неверным. Но мы не можем судить, что верно, а что неверно, если у нас нет
фактов, а я сомневаюсь, что эти факты были. Там были другие причины,
другие обстоятельства. Я одинокий человек. У меня есть работа, а заходят
сюда редко. Меня не отвлекают сплетни, которыми полон Корабль. И я думаю.
Я много передумал. Я думал о нас и о Корабле. И о законах, и о цели всего
этого. Я размышлял о том, почему растут растения и почему для этого нужны
вода и удобрения. Я думал, зачем мы должны включать свет на столько-то
часов, - разве в лампах есть что-то такое, что нужно растениям? Но, если
не включать их, растение погибает. Значит, растениям необходимы не только
вода и удобрения, но и лампы. Я думал, почему помидоры всегда растут на
одних кустах, а огурцы - на других. На огурце никогда не вырастет помидор,
и этому должна быть какая-то причина. Даже для такого простого дела, как
выращивание помидоров, нужно знать массу фактов. А мы их не знаем. Мы
лишены знания. Я думал: почему загораются лампы, когда повернешь
выключатель. И что происходит в нашем теле с пищей? Как твое тело
использует помидор, который ты только что съел? Почему нужно есть, чтобы
жить? Зачем нужно спать? Как мы учимся говорить?
почти никогда.
просто убивают время. Они не ищут причин. Они даже ни о чем не
задумываются. Что бы ни случилось - все к лучшему, и этого с них хватает.
же ко мне пришел.
растений, слыша журчание воды в насосах. Он шел длинными коридорами, где в
окнах наблюдательных рубок светили неподвижные звезды.
Письме - основание и цель. И кроме правды есть еще неправда, и, чтобы их
различить, нужно кое-что знать.
скользнул в дверь, нашел Мэри и встал рядом с ней. Она взяла его за руку и
улыбнулась.
глядя, как мерцают две большие свечи по бокам огромной Священной Картины.
знал, что свечи зажигают только по случаю важных событий.
и Фрэнка. И он был горд тем, что Джо, его друг, был одним из троих, кто
сидел под Картиной, потому что для этого нужно было быть набожным и
примерным.
Конец.
Конец, но о самом Конце никто не может знать, ибо он скрыт..."
пожатии он почувствовал утешение, которое дают жена, и Вера, и ощущение
Братства всех людей.
большое утешение. И это было правда. Вера была утешением. Она говорила,
что все хорошо, что все к лучшему. Что даже Конец - тоже к лучшему.
утешение. Они так одиноки, особенно теперь, когда звезды остановились и
сквозь окна видна пустота, окружающая их. Они еще более одиноки, потому
что не знают цели, не знают ничего, хотя и утешаются знанием того, что все
к лучшему.
висеть, одинокие и яркие, в глубине тьмы, той вечной тьмы, которая
охватывает все, кроме людей в Корабле..."
того, что только они одни укрыты и защищены от вечной ночи. А впрочем,
откуда взялось это сознание? Из какого источника? Из какого откровения? И
он выругал себя за эти мысли, которые не должны появляться во время
собрания в церкви.
вещах, которые всю жизнь принимал на веру, которые принимали на веру все
поколения.
Цветы, и на Реку, и на Дом вдалеке, и на Небо с Облаками; Ветра не было
видно, но он чувствовался.
видел, кроме как на Священных Картинах. Где же такое место, подумал он. А
может, это только символ, только воплощение того лучшего, что заключено в
людях, только изображение мечты всех запертых в Корабле?
ведь не заперты, а защищены, укрыты от всяких бед, от всего, что таится во
тьме вечной ночи. Он склонил голову в молитве, сокрушаясь и раскаиваясь.
Как это ему только могло прийти в голову!
смогут иметь, когда Джошуа умрет. Он подумал о шахматах, в которые он
всегда играл с Джо. О долгих темных ночах, когда рядом с ним была Мэри.
него в голове. И он вспомнил о Письме, в котором говорилось о знаниях, о
назначении, о цели.
Конец?
пыли, но лампочка еще горела. На противоположной стене была дверь, о
которой говорилось в Письме: дверь с циферблатом посередине. "Сейф", -
было сказано в Письме.
колени. Стер рукавом пыль и увидел цифры. Он положил Письмо на пол и
взялся за стрелку. "Поверни стрелку сначала на 6 потом на 15, обратно на
8, потом на 22 и, наконец, на 3". Он аккуратно все выполнил и, повернув
ручку в последний раз, услышал слабый щелчок открывающегося замка.
очень тяжелой. Войдя внутрь, он включил свет. Все было так, как говорило
Письмо. Там стояла кровать, рядом с ней - машина, а в углу - большой
стальной ящик.
кондиционирования воздуха, которая в течение веков разнесла пыль по всем
другим комнатам.
машину, и стальной ящик, он почувствовал ужас, леденящий ужас, от которого
вздрогнул, хотя и старался стоять прямо и уверенно, - остаток страха,
унаследованного от многих поколений, закосневших в невежестве и
безразличии.
те, кто решал за людей, и они придумали закон против Чтения и сожгли
книги.
тянущимися вверх растениями, сказал, что должно быть основание и что
знания раскроют его.
против решения, принятого много поколений назад.
отец, и отец его отца, и все отцы перед ним, которые передавали друг другу
Письмо, Книгу и искусство Чтения. И он знал, что он сам, если бы он имел
ребенка, передал бы ему Письмо и Книгу и научил бы его читать. Он
представил себе эту картину: они вдвоем, притаившись в каком-нибудь углу,
при тусклом свете лампы разбираются в том, как из букв складываются слова,
нарушая закон, продолжая еретическую цепь, протянувшуюся через многие
поколения.
Вот, наконец, то, к чему все это привело.
пощупал ее - это была обычная кровать.
контакты, как было сказано в Письме, отыскал шлем, нашел выключатель.
Обнаружив два отошедших контакта, он поджал их. Наконец после некоторого
колебания включил первый тумблер, как было сказано в инструкции, и
загорелась красная лампочка.
протянул руку, включил второй тумблер - и услышал колыбельную.
почувствовал легкое покачивание и подступающую дремоту.
Священной Картины, незнакомую машину, незнакомую толстую дверь, шлем на
Прозоров Александр
Афанасьев Роман
Земляной Андрей
Орлов Алекс
Курылев Олег
Шилова Юлия