Чтение 4–й страницы книги ~Жребий принцессы~

проникнуть за ворота, хотя несколько детей громко возмутились, потеряв
своих "верховых животных". Сареван приостановился, чтобы рассмешить их.
Когда за их спинами захлопнулись ворота, он и сам улыбался.

- Ах, мальчик, - сказала жрица, говорившая по-асаниански значительно
лучше, чем Сареван. - Ты умеешь находить с детьми общий язык. Сареван
пожал плечами и усмехнулся.

- Это им удается находить общий язык со мной. - Он положил руку на
голову Юлана и коснулся плеча Хирела. - Эти двое нуждаются в еде, а у
одного из них на теле раны, на которые тебе стоило бы взглянуть.

Хирел смирился с тем, что она прикоснется к нему, тем более что
Сареван оставил их в комнате внутреннего храма, а сам вышел вместе с
послушниками. Жрица не стала бесцеремонно срывать с него одежду, она
аккуратно и благопристойно раздела его, стоя у него за спиной. Затем
вымыла его с помощью губки и ароматной воды и обернула полотенцем
поясницу. После всех испытаний, выпавших на долю Хирела, это простое
соблюдение приличий чуть не довело его до слез. Он боролся с ними,
комкая в руках край своего одеяния, пока не смог повериться к ней лицом.

Жрица осторожно и без лишних вопросов осмотрела его раны.

- Все чисто, - сказала она наконец, повторив слова Саревана.

На самые глубокие царапины она наложила свежие повязки, а более
мелкие оставила подсыхать и накинула на Хирела мягкую легкую рубашку.
Когда она расправляла складки, пустая комната, в которой они находились,
словно наполнилась сиянием.

Это всего лишь вошел Сареван. Он выкупался: его волосы были распущены
и курчавились, борода спуталась; на нем оказалась рубашка, почти такая
же, как у Хирела. Входя, он снова повязал ленту своего странствия. Его
быстрые глаза скользнули с лица жрицы на Хирела и обратно. - Ты сделал
все как надо, - сказала женщина. Жестом велев им обоим следовать за ней,
она провела их через прихожую во внутренний храм, а потом через
маленький Внутренний дворик с садиком - в небольшое помещение под
открытым небом, где на свежем вечернем воздухе их ждали послушники с
едой. Раньше принц Хирел счел бы подобное пиршество жалким, сервировку -
слишком простой и неизящной, но сегодня все это показалось ему таким же
великолепным, как банкет для высокородных господ в Кундри'дж-Асане. Не
важно, что ему предстояло разделить трапезу с варваром и женщиной.
Хирела мучил поистине королевский голод, его желудок впервые проявлял
снисходительность, к тому же жрица оказалась превосходной собеседницей.

Звали ее Орозия, и она происходила из древнего рода Виникарьяс из
восточного Маркада.

- Нельзя сказать, что мои близкие обрадовались, когда услышали, что я
исповедую эту веру. - Орозия отпила немного удивительно вкусного вина и
отщипнула кусочек сыра. - Не пристало дочери знатного рода поддаваться
суевериям востока. А уж обет жрицы... просто ужас! - Она рассмеялась, и
в смехе ее проскользнула легкая горечь. - Бедный мой отец! Когда я
явилась к нему в ожерелье и с косичкой, готовая к странствию, это чуть
не убило его. Как он должен был объяснять это равным себе? И как после
этого мог высоко держать голову при дворе?

- Он оказался трусом, - сказал Хирел. Жрица склонила голову, внезапно
став серьезной. - Нет, мой отец не был трусом. Он был лордом Среднего
двора, а предки его занимали даже более высокое положение, и он
заботился о чести семьи. В то время я была молода и жестока и сгорала от
любви к моему богу, а отец насмехался над ним как над вздором и
суеверием. Он был глуп, а я еще глупее, и нам не удалось остаться
друзьями. Через год он умер.

Хирел неотрывно смотрел в свой кубок, выполненный из простого дерева,
как и вся остальная посуда, и ничем не украшенный. Бесформенная
неуклюжая шапка Саревана сползла ему на глаза, заслоняя все вокруг. Он с
яростью отбросил ее. Холодный воздух обжег его обритую голову.

- Мои братья через год не умрут. Они будут обриты, заклеймены и
кастрированы, как они собирались поступить со мной, и проданы в рабство
на юг. - Он поднял глаза. Послушники исчезли. Жрец и жрица спокойно
смотрели на него.

Черные глаза и янтарные - оба взгляда были непроницаемы. Он хотел
закричать на них, но сдержал себя. - У меня нет бога, который наделил бы
меня мудростью. У меня нет мечты, нет никаких желаний. Только месть. И я
отомщу, жрецы. Я сделаю это или умру.

- Им следовало бы поступить умнее и убить тебя, - сказал Сареван.

Хирел снисходительно посмотрел на него. - Да, следовало бы. Но они не
только жестоки, а еще и трусливы. Никто из них не хотел обагрить свои
руки моей кровью. И даже если бы меня обнаружили и узнали, то что я мог
бы сделать? Евнуху не место на Золотом троне. Им не повезло, потому что
они послушались цирюльника, которому предстояло оскопить меня. Он
сказал, что желудок следует очистить и оставить меня без еды хотя бы на
один день, иначе я наверняка умру под ножом. Той же ночью я нашел окно
со сломанным запором и воспользовался им. Дураки. Они звали меня Золотым
Локоном, избалованным любимчиком отца и игрушкой для гарема. Им и в
голову не приходило, что у меня хватит ума сбежать.

