничем не грозило, хоть он
и чувствовал, что похолодало.
как бы отвечая мучившим его страхам, Но это прозвучало неубедительно.
Корабль все мчался и мчался вперед, и роковой синевой отливала поверхность
его двигателей.
было связано с осознанием многого другого; не было якорной мачты, и он
более не владел своим телом. Он разметался по вселенной; был вскрыт и
раскатан в тончайшую пленку. Он одновременно был в дюжине, а может и в
сотне мест, и это очень смущало его, и первым побуждением его было как-то
противостоять тому неведомому, что может с ними произойти, - одолеть это и
собрать себя. Но сопротивление ничего ему не дало, стало даже еще хуже,
потому что порой ему казалось, что, сопротивляясь, он лишь сильнее
растягивает в стороны свое существо, увеличивая расстояние между его
частями, и от этого он испытывал все большую неловкость.
множество осколков; страх постепенно оставлял его, и он сказал себе, что
теперь ему все безразлично, тут же усомнившись, так ли это на самом деле.
способность мыслить, он довольно безучастно подумал о том, что, возможно,
это и есть гиперпространство, впрочем, уже уверенный, что не ошибся. И он
знал, что, если это правда, ему очень долго придется существовать в таком
состоянии; пройдет много времени, пока он привыкнет к нему и научится
ориентироваться, пока сможет найти себя и собрать воедино, пока поймет до
конца, что с ним происходит, если это вообще доступно пониманию.
словно бы отдыхая и поглощая информацию, которая отовсюду беспрепятственно
вливалась в его существо.
оболочка, в которой ютилась небольшая часть его нынешнего существа, -
по-прежнему было прочно привязано к кораблю, и он знал, что понимание
этого уже само по себе было первым маленьким шагом к определению своего
состояния. Он знал, что ему необходимо было как-то сориентироваться. Он
непременно должен был если не понять, то хотя бы по возможности освоиться
с создавшимся положением.
его часть, которая чувствовала, знала и мыслила; тончайшей субстанцией
раскинулся он по вселенной, грозной и необъятной.
сейчас перед ним была иная, освобожденная вселенная, мятежная вселенная,
сбросившая оковы размеренного порядка, пространства и времени.
корабля, он начал постепенно подбираться к разметавшимся по вселенной
осколкам своего существа. Он действовал интуитивно, повинуясь каким-то
неосознанным импульсам, но казалось, что все идет так, как нужно, ибо
мало-помалу он вновь обретал власть над собой и ему наконец удалось
собрать в несколько островков рассыпавшиеся части своего "я".
украдкой завладеть этими островками разума, из которых, как он полагал,
состояло его существо.
начало отступать, хотя его по-прежнему не покидало сознание невероятности
происходящего.
лишь сумел представить себе, что вместе со всей вселенной на волю вырвался
и он сам, что пали цепи рабства, которыми опутывал его другой, нормальный
и упорядоченный мир, и он более не был подвластен законам пространства и
времени.
если можно было употребить здесь это слово, и он понимал самую суть
некоторых явлений, о которых никогда раньше даже не думал, понимал
инстинктивно, не находя для этого словесного выражения, не умея объединить
эти явления и почерпнуть из них какую-нибудь определенную информацию.
была иная, в каком-то смысле более совершенная вселенная, и он знал, что
со временем - если сейчас существовало такое понятие, как время, - он
лучше освоится с ней и приоткроет завесу неведомого.
временем, было необъятное всегда.
дано было постичь истинное великолепие звезд, о тех, кто был лишен
возможности проникнуть в безграничные дали и чье видение мира никогда не
выйдет за пределы плоской галактической равнины.
только ощущал и впитывал и становился частью этого нечто, а оно
становилось частью его самого - его сознание, казалось, было бессильно
придать этому четкую форму определенного явления, измерить, уяснить
сущность. Могущественным и подавляющим было это нечто, настолько, что оно
по-прежнему оставалось для него расплывчатым и туманным. Он не испытывал
ни страха, ни удивления, ибо там, где он находился, видимо, не
существовало ни того, ни другого. И в конце концов он понял, что это был
как бы потусторонний мир, не подчинявшийся нормальным законам пространства
и времени, мир, в котором не было места обычным эмоциям, и в распоряжении
существа, привыкшего к иным канонам пространства и времени, не было
никаких инструментов, никакого измерительного прибора, с помощью которых
оно смогло бы свести все это к категориям, доступным познанию.
же, как и настоящего прозрения.
металлическую клетку черепа, и он слился со своим телом, опять стал
скованным, жалким, нагим и замерзшим.
мест, а впереди на черном фоне неба, точно расплавленный в горне металл,
пылала звезда.
а вселенная уменьшилась до размеров небольшого свертка.