Потом рыцарю пришлось отвести вашего парнишку в сторонку и объяснить ему,
что мальчики вовсе не должны драться насмерть, что детские драки всего лишь
чуть-чуть серьезнее, чем обычные игры.
А стычки у них бывают то и дело. Хоть они и подружились с первого дня, но
мальчишки есть мальчишки.
любой, кто на самом деле ничего не смыслит в мальчишках.
поохотиться, знаете ли, но уж так это у него серьезно выходит, что просто
дрожь пробирает. - Барон украдкой посмотрел на канцлера. - А он взаправду
ваш? Я-то думал, что такие могучие колдуны детей не имеют.
ним?
дороги. Ванна готова?
мытью. - А как только мальчик вернется, я его тут же пошлю к вам, да?
***
казалось, это Ребозо явился к нему на аудиенцию - во всяком случае, у
мальчишки был такой вид. Канцлер не поверил своим глазам - между тем мальчик
улыбался.
извинился Ребозо. - Пришлось дождаться, пока ваш дед отправит меня в поездку
по провинции, дабы напомнить помещикам, что они задолжали кое-какие подати.
Правда, порой на него нападает задумчивость, и он часами простаивает у окна,
глядя в одну точку.
ваше высочество?
теперь у меня есть друзья... ну, или по крайней мере знакомые.
вы вместе только что охотились.
водили Бонкорро к дырочке в стене, сквозь которую можно было подглядывать за
служанками. Дырочка позволяла видеть спальню служанок и то, как они
раздеваются перед сном. Бонкорро послушно поглядел, когда подошла его
очередь, вот только никак не мог понять, почему его товарищи так хихикают и
радуются. Он, правда, тоже ощутил непонятное волнение при виде того, как
рослая крестьянка разделась. Что-то в этом были приятное, но уж точно ничего
такого, чтобы стоило устраивать такой шум.
плаща сверток. - Сожалею, что мы не можем отпраздновать его более
торжественно, но примите этот подарок в знак добрых пожеланий.
разверните.
только самые простые заклинания - такие, какими пользуются деревенские
ворожеи, когда лечат больных травами, но для начала и этого достаточно.
Вот спасибо, канцлер! Огромное спасибо!
указательный палец. - Хоть эти заклинания и простые, они могут наделать бед,
если ими будет пользоваться кто попало. Никому не позволяйте заглядывать в
книгу! Самое первое заклятие, записанное там, не даст никому, кроме вас,
прочесть эту книгу. Поскорее выучите это заклятие и почаще им пользуйтесь.
так, словно обнимал ее. Устремив на Ребозо радостный взгляд, он снова
поблагодарил канцлера: - Ну, спасибо, вот уж спасибо, так спасибо!
получился бы превосходный колдун, если бы его повести по этому пути...> ***
прокашлялся и сказал:
этакие. Ну, я, стало быть, пригляжу, чтобы такое больше не повторялось.
Мальчик должен стать мужчиной - во всех смыслах!
пробормотал Гарчи и подумал: <Может, мальчик и впрямь родной сын канцлера>.
дырочки и читая книгу заклинаний. Кое-какие из заклинаний казались ему
совершенно никчемными, и такие страницы он пролистывал. Другие же он заучил
и испробовал с удовольствием. При этом принц избегал заклинаний, в которых
бы на помощь призывался Сатана, да и вообще кто-либо из его свиты. И все
равно оставалась еще куча жутко интересных заклинаний. С помощью некоторых
из них Бонкорро удавалось видеть много такого, что не шло ни в какое
сравнение с картинами, подсмотренными сквозь дырочку в стене. Подобные вещи
в конце концов стали его интересовать. И к тому времени, когда Ребозо привез
принцу новую книгу, более толстую, юноша успел возмужать - как того и хотел
канцлер - во всех смыслах. Год за годом он становился все более искушенным
как мужчина. Да, все шло именно так, как хотел Ребозо.
никак не показывал этого. Он продолжал вытягивать подати у купцов и дворян,
а те, в свою очередь, прилежно обкрадывали покупателей и крестьян. Король не
давал своим подданным расслабляться, но при этом устанавливал очень низкие
подати для борделей и запрещал стражникам арестовывать шлюх. Он
покровительствовал игорным притонам и при том, что собирал высокую пошлину с
торговцев солодом, фруктами и соками, не брал таких высоких налогов с
торговцев пивом и вином. Одним словом, он старался как только мог
потворствовать продажности, порочности и нищете, но, правда, не изобретал
ничего нового.
устраивал кутежей, не буйствовал и не зверствовал, даже в тех случаях, когда
кто-то из придворных не слушался его или огрызался. Нет, король, конечно,
рявкал на ослушника и, конечно, давал знак стражнику, чтобы тот выпорол
невежу, но впечатление было такое, что ото всего этого монарх как бы устал.
Да, он ругался на гонца, который приносил дурные вести, но, хоть и отдавал
приказ его высечь, сам своими руками никого больше не убивал и не впадал в
неукротимую ярость. Он словно бы превратился в оболочку былого злодея, а к
тому, что говорил ему канцлер, похоже, и не прислушивался. Выслушивая
доклады Ребозо, король смотрел в одну точку и машинально кивал головой. Он
часами просиживал в своих покоях, смотрел в окно и прихлебывал что-то из
огромной пивной кружки.
с налитыми кровью глазами - и то, если Ребозо удавалось уговорить его
пообедать. Пьянство монарха не слишком-то заботило Ребозо, хотя ему и
нелегко приходилось править государством в одиночку. Он боялся одного: как
бы Маледикто не отправился на тот свет до тех пор, пока Бонкорро не достиг
совершеннолетия, и еще: как бы король не начал вдруг розыски наследника. На
самом-то деле, когда король сильно напивался, у него с языка слетали слова,
что надо бы разыскать внука и узнать, куда это он подевался. Тогда Ребозо
принимался втолковывать королю, что его величество, видимо, запамятовал -
ведь принц Бонкорро погиб на охоте на следующий день после смерти отца.
Тогда Маледикто свирепо махал руками, будто и впрямь знал правду. Но
ощущение создавалось такое, что, и зная правду, король не слишком судил
своего канцлера за то, что тот сделал. Причина подобного отношения к делу
выяснялась, когда король был трезв. Именно тогда у него время от времени
срывались с языка высказывания, что дети - это маленькие чудовища, а
особенно такие дети, которые возомнили себя особами королевской крови. Еще
король ворчал, что на свете было бы гораздо лучше жить, если бы детей и
вовсе не существовало. Но к вечеру Маледикто успевал набраться, на него
нападала слезливость, и он плаксиво бормотал, куда же это подевался его
внук.
стал уже не так сильно напиваться. Это беспокоило Ребозо, хотя и не очень.
Он позаботился о том, чтобы в кувшин с вином, который относили к королю,
всегда подмешивали бренди.
кипяченой воде, канцлер запаниковал не на шутку.
нему вернулась и его железная воля. Или, скорее, не воля, а решимость.
Правда, о том, что он задумал и на что решился, он не сообщал ни Ребозо, ни
Суворов Виктор
Перумов Ник
Шилова Юлия
Мурич Виктор
Белогорский Евгений
Смит Кордвейнер