- Принято считать, что красота не обладает умом. - Сареван развалился
на стуле, великолепный в своей наглости, и продолжал: - Скажи мне,
Орозия, не отвести ли этого львенка к его отцу? Или отдать его моему
отцу и посмотреть, что из этого выйдет?

Хирел спокойно сидел, как его учили при Высоком дворе Асаниана, и
поигрывал недоеденным плодом, прикрыв горящие глаза. Предательство. Ну
конечно. Его запрут в каком-нибудь северном форте, отдадут дикарям в
килтах, заставят чистить хлев ради хлеба насущного. И заманила его в
ловушку забывшая о чести женщина, чтобы заполучить ожерелье демона, и
человек, которому вообще неизвестно, что такое честь.

- Ты знаешь, что надо делать, - пристально глядя на Саревана, сказала
жрица с интонацией, от которой волосы на затылке у Хирела встали дыбом.
Она говорила не с низшим по положению и не с тем, кого ее милость могла
бы счесть равным себе; она словно обращалась к кому-то или чему-то, что
стояло намного выше ее. - Но если уж тебя интересует мое мнение, то я
посоветовала бы второе. На западе его высочество подвергнется великой
опасности, да и ты тоже. Аварьян в Асаниане не пользуется уважением. В
любом из его обличий. - И все-таки, - сказал Сареван, - мальчишка хочет
этого. - Когда это чужое мнение заставляло тебя колебаться, Сареван
Ис'келион?

Варвар осклабился, совершенно не смутившись. - Мне хотелось бы
взглянуть на сказочную империю. А ему нужен провожатый. Точнее говоря,
советчик.

- Мне нужен охранник, - взорвался Хирел. - Ты не подходишь для этого.
Ты наглый и выводишь меня из себя. - Он отвернулся от этого простолюдина
и обратился к Орозии: - Сударыня, мне потребуется одежда и верховое
животное, а также провизия на несколько дней пути и подобающий эскорт.

Жрица даже не взглянула на него. Ее глаза были устремлены на
Саревана. Она изменилась. Теперь в ее словах не было и тени беспечности.

- Ты понимаешь, что будет означать твоя смерть? Ведь жрецов в
Асаниане убивают. А если они узнают, кто ты такой...

- Вот именно, - тихо сказал Сареван. - Ты забыла о том, насколько это
важно. Я решусь на это. Ее голос едва заметно дрогнул. - Почему? Он
коснулся ее руки.

- Дорогая госпожа, это вовсе не прихоть. Я должен идти. Я видел сон,
и этот сон обязывает меня. Ее глаза расширились, она побледнела. - Да, -
очень спокойно произнес он. - Это начинается. - И ты подчиняешься?

- Я служу своему богу. В том, что он дает мне именно такого спутника,
есть его воля и его выбор, а причины этого он откроет мне, когда сочтет
нужным.

Голова жрицы поникла, словно под тяжким бременем, но она снова
подняла ее.

- Ты безумен, как потомок целого рода безумцев. Да поможет тебе
Аварьян, а я сделаю все, что в моих силах. - Она поднялась и сотворила
благословение. - Это будет лучшим из того, что сейчас начинается.
Отдохните хорошенько, дети мои.

Глава 2

Хирел сжал пальцы в кулаки и сунул их под мышки. - Не хочу!

Они уговорили его переодеться в грубую одежду простолюдина и дали
шапку, которая пришлась ему впору, а затем начали убеждать его, чтобы он
выдал себя за низкорожденного. Словно это его долг. Но когда самый
маленький и невзрачный послушник подошел к нему с коротким острым ножом,
Хирел бурно запротестовал:

- Не хочу, чтобы мои руки стали похожими на руки раба. Не хочу!

Терпение Орозии истощилось, но голос ее оставался спокойным.

- Ваше высочество, это необходимо. Неужели вы хотите разоблачить себя
из-за глупого тщеславия? Руки простолюдина не могут быть красивыми и
ухоженными - это запрещено.

Хирел привалился к стене. Он не желал слышать никаких доводов. Шапка
сдавила ему лоб, одежда из грубого домотканого холста царапала кожу.
Длинные ногти, на которых еще оставались следы позолоты, до крови
вонзились в ладони. Они были последним, что еще напоминало о его
королевском происхождении.

Крепкие руки схватили его за плечи, приподняли и опять усадили,
заботливо, но непреклонно. - Смотри, - скомандовал Сареван.

Он изо всех сил ударил по зеркалу. Оно серебристо зазвенело, но на
нем не появилось ни малейшей трещинки. В нем отражался дрожащий от
злости крестьянский мальчик.

- Смотри, - повторил варвар за его спиной и с силой повернул голову
Хирела к зеркалу, когда тот отказался слушаться.

Хирелу ничего не оставалось, как посмотреть. Простолюдин. Неряшливо