кто-нибудь, кто способен прочесть инструкцию? - Никто не откликнулся. -
Если кто-нибудь может ее прочесть, - повторил он, - пусть выйдет вперед.
прозакладывал бы свою душу, что сумеет запустить двигатели в одиночку или,
в крайнем случае, сумеет взять инструкцию и выяснить, как это делается.
Час назад это показалось бы нам беспроигрышным пари.
способность прочесть инструкцию?
версию и заменили ею ответ, но, по сути, так и не нашли его. А должны были
бы найти. И сами прекрасно это знаете...
намертво. Мы не нашли ответа и знаем сами, что не нашли. Мы пришли к
догадке и подставили догадку на место ответа, которого не было. Уоррен
прав и в том, что мы обязаны были найти ответ. Ответ, а не догадку.
возненавидели его за голую жестокую правду - при любых других, но не
сейчас. Они молчали, и он зримо чувствовал, как в душу каждого помаленьку
просачивается осознание истины. Первым заговорил Дайер:
как Мак забыл про двигатели?
профессиональные навыки и знания. Вы работали так же честно, как всегда.
Вы выполнили все предписанные процедуры. Но вы не нашли в себе прежних
навыков и знаний, только и всего.
тем не менее они улетели. Значит, каким-то образом вспомнили, заставили
себя вспомнить. Но если все сводилось к тому, чтобы просто вспомнить,
зачем им понадобилось реконструировать двигатель? Легче было бы
использовать прежний...
каких-то жалких двух футах над головой - стальная переборка, но ее не
разглядеть. И ему было понятно, что существует способ запустить двигатели,
совсем простой способ, если знать его или вспомнить, но способа такого он
тоже не видел.
чувства - а потом, с течением времени, забывают и неприятности, и знания,
и чувства. Жизнь, по существу, непрерывная цепь забвения. Воспоминания
стираются, знания тускнеют, навыки теряются, однако требуется время, чтобы
все это стерлось, потускнело и потерялось. Не бывает так, чтобы сегодня
знать что-то назубок, а назавтра забыть.
немыслимым образом резко ускорился. На Земле нужны годы, чтобы забыть
крупную неприятность или утратить прочный навык. А здесь это происходит за
одну ночь...
сошел по трапу и, миновав шлюз, вышел в чужую ночь.
профессиональная идио... идиосин...
слово, которое я искал. Твои тревоги - профессиональная болезнь.
надолго, но эта не из их числа. Эта, если по совести, - охвостье творения.
звезд, а перед ними до смутного горизонта расстилалась безмолвная планета.
Твои ученые заявляют, что тут нет ничего, потому что не видят ни черта в
свои приборы, и в книжках у них говорится, что если на планете только
скалы и мхи, другой жизни не ищи. Но я-то на своем веку навидался всяких
планет. Я-то лазал по планетам, когда эти ученые лежали в колыбели. И мой
нос может сказать мне о планете больше, чем напичканные знаниями мозги,
если даже смешать их в кучу и переболтать, что, между прочим, совсем не
плохая идея...
А ведь раньше не чувствовал. Наверное, мы перепуганы до смерти, если
начали понимать то, чего раньше не чувствовали.
свалке было столько работы, что об этом и не подумали.
какие-то башни.
Если бы тут было, куда бежать, Мак уже улепетнул бы во все лопатки.
башни как следует.
они стояли в ряд, как сторожевые вышки, - словно кто-то когда-то опоясал
такими вышками всю планету, но затем передумал, и все остальные снес, а
эти восемь почему-то оставил.
без строительного раствора, лишь кое-где на стыках камни для прочности
скреплялись каменными же клиньями или пластинами. Такие башенки могло бы
соорудить первобытное племя, и вид у них был весьма древний. У основания
башенки достигали примерно шести футов в поперечнике, а кверху слегка
сужались. Каждая башенка была накрыта плоской каменной плитой, а чтобы
плита не соскользнула, на нее еще взгромоздили крупный валун.
пододвинулся к ней вплотную, внимательно осмотрел и вытянул вперед руки.
Со стороны это выглядело так, будто он намеревался потрясти башенку,
только она не поддалась.
украсить кладку, простая утилитарность. Но сработано добротно.
их тут поставили?
меты на месте, где предполагалось что-то оставить.
гадать и не спорить. Всего-то надо скинуть сверху валун, приподнять крышку
да заглянуть внутрь.
оказался не слишком труден - в камнях были выбоины, которые могли
послужить опорами для рук и ног. Через минуту он был наверху.
Уоррен уперся понадежнее и приналег снова. На этот раз валун перевернулся,
тяжело рухнул вниз и с грохотом покатился по склону, набирая скорость. По
пути валун ударялся о другие валуны, менял курс и даже подпрыгивал.
Белов Вольф
Шилова Юлия
Браун Дэн
Якубенко Николай
Бажанов Олег
Орлов Алекс