Чтение 4–й страницы книги ~Когда в доме одиноко~

из-за двери дробовик. Президент Клуба летающих тарелок поспешно
распрощался и отбыл восвояси.

Жизнь на ферме шла своим чередом, приостановилась работа на
кукурузном поле, и начался покос, а в саду тем временем продолжало расти
неведомое растение, которое теперь стало принимать определенную форму.
Старый Моуз не поверил своим глазам, разглядев однажды, на что оно похоже,
и простаивал долгие вечерние часы в саду, рассматривая растение и
спрашивая себя, не выживает ли он из ума от одиночества.

В одно прекрасное утро он увидел, что растение ждет его у двери. Ему,
конечно, полагалось бы удивиться, на самом же деле этого не произошло,
потому что он жил рядом с растением, вечерами смотрел на него, и, хотя он
даже самому себе не осмеливался признаться, в глубине души он сознавал,
что это такое.

Ведь перед ним стояло существо, которое он нашел в лесу, но не
больное и жалобно стонущее, не умирающее, а молодое и полное жизни.

Но все же оно было не совсем таким, как прежде. Моуз всмотрелся в
существо и увидел те едва уловимые новые черты, которые можно было бы
объяснить разницей между стариком и юношей либо между отцом и сыном, либо
отнести за счет изменения эволюционной модели.

- Доброе утро, - сказал Моуз, ничуть не удивившись, что заговорил с
существом, словно в этом не было ничего необычного. - Я рад, что ты
вернулся.

Существо, стоявшее во дворе, не ответило ему. Но это не имело
значения: Моуз и не ждал, что оно отзовется. Для него было важно только
то, что теперь ему есть с кем поговорить.

- Я ухожу. Мне нужно сделать кое-что по хозяйству, - сказал Моуз. -
Если хочешь, пойдем вместе.

Оно брело за ним по пятам, наблюдая, как он хозяйничает, и Моуз
беседовал с ним, что было несравненно приятнее, чем беседовать с самим
собой.

За завтраком он поставил ему отдельную тарелку и пододвинул к столу
еще один стул, но оказалось, что существо не может им воспользоваться, так
как тело его не сгибалось.

И оно не ело. Сперва это огорчило Моуза, ибо он был гостеприимным
хозяином, но потом он смекнул, что такой рослый и сильный юнец соображает
достаточно, чтобы самому позаботиться о себе, и что ему, Моузу, видимо, не
стоит беспокоиться об удовлетворении его жизненных потребностей. После
завтрака они с существом вышли в сад, и, как того и следовало ожидать,
растения там уже не было. На земле лежала лишь опавшая сморщенная
оболочка, тот покров, что служил стоявшему рядом с ним существу колыбелью.

Из сада Моуз отправился в гараж, и существо, увидев клетку,
стремительно бросилось к ней и принялось ее ощупывать.

Потом оно повернулось к Моузу и словно бы сделало умоляющий жест.

Моуз подошел к клетке, взялся руками за один из погнутых прутьев, а
существо, стоявшее рядом, схватило конечностями тот же прут, и они вместе
начали распрямлять его. Но безуспешно. Им, правда, удалось чуточку
разогнуть его, но этого было недостаточно, чтобы вернуть пруту
первоначальную форму.

Они стояли и смотрели друг на друга, хотя слово "смотрели" едва ли
подходило для этого случая, поскольку у существа не было глаз и смотреть
ему было нечем. Оно как-то непонятно двигало конечностями, и Моуз никак не
мог взять в толк, что оно пыталось объяснить ему. Потом существо легло на
пол и показало, как прутья клетки открепляются от ее основания.

Хотя Моуз спустя немного сообразил, как действует механизм крепления,
он так до конца и не понял его принцип. И в самом деле невозможно было
уразуметь, почему он действовал именно таким образом.

Вначале нужно было нажать на прут с определенной силой, прикладывая
ее под определенным углом, и прут слегка поддавался. Затем следовало снова
нажать на него, прикладывая силу уже под другим углом, и прут поддавался
еще немного. Это делалось трижды, и в результате прут отсоединялся от
клетки, хотя, видит бог, Моуз не мог бы объяснить, почему так получается.

Моуз развел в горне огонь, подбросил угля и принялся раздувать пламя
мехами, а существо неотрывно следило за его действиями. Но когда он взял
прут, собираясь сунуть его в огонь, существо стало между ним и горном. Тут
Моуз понял, что, перед тем как распрямлять прут, нагревать его не следует,
и он принял это как должное. Ведь существо наверняка лучше знает, как это
делается, сказал он себе.

И, обойдясь без огня, он отнес холодный прут на наковальню и принялся
выпрямлять его ударами молота, а существо в это время пыталось жестами
показать ему, какую нужно придать пруту форму. Эта работа заняла довольно
много времени, но зато прут был распрямлен именно так, как того желало
существо.

Моуз думал, что им придется немало повозиться, пока они вставят прут
обратно, но тот мгновенно скользнул в паз.

Потом они вытащили другой прут, и теперь депо пошло быстрее, потому
что у Моуза уже появилась сноровка.

Но это был тяжелый, изнурительный труд. Они работали до вечера и
распрямили только пять прутьев.

Потребовалось полных четыре дня, чтобы распрямить молотом прутья
клетки, и все это время трава оставалась некошеной.

Однако Моуза это нисколько не тревожило. У него теперь было с кем
поговорить, и его дом покинуло одиночество.

Когда они выпрямили все прутья и вставили их в пазы, существо
проскользнуло в клетку и занялось какой-то диковинной штукой,
прикрепленной к потолку, которая с виду напоминала корзинку сложного
плетения. Наблюдая за ним, Моуз решил, что эта корзинка была чем-то вроде
автомобильного мотора.

Вдруг существо забеспокоилось. Разыскивая что-то, оно обошло весь
гараж, но, видно, его поиски не увенчались успехом. Оно вернулось к Моузу,
и в его жестах старик уловил отчаяние и мольбу. Моуз показал ему железо и
сталь; порывшись в картонке, где он держал гвозди, зажимы, втулки, кусочки
металла и прочий хлам, он извлек из нее латунь, медь и даже кусок
алюминия, но существу нужно было не это.

И Моуз обрадовался - ему было немного стыдно, но он обрадовался.

Ведь он понимал, что, когда клетка будет починена, существо покинет
его. По складу своей натуры он не мог помешать существу чинить клетку или
отказать ему в помощи. Но сейчас, когда выяснилось, что починить клетку,
видимо, невозможно, он почувствовал, что очень этому рад. Теперь существу
придется остаться с ним, и ему будет с кем разговаривать, а из его дома
уйдет одиночество. Как было бы чудесно, подумал он, снова иметь рядом с
собой живое существо. А это созданье было почти таким же хорошим
товарищем, как Тоузер.

На следующее утро, когда Моуз готовил завтрак, он потянулся к верхней
полке буфета за овсянкой, задел рукой коробку из-под сигар, и она полетела
на пол. Она упала набок, крышка откинулась, и доллары раскатились по всей
кухне.

Уголком глаза Моуз заметил, как существо бросилось в погоню за одной
из монет. Схватив ее, оно повернулось к Моузу, и из клубка червей на его
макушке послышалось какое-то дребезжание.

Оно нагнулось, сгребло еще несколько монет и, прижав их к себе,
исполнило нечто вроде джиги, и сердце Моуза упало, до него вдруг взошло,
что существо так настойчиво искало не что иное, как серебро.

Моуз опустился на четвереньки и помог существу собрать остальные
доллары. Они сложили их обратно в коробку из-под сигар, и Моуз отдал ее
существу.

Оно приняло коробку, взвесило на щупальце и явно огорчилось. Оно
высыпало доллары на стол и разложило их аккуратными столбиками, и Моуз
видел, что оно глубоко разочаровано.

А вдруг существо искало вовсе не серебро? - подумал Моуз. Может, оно
ошиблось, приняв серебро за какой-то другой металл.

Моуз достал овсянку, насыпал ее в кастрюлю с водой и поставил на
плиту. Когда каша и кофе был готовы, он отнес еду на стол и приступил к
завтраку.

Существо все еще стояло по другую сторону стола, то так, то сяк
перестраивая столбики из серебряных долларов, И теперь, подняв над этими
столбиками конечность, оно дало понять, что ему нужны еще монеты. Вот
столько столбиков, показало оно, и каждый столбик должен быть вот такой
высоты.

Моуза словно громом ударило, и его рука с ложкой овсянки замерла на
полпути ко рту. Он подумал об остальных долларах, которыми был набит
чугунный котелок, спрятанный под полом в гостиной. Он никак не мог
решиться отдать их: это единственное, что у него оставалось, если не
считать существа. И он не в силах был с ними расстаться, ведь тогда
существо сможет починить клетку и тоже покинет его.

Не ощущая никакого вкуса, он съел миску овсянки и выпил две чашки
кофе, И все это время существо стояло перед ним и показывало, сколько еще
ему нужно монет.

- Я не могу их тебе отдать, - сказал Старый Моуз. - Я ведь сделал
все, чего только может ожидать одно живое существо от другого, кем бы оно
ни было. Я нашел тебя в лесу, согрел и дал тебе кров. Я старался помочь
тебе, а когда у меня с этим ничего не получилось, я защитил тебя от этих
назойливых людей. И я не вырвал тебя из земли, когда ты вновь начал расти.
Неужто ты ждешь, что я буду делать тебе добро вечно?

Но его слова лишь сотрясли воздух. Существо не слышало его, а себя он
так ни в чем и не убедил. Он встал из-за стола и пошел в гостиную, а
существо двинулось следом. Он поднял доски пола, вытащил котелок, и
существо, увидев его содержимое, в великой радости крепко обхватило себя
конечностями.

Они отнесли монеты в гараж, и Моуз, раздув в горне огонь, поставил на
него котелок и начал плавить с таким трудом накопленные деньги